Я стала сестрой злодея (СИ) - Миллюр Анастасия

— Это Шейлброг.

Я все поняла без слов, поджала губы, чтобы они не дрожали, и нашла ладонь брата. А он впервые за пять лет не попытался вырвать руку.

***

Настоящее…

Я прошлась взглядом по фасаду поместья и направилась в сад, поудобнее перехватывая свой сверток.

Каблучки туфель проваливались в мягкую и рыхлую после недавнего дождя почву. Прохладный ветер трепал мою легкую накидку и заставлял ежиться от холода.

Я завернула за угол дома, ожидая увидеть Ридриха, но сад был пуст. Недавно распустившиеся розовые цветы жаканта источали сладкий, манящий аромат. Я огляделась, не понимая, куда делся Ридрих.

А потом меня пронзило неожиданной мыслью. Вдруг, он вообще не приехал сегодня? Не помню, что бы видела его экипаж на подъездной дорожке.

Вот же глупая… Еще и извозчика отпустила… И как теперь выбираться отсюда? Ближайший город был далековато. А в поместье уже много лет никто не жил. Тут даже никакой еды не было.

Так. Подожди.

Ридрих должен был нанять парочку слуг, которые присматривали за домом и садом. Они либо жили в самом поместье, либо где-то поблизости, так что без еды я не останусь. И они же могут помочь мне вернуться в столицу. Ну, или на крайний случай, Ридрих пришел за мной экипаж. Явно император расскажет ему, куда я подевалась.

Я подошла ближе к кустарникам и, едва касаясь, провела пальцами по лепесткам розовых цветов, вспоминая историю, которую мне рассказал Ридрих, когда мы приехали сюда в первый раз.

Мужчин рода Абенаж, и правда, буквально отрывали от груди матери сразу после рождения, но с Ридрихом все было несколько иначе.

Его мать, Эделия Абенаж, случайно узнав, что ей придётся расстаться со своим дитя, покинула резиденцию эрцгерцога почти на сносях. Она принадлежала к довольно знатному роду, у неё были счета в банке, которые полностью не зависели от её мужа. И это позволило ей целых три года скрываться от Териса и дать своему малышу всю любовь, на которую было способно её сердце.

Мне правда интересно, каким человеком вырос бы Ридрих воспитай его Эделия. Но к сожалению, узнать об этом было не суждено, потому что три года спустя Терис все же нашел свою беглянку-жену и как и было задумано разлучил её с сыном. А в наказание отправил женщину в Шейлброг, небольшое отрезанное от всего мира поместье, со всех сторон огороженное лесом. При жизни она стала узницей своего мужа.

К сожалению, её жизнь не продлилась долго. В бегах она подорвала свое здоровье, а потом, оказавшись в Шейлброге, много болела. Эрцгерцог не посчитал нужным отправить к ней врачей, а потому ещё спустя два года женщина оставила этот мир.

Ридрих узнал об этом лишь спустя четыре года, когда призвал своего демона и, напугав всех слуг до потери сознания, велел им отвезти его в Шейлброг. Однако когда он, наконец, смог приехать сюда, поместье давно уже было пустым.

Когда я слушала безэмоциональный рассказ Ридриха у меня, кажется, разбилось сердце, а из глаз потекли молчаливые слезы. Тогда я даже побоялась пошевелиться, чтобы их утереть, настолько ценным был момент его откровения.

«Сегодня день ее рождения», — добавил он, окидывая взглядом запустелый сад, в котором давно завяли кусты жаканта.

«В таком случае, сделаем ей подарок, Ридрих?» — тихо спросила я, выпуская его ладонь и подходя к маленькому больному, но зеленому росточку, который чудом выжил посреди этого запустения.

После этого по негласному соглашению в День рождения его матери мы каждый год ездили в Шейлброг и сажали новый куст жаканта, которые так ей нравились и напоминали о Ридрихе.

— Простите, матушка, я задержалась и, кажется, причинила боль вашему сыну, — тихо проговорила я. — Но я все же пришла и привезла вам подарок. Этот куст не такой хороший, как предыдущие. Я купила его по дороге, но надеюсь, вы все же не будете предвзяты. Я дарю его вам от чистого сердца.

Положив на землю свой сверток, я отошла в подсобное помещение за садовыми инструментами, там же сменила туфельки на башмаки, подвязала, как могла, подол своего голубого платья и вернулась к кустам.

Я тихо разговаривала с Эделией, пока раскапывала ямку для кустарника, рассказывая, как Ридрих жил этот год. Думаю, ей было бы интересно это услышать.

— ..Я стараюсь хорошо о нем заботиться. Он слишком много работает, но я слежу за тем, чтобы Ридрих вовремя ложился спать и не забывал делать перерывы на еду. Еще… — я воткнула садовую лопатку в землю, раздумывая, стоит ли Эделии об этом говорить. — Еще он все чаще ночует не дома, матушка. Так что если вы переживали за его личную жизнь, у него с ней все в полном порядке.

Более чем. Даже излишне в порядке.

— Что ты здесь делаешь? — вдруг услышала я знакомый холодный голос, от которого по спине побежали мурашки.

От неожиданности я выронила лопатку и резко повернулась.

Ридрих стоял позади меня в простой одежде, стискивая в руке куст жаканта. Его взгляд бегал по моему лицу, все же испачканному подолу платья и валяющемуся рядом свертку с таким же кустиком, как и у него.

— Брат… — тихо произнесла я, поднимаясь. — Я не думала, что ты приехал.

— Я не думал, что приехала ты, — ответил он, продолжая внимательно меня рассматривать.

— Эм… — я отвернулась, поежившись под таким ледяным взглядом. — Свидание пришлось прекратить.

— Пришлось? — спросил он, делая шаг ко мне.

Я подавила необъяснимый порыв отступить назад.

— Да.

Он молчал. Я выдохнула, набираясь мужества, подняла голову, встречая его прожигающий взгляд и проговорила:

— Прости, я была неправа. Я не должна была планировать что-то на сегодня. Это ведь наш день.

Мужчина сжал челюсти при слове «наш». Но ожидаемо ответил:

— Неважно. Ты можешь делать, что угодно.

Я качнула головой и, сжимая пальцы в кулаки, сделала к нему шаг, не отводя взгляда.

— Важно, Ридрих. Для меня это очень важно.

В чернеющей глубине его глаз невозможно было прочитать, что он думал на самом деле. Сглотнув, я снова шагнула вперед, сокращая между нами расстояние и услышала предупреждающее:

— Азалия.

Я остановилась. А он с играющими на челюсти желваками отвернулся.

— Ты не знаешь, что ты делаешь, Азалия, — вдруг проговорил он каким-то непривычно низким голосом.

Я никак не могла распознать чувство звенящее в его словах. Злость? Раздражение? Нет, это было что-то другое. Что-то новое.

— Что я делаю? — почему-то шепотом спросила я.

По его губам скользнула кривая усмешка, а затем он шумно выдохнул. Я с беспокойством отметила, как за его спиной начали собираться тени.

Что его могло настолько разозлить?

Но потом все исчезло. Он кинул на меня нечитаемый взгляд, а затем подошел и, опустившись на корточки, подобрал мою лопатку и принялся углублять ямку.

— Ридрих, в чем дело? — пробормотала я, наблюдая за его действиями. — Ты все еще злишься на меня? Прости. Что мне сделать, чтобы ты простил меня?

— Откажи Регори, — вдруг вырвалось из него, и Ридрих замер, словно и сам не ожидал, что скажет такое.

Отказать? Но разве он сам не хотел, чтобы я вышла за императора? О-господи-ты-боже-мой… Что творилось в голове у этого мужчины?!

— Я уже отвергла его предложение, — произнесла я осторожно, наблюдая за его реакцией.

И вдруг напряжение, которое ощущалось в воздухе, стало отпускать.

Он кивнул.

— Мы найдем тебе более достойного жениха.

Более достойного, чем император?.. Мне даже захотелось узнать, чем Регори ему так не угодил.

Я улыбнулась и опустила на колени рядом с братом, приваливаясь к его боку и наслаждаясь тем, как между воздух нами наполняется привычным комфортным теплом.

— Хорошо, Ридрих, полагаюсь на тебя, — ответила я со смешком, упираясь подбородком в его плечо.

— Лучше не надо, — ответил он, и его пальцы до побеления стиснули черенок садовой лопатки.

ГЛАВА XVII

Священник был каким-то странным сегодня.