Кибер-вождь - Александр Белаш

Мячик, не перебивая, слушал старшего. Темный обычно был немногословен, но сейчас ему тоже надо было выговориться. Силой своего убеждения он заражал и подпитывал паренька, не испытавшего на себе ужасов Пепелища.

— Положим, — продолжал Темный, — реальный взрыв уложил бы те полсотни человек. Нам это поставят в счет. А я бы предъявил свой счет государству — убийств в год 38 тысяч, из них 22 тысячи — когда мужья, озверев от агрессивности и пойла, убивают жен; самоубийств 42 тысячи — кто довел этих людей до точки? Отравились вином и умерли — 32 тысячи. Это я еще наркоманов не посчитал. Так кто же из нас больше гробит людей? И чем мы, единицы, можем отомстить? Только террором. Если жизнь — дерьмо, то пусть власть не покрывает его лаком. Да будь у меня средства, я бы уже Балаган подорвал.

Мячик впервые улыбнулся.

— Тогда — почему мы так редко проводим акции?

— Террор, — наставительно заметил Темный, приложив палец к носу, — это не просто «бабах», это — стратегия. Нас мало, мы в глухом подполье, против нас вся Система, поэтому действовать надо так, чтобы Система сама работала против себя. Один верно рассчитанный удар влечет за собой большие последствия. Мы молчали, пока они не заговорили о Партии. Теперь — два легких демонстрационных взрыва, и вся Система — СМИ, полиция, «политичка» — на месяцы выведена из равновесия. А страх — как цепная реакция; они себя запутают до паники — но уже без нашего участия.

— А Фердинанд — он из Партии? — невинно поинтересовался Мячик.

— Представления не имею, кто это, — снова разлегся на диване Темный. — Знать не знаю. Да и знал бы — не сказал. — Темный насмешливо подмигнул Мячику. — Молод ты еще такие вопросы задавать, и ответы на них тебе знать не надо. Будь он хоть трижды провокатор, ОНИ должны знать: стоит им упомянуть вслух Партию — и загремят взрывы. Надо у НИХ рефлекс поддерживать, чтоб при слове «Партия» они втягивали голову и прижимали уши.

— Следующий взрыв сделаем в космопорту?

— Спи и ни о чем не думай.

— Но ты же сам сказал в заявлении…

Темный цинично рассмеялся:

— Да мало ли что я сказал. Они-то никакими методами не брезгуют; по их правилам играть — никогда не выиграешь. Говорю тебе: террор — это стратегия. В космопорту каждые три месяца что-нибудь происходит — то шланг высокого давления прорвется, то бак с топливом лопнет; теперь, чтобы теракт не пропустить, там года три «политичка» будет дежурить, во все дыры лезть. Национальную гвардию на дыбы поставят, сэйсидов пришлют — обыски, патрули, облавы, — такого страха нагонят, что централы сами за свободу выступать начнут. А мы — как катализатор; запустил реакцию — и отдыхай; хочешь — телевизор смотри, хочешь — книжки читай.

И Темный потянулся за второй бутылкой пива.

* * *

Тяжелый флаер типа «торнадо» с названием «Колокол» покинул орбитальную станцию пересадки и некоторое время плыл в космической пустоте; чем выпуклей и больше становилась приближающаяся планета, тем ярче играли сполохи на броне корпуса, пока не слились в ревущий огонь; камеры наружного обзора и антенны улеглись в пазы и ниши, и все окружающее стало для пилотов совокупностью преображенных радиосигналов — рельеф поверхности, проблески маяков, курс, ветер и облачность.

— Башня Кордан, говорит «Колокол». Высота восемьдесят шесть. Включаю ориентировку.

— «Колокол», даю направление, — диспетчер на башне острова Кордан поставил луч, образующий с поверхностью ночного океана острый угол. — Дежурный, посадка через сорок-сорок пять минут. «Колокол», что везете?

— Дурь заразную и двух гнилушек с Туа. Так прямо и передавай в посольство — гниль.

Поднялся лобовой щит, раскаленный плотными слоями атмосферы, и открылась высокая панорама водного простора — круг черного стекла, в котором отражалась меньшая луна. Остров Кордан виделся опосредованно — пульсирующее лимонное пятно на горизонте.

Диспетчер и командир «Колокола» немного посмеялись. Да, вот бы позвонить в посольство ТуаТоу: «Гниль! Гниль-гниль-гниль!». Туанцы страшно этого не любят, чтобы их великую цивилизацию привязывали на словах к гадкой инфекции. Занесли ее к нам, а теперь нос воротят. Естественно, правительство из принципа политкорректности прогнулось и упразднило из масс-медиа и медицинских документов словосочетание «tuan rotel», заменив его термином «тэш». Но федералы упрямо продолжают звать болезнь туанской гнилью.

Туанцам хорошо — у них тэш протекает как лишай или экзема, а у эйджи — словно ползучая гангрена, выгрызающая дыры в теле. И сотрудники Федерального центра по изучению инопланетных инфекций, сопровождавшие двух туанцев, были одеты согласно третьему уровню изоляции — то есть в легкие, но герметичные скафандры.

— Я имею право позвонять своя семья!.. Этот нарушений не останется без казни! — стращал запертый в боксе бесполый туа, а второй, отвернувшись лицом в угол (для планетарных туанцев белодворской веры обнажить что-либо, кроме лица и кистей рук, — позор), закатал пышный рукав и тревожно осматривал едва заметное блестящее пятно. Его же не было, когда он вылетал с родины!..

Как это тяжко — идти нагишом через рдеющий тамбур-детектор, и не у себя, на КонТуа, а в чуждом мире, где всякий плосколицый эйджи стремится нарушить твои обычаи! А вдруг они тайком подглядывают в тамбуре?.. Это и есть дискриминация, когда тебя обязывают проходить проверку на прыщи, клещей и блох наравне с пахнущим псиной кудлатым тьянгой!..

Нет никакого братства по разуму. А братство по несчастью — есть. Восковое пятно на руке — пропуск в огромную семью, где нет туа и эйджи, вара и бинджи, где все — больные.

При снижении в атмосфере флаер слегка потряхивало, и голосистый туа примолк, испуганно вцепившись в подлокотники. А вот альтийцу, у которого по выходе из гибернации открылась инфекционная шизофрения, было смешно и весело. Он грезил наяву; ему казалось, что он — Бог-Император Вселенной, что его окружают тысячи юных прелестниц и по мановению его руки взрываются и образуются галактики. Его Величество не волновали никакие низменные мелочи — ни буйство раздраженного кишечника, ни проблема смены белья, ни то, что он пристегнут к койке.

Если контагиозный галлюциноз поразит экипаж корабля, с кораблем можно проститься — одному богу известно, куда его направят обезумевшие пилоты.

Ох и беготня сейчас в порту, откуда вылетал альтиец!.. И в транзитных пунктах тоже. Всем сразу пришло предупреждение.

Федеральному центру подведомственны все заразы и моровые язвы, вновь обретенные человечеством на пути к звездам, — злокачественный нодулез, керрау, керройт и кервиер, фэл, поражение белым слизевиком, космическая чума, эпидемический хитинолиз и многие другие. И не восприимчивые к инфекциям киборги — очень серьезное подспорье центру. Поэтому на Кордане были премного благодарны Айрэн-Фотрис, когда из C-GM 2-РОМТОРТВСНБ им в помощь безвозмездно передали семерых киборгов. Слегка удивило бухгалтерию условие военных — разрешить киберам самим распоряжаться в гуманитарных целях средствами, вырученными от их эксплуатации.

Мастерица, приемная дочь Святого Аскета, назначенная работать в приемнике отделения контактных инфекций, понимала куда больше бухгалтерии. О, Хиллари Хармон не так-то прост, чтоб дать пленникам свободу и закрыть глаза на то, что они делают!.. Изоляция — да, в полном объеме: сторожевые системы, автоматы-охранники, единый узел слежения в бетонном подземелье, вспыхивающие табло: «А ты прошел дезинфекцию?» Ни к взлетно-посадочной площадке, ни к причалу, ни к станции связи не подберешься. Но режим позволял пациентам и персоналу клиники на Кордане радио— и видеосвязь с материком, финансовые операции по Сети. Какая детская ловушка! Позвони Аскету, позвони… А мы отследим путь звонка. Переведи ему деньги — ты же любишь своего отца…

Военных на Кордане не было — Мастерица это уверенно разузнала за три месяца самых невинных расспросов. Эльф и Веснушка тоже не дремали — выясняли, насколько прослушивается канал связи острова; Полынь с Херувимом служили в отделении воздушно-капельных инфекций, а Фея и Цветок зондировали почву в обсервационном секторе. Результат был обескураживающий — звоните на здоровье, вас никто не караулит.

А позвонить Аскету так хотелось!.. Как он там один?

— Вы, — морща нос, объяснял экономист, — приравниваетесь к заведомо или врожденно иммунным сотрудникам.

— Типа мирков? — вежливо уточнила Мастерица.

— Да, да. Типа того. Но не равнозначно. Мирки у нас на контрактной основе, по договору. А вы… хм. К тому же ваш профессиональный уровень… — сверился он с табелем, — средний медперсонал класса 2. Не представляю, кто это придумал — платить киберам!..

— Вы платите не нам, — с терпеливой мягкостью сказала Мастерица. — Мы просто перечисляем заработанные деньги нуждающимся. Это социальный эксперимент Айрэн-Фотрис. Поймите правильно…