Полночь - Дин Кунц

Он посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом. Затем произнес:

– По вашему виду не скажешь…

– Что я много повидала в жизни?

– Именно.

– Я выгляжу неопытной? Наивной?

– Да.

– Это моя беда.

– Но, признайтесь, иногда такая внешность очень помогает?

– Иногда, – призналась Тесса. – Слушайте, вы ведь наверняка что-то знаете. Скажите мне, что творится в этом городе?

– С местными жителями что-то произошло.

– Что?

– Не знаю. Они перестали ходить в кино, например. Закрылся городской театр. Их больше не интересуют предметы роскоши, дорогие подарки; магазины, торгующие этими товарами, также закрыты. Они не пьют шампанское… – Сэм усмехнулся. – Все бары в городе на грани разорения. Кажется, единственная вещь, которая их еще интересует, – это еда. И убийства.

Глава 46

Продолжая стоять у окна, спиной к Ломену, Шаддэк сказал:

– Ладно, Уоткинс, вот что мы сделаем. В компании весь персонал уже прошел через обращение, я дам вам сотню своих сотрудников, они помогут полиции. Вы можете располагать ими по своему усмотрению, с этой минуты они в вашем распоряжении. С их помощью, я надеюсь, вам удастся схватить живьем одного из «одержимых». Не забудьте также про Букера.

Новые люди не нуждались во сне. Дополнительный контингент мог начать действовать немедленно.

Шаддэк добавил:

– Они смогут патрулировать улицы пешком или на машинах, не привлекая особого внимания. Возможно, вам даже удастся отловить всех «одержимых». Если вы притащите сюда один экземпляр в состоянии регрессии, я смогу тщательно изучить его и разработать тесты. Протестировав всех Новых людей, мы выявим «одержимых».

– Я не считаю, что должен заниматься этим делом.

– Это дело полиции.

– Нет, уверяю вас.

– Вы по долгу службы выслеживаете обычных убийц. Это почти то же самое. – Шаддэк говорил раздраженно. – Здесь можно применять те же методы.

– Но…

– Что еще?

– Среди тех людей, которых вы мне дадите, тоже могут попасться «одержимые».

– Исключено.

– Но… как можно быть уверенным?

– Я сказал – это исключено, – резко оборвал Шаддэк, все так же глядя в окно, в ночь и туман.

Оба некоторое время молчали. Затем Шаддэк вновь заговорил:

– Вы должны сделать все, чтобы найти этих проклятых уродов. Все – вы слышите? Мне нужен хотя бы один из них, я должен обследовать его еще до того момента, когда весь Мунлайт-Ков пройдет через обращение.

– Я думаю…

– Говорите.

– Видите ли, я думаю…

– Продолжайте, продолжайте. Так что вы думаете?

– Простите… но нельзя ли приостановить процесс обращений до того момента, когда мы выясним, что происходит с людьми?

– Нет! Черт бы вас побрал! – Шаддэк повернулся к Уоткинсу и впился в него взглядом. Полицейский заерзал на кресле. – «Одержимые» – это мелочь, это ерунда. Что вы можете знать об этой проблеме? Разве вы разработали модель нового человека, нового мира? Это сделал я. Я мечтал об этом, я видел все это как наяву. Я положил все свои силы, нервы, мозг, чтобы эта мечта воплотилась в реальность. И я знаю, что эта аномалия не свидетельствует ровным счетом ни о чем. Поэтому процесс обращения пойдет по установленному графику.

Уоткинс опустил взгляд на свои руки и заметил, как побелели суставы пальцев.

Шаддэк продолжал говорить, меряя комнату босыми ногами.

– Теперь у нас достаточно доз для всего оставшегося населения города. Фактически сегодня вечером мы начали новый, последний этап обращений. Сотни людей будут обращены к рассвету, остальные к полуночи. До того момента, пока все до единого в этом городе не станут обращенными, сохраняется опасность провала операции в случае, если кто-то выдаст нашу тайну внешнему миру. Теперь, когда мы решили проблему производства биочипов, мы должны быстро закрепиться в Мунлайт-Кове, тогда мы сможем действовать уверенно, имея позади надежный тыл. Вам это понятно?

Уоткинс кивнул.

– Вы понимаете, что я говорю?

– Да-да, сэр.

Шаддэк вернулся к своему креслу и сел.

– Вернемся к тому, о чем вы мне говорили по телефону, к делу этого Валдоски.

– Эдди Валдоски, восьми лет. – Уоткинс говорил и смотрел на свои руки. Он делал какие-то механические, неконтролируемые движения, словно выкручивал, выжимал невидимую тряпку. – Найден мертвым в начале девятого вечера. В кювете у шоссе, ведущего в город. Он был… изуродован… искусан, выпотрошен.

– Вы полагаете, это работа «одержимых»?

– Я уверен в этом.

– Кто обнаружил тело ребенка?

– Его родители. Отец. Мальчик сначала играл во дворе, а затем… он исчез после захода солнца. Они начали его искать, не могли найти, испугались, вызвали полицию и продолжали поиски… мы уже мчались туда, но они обнаружили его тело до нашего приезда.

– Как я понимаю, Валдоски еще не проходили через обращение?

– К тому моменту – нет. Но сейчас они уже обращены.

Шаддэк вздохнул с облегчением.

– Было бы гораздо меньше хлопот с этим ребенком, если бы они были среди обращенных.

Начальник полиции поднял голову и нашел в себе смелость взглянуть прямо в глаза Шаддэку:

– Но мальчика-то не оживишь. – Ломен уже не сдерживал себя.

– Конечно, это трагедия. К сожалению, нельзя было предвидеть, что небольшая часть Новых людей выродится в «одержимых». Но не забывайте: каждый шаг на пути прогресса человечества требовал жертв.

– Он был славный мальчик, – произнес полицейский.

– Вы знали его? Уоткинс заморгал.

– Я учился в колледже с его отцом, Джорджем Валдоски. Я был крестным отцом Эдди.

Тщательно подбирая слова, Шаддэк сказал:

– Ужасно. Мы найдем урода, который сделал это. Мы переловим их всех и уничтожим. Однако нас может утешить то, что Эдди умер за великое дело.

Уоткинс посмотрел на Шаддэка с нескрываемым изумлением.

– Великое дело? Что Эдди мог знать о великом деле? Ему было восемь лет.

– И тем не менее. – Шаддэк заговорил голосом, не допускающим возражений. – Эдди погиб из-за неожиданного побочного эффекта процесса обращения, он стал одним из участников великого исторического события. – Шаддэк знал, что Уоткинс был патриотом, гордящимся своей родиной, и подозревал, что это чувство гордости не оставило его и после обращения.

– Послушайте меня, Ломен. Во время Войны за независимость погибли не только колонисты, но и женщины, дети. Неважно, что их смерть была случайной, они стали мучениками во имя победы, они стали в один ряд с солдатами. Так всегда бывает во время революции. Самое главное, что, благодаря и им в том числе, справедливость торжествует, они отдали жизнь за святое дело.

Уоткинс смотрел в сторону.

Шаддэк встал, обошел стол и подошел к нему. Глядя на склоненную голову полицейского, положил руку ему на плечо.

Уоткинс съежился в кресле.

Продолжая держать руку на его плече, Шаддэк заговорил с истовостью проповедника. Он не был, однако, горячим, страстным религиозным проповедником, обжигающим сердца верующих, он был холодным апостолом логики, разума.

– Помните о том, что вы принадлежите к числу Новых людей. Это означает не только превосходство в силе и выносливости над обычными людьми, это означает не только стойкость к любым недугам и умение восстанавливаться так, как об этом лишь мечтают жалкие экстрасенсы. Это означает также необычайную ясность ума, высшую рациональность мысли. Если вы с этой высоты посмотрите на смерть Эдди, то цена, которую он заплатил своей смертью, не покажется вам слишком большой. Не следует попадать в плен к своим чувствам, Ломен, это не к лицу Новому человеку. Мы создаем мир, который будет эффективным, предсказуемым и стабильным в первую очередь благодаря тому, что мужчины и женщины будут иметь власть над своими чувствами, они будут просчитывать каждую ситуацию с аналитической непредвзятостью компьютера. Взгляните на смерть Эдди Валдоски как на одно из событий в потоке великих свершений во имя торжества Нового мира. Тогда вы сможете переступить пределы эмоциональных ограничений человека, а переступив их, вы обретете неведомое вам прежде чувство покоя и умиротворения.

Когда Шаддэк закончил, Ломен Уоткинс поднял голову и посмотрел на него.

– Там действительно будет царить умиротворение?

– Да.

– И когда будет завершено обращение, установится братство между людьми?

– Да.

– И настанет покой?

– Вечный.

Глава 47

Дом Талбота на улице Конкистадоров оказался трехэтажным, из красной мореной древесины, с большими окнами. Он стоял на холме, и к крыльцу вели каменные ступени. Ни на улице, ни вдоль ступеней, ведущих к дому, не были включены фонари, и Сэм был весьма доволен этим обстоятельством.

Тесса Локленд стояла рядом с ним, она не отставала от него ни на шаг во время их пути от прачечной к дому Талбота. Сэм позвонил в дверь, сквозь свист ветра в ветвях деревьев он расслышал мелодию звонка за дверью.