Взломанные небеса - Эл Робертсон

Форстер, шатаясь, двинулся к паяцу. Тот пополз прочь. Мир перед глазами Джека покачнулся, и он упал на колени. Собравшись, он включил протоколы, заставлявшие Фиста отзываться на действия в реальном мире, и схватил паяца. Тот взвыл и замолотил по руке кукловода крошечными кулачками. Джек одной рукой сдавил ему грудь, а второй вцепился в шею и принялся колотить паяца затылком об пол.

«Пусти!» – завизжал Фист и, изловчившись, впился зубами в большой палец Форстера.

Палец ожгло виртуальной болью. Но Джек ее проигнорировал.

«Ты еще ответишь за это! – голосил тоненько паяц, захлебываясь от ярости, стиснутый, придушенный. – Говнюк!!!»

Джек только тогда понял, какую боль причиняет паяцу, когда включились системы оверлея комнаты. Внезапно вокруг оказался сумрачный сад. Над головой сиял ущербный месяц – призрак, созданный пригоршней цифр. От удивления Форстер разжал пальцы. Паяц вскочил и с громким клацаньем помчался прочь, хрипло выкрикивая ругательства. Но голос его вскоре затих вдалеке, и Джек остался в одиночестве, окруженный лунно-серебряными воспоминаниями о мертвой теперь жизни. Он лег на дорожку, ощутил, как сочится сквозь одежду холод издревле стылых камней. Месяц обволакивали рваным саваном темные облака. Тишину нарушали только вздохи ветра, тихий шепот фонтана и звук дыхания самого Джека. Свежесть ночи немного разогнала алкогольный туман. Джек пошарил в мыслях, желая вернуть Фиста, но не отыскал ни единого следа. Странно и тревожно. Никогда он так не дерзил и не самовольничал. Лицензия скоро кончается, и паяц это чувствует. Интересно, какие процедуры и протоколы вызвало к жизни ощущение близкой свободы?

Камни дорожки вытянули последнее хмельное тепло. Стало холодно и неуютно. Джек встал, качнувшись, и понял, что еще очень пьян. Издали донесся вопль:

– Джек-говнюк, я тебе это припомню!

Затем снова воцарилась тишина. Как же хорошо без куклы в голове!

Дорожка привела Джека к арке – проходу сквозь стену кустов. За ней была другая часть сада. Стало светлее – луна сделалась полной. Ее свет озарял удивительно зеленые, пышные клумбы. Джек давно не видел таких. Клумбы окружали пьедестал из сияющего мрамора, на котором возвышалась изваянная из теплого пурпурного света фигура – недавно установленный аватар Ифора. Джек вспомнил, что его ожидает послание от бипеда, шагнул к статуе и вызвал почту.

Статуя чуть вздрогнула под рукой. Из ее глаз к его глазам метнулись искры. Человеческие зрачки, не уступающие подвижностью и быстротой реакции наногелю, сузились, реагируя на свет, и ночь вокруг стала черной. Аватар заговорил. Доброта и забота, звучавшие в голосе, отрезвляли и бодрили, словно холодные камни дорожки, но не забирали у тела тепла. Наоборот, прибавляли. Слушать этот голос было по-настоящему приятно.

– Джек, я надеюсь, что с вами все в порядке. Я просто хотел подтвердить, что мое предложение остается в силе. Для нас очень важно, чтобы вы прожили свои последние месяцы в покое и уюте.

Аватар замерцал, застыл. Джек вытер глаза рукой, ощущая себя чуточку менее одиноким. А потом вдруг заколотило в затылок – методично и больно. Сзади и сверху донеслось хихиканье.

Обернувшись, Джек увидел паяца, сидящего на изгороди и швыряющего в него мелкие камни. Один скользнул по щеке. Два или три ударили в горло. Руки паяца слились в сплошной швыряющий круг.

Джек прикрыл ладонью глаза и побрел, шатаясь и сквернословя, к Фисту. Но тот спрыгнул за стену и кинулся наутек. Джек бросился за ним, проскочил под следующую арку и очутился у подножия невысокого холма. Паяц карабкался наверх, надеясь оказаться в безопасности на вершине.

– Не поймаешь! – крикнул он, показывая неприличные жесты.

Руки его крутились с такой же быстротой, как и швыряли камни.

– Ах ты, мелкое дерьмо, сейчас я тебя!!! – заревел Джек.

Фист помчался вверх по склону. Острые фалды фрака подпрыгивали позади. Каждые несколько шагов паяц поворачивал голову и выкрикивал непристойности. Его манишка и пенсне блестели в лунном свете.

Трезвым Джек бежал бы гораздо быстрее куклы. Но виски тянуло вниз, к земле, путало ноги в густой траве, заставляло спотыкаться. Когда уклон уменьшился, Джек все-таки стал нагонять паяца. Фист изобразил гримасу ужаса, его крик сделался непрерывным пронзительным визгом. Джек вытянул руки, готовясь схватить паяца. Он видел перед собой только деревянного человечка и потому, когда под ноги попалась кроличья нора, грохнулся навзничь и перекатился пару раз. А Фист перемежал тяжкое дыхание изнуренного бегуна – чрезвычайно фальшиво изображенное – взрывами истеричного хохота.

Джек пришел в себя и обнаружил, что сидит, привалившись спиной к холодному камню. С холма открывался чудесный вид. Вдаль тянулся сад наслаждений: лабиринт изгородей и клумб, ручьев и дорожек, мостов и арок, стен и оград. Когда-то Джека так радовала математическая строгость сада. Сверху не виделось, насколько все запущено. Издали так просто представить былое совершенство и расцвет.

Джек вздохнул.

Фист заливался безудержным смехом – будто заевшая игрушка. Падение умерило ярость Джека. Бедный паяц! Он же не может чувствовать ничего сложнее примитивных злобы и ярости, заложенных в него создателями. Джек подумал про послание Ифора и про то, как далеко ушла культура Тотальности – и эмоционально, и умственно – от программ, на которых была основана. И вдруг понял, что Фист дезактивировал новые протоколы, позволявшие противиться хозяину. Джек нашел паяца мысленно, успокоил и принялся затягивать в себя.

А потом чертыхнулся. Он построил единственный холм в саду, по просьбе своего покровителя. И вот, ведомый пьяной бессмысленной злобой, взбежал по нему, шлепнулся наземь и прислонился к стене храма, выстроенного в классическом стиле. Прикосновение активировало вход. По двери невдалеке от Джека забегали огоньки. Чуть скрипнув, она открылась, и наружу вышел седой мужчина среднего роста, возрастом чуть за пятьдесят. Его бледная кожа светилась. На нем был очень элегантный темный костюм и белая рубашка с расстегнутым воротом. Глаза мужчины были сплошным литым серебром.

– Привет, Джек, – выговорил Сумрак – словно зашелестела тысяча гроссбухов. – Наконец-то твой малыш привел тебя ко мне.

– О господи! – простонал Джек. – Как будто сегодня дерьма не хватало!

Глава 17

Когда-то Форстер по-настоящему почитал Сумрака. А бог любил своего избранника. Покровитель забрал Джека от родителей в двенадцать лет и опекал очень внимательно до совершеннолетия и в первые годы после него. Бог всегда являлся, когда возникала надобность в нем, всегда давал верные и своевременные советы. Он помог Джеку, парню из Дока, избавиться от характерного акцента, когда тот устроился в школу-интернат в Доме. Когда Джека травили одноклассники, Сумрак утешал и помогал придумать, как победить задир. Бог радовался вместе с Джеком, поздравлял с успешным продвижением в учебе и жизни, а особенно – когда подопечный удостоился места в одной из самых солидных и успешных бухгалтерских фирм. Бог успокаивал Джека, когда тот, измученный непосильной нагрузкой, ревел по ночам, желая бросить все к чертовой матери. Сумрак вдохновлял, обещал, открывал горизонты, придавал сил, чтобы пережить долгие, одинокие годы учебы. Джек посвятил свою речь при окончании ученичества богу-покровителю, безмерно благодарный за то, что это многогранное, огромное, сложнейшее существо так много дало простому человеку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});