Болтушка (СИ) - Вера Чиркова

Дверь еле слышно скрипнула, когда за окнами давно легла ночная тень, и сначала появился один из охранников с морским фонарем, затем не поднимающая глаз Сайха, с подносом в руках.

Малихе хватило одного беглого взгляда, чтоб рассмотреть и размазанную по личику подруги грязь, и порванное на плече платье, наскоро скрепленное булавками. Но она продолжала сидеть так же безучастно, словно никого не замечая, хотя про себя уже резко снизила оценку действий своего настоящего нанимателя. Это были всего лишь банальные способы запугивания, и значит злодей либо не так уж хитроумен, либо считает всех остальных намного глупее, чем они есть на самом деле. Самая распространенная ошибка таких самоуверенных мерзавцев.

Фонарь и поднос заняли свои места, и слуги вышли, оставив дверь незапертой, но Мальяра и не подумала сделать в ее сторону хоть одно движение. Это ловушка, и вдова весело посмеялась бы над ее наивностью, если бы не была вынуждена продолжать молчаливый поединок, в котором не собиралась делать ни одного выпада. Сегодня ее игра будет на опережение противника.

– Тебе нужно поесть, – притворно заботливый женский голос оказался самой большой неожиданностью за все последние дни.

Хотя Мальяра заподозрила истину за минуту до того, как он прозвучал, по звуку шагов и шуршанью легкого полотняного платья. Зловещего черного цвета, это болтушка успела рассмотреть, не выдавая себя, из-под низко надвинутого на лоб платка.

А еще по нагревшемуся серенькому камушку, посветлевшему с одной стороны.

– Спасибо... – таким безразличным голосом говорят только смертельно раненные или те, кто не видит больше в своей жизни смысла.

– Садись к столу и наливай себе бодрящий отвар, ты нужна мне здоровой и веселой, – показная доброта ушла из голоса хозяйки и в нем появились нетерпеливые нотки.

Малиха с медленной покорностью слезла с лежанки, шагнула к столу и вдруг рухнула посреди каюты на колени, заломила над головой руки.

– Зачем? Если от меня отвернулись боги и святые, если заблудилась в Геркойских горах моя удача? Кому нужна теперь моя жизнь, если она не нужна и мне самой? Кто постигнет, какая пустота в моей душе? Кто измерит боль в моем сердце?! Только женщина... та, что полгода разговаривала каждую свободную минуту с ожившим в чреве неведомым, но дорогим существом. Та, что отдала за его рождение всё, что имела. И та, что длинными ночами и днями нежно качала на руках крохотный, родной и бесконечно любимый комочек плоти, беззаветно отдавая ему себя вместе с молоком, заботой и помыслами. Все надежды и мечты, все думы и планы, что росли вместе с ним, верным помощником и будущим защитником, опорой и наградой за все перенесенные лишения и унижения. – Мальяра уловила тихий вздох и добавила в причитания горечи, чувствуя, как на глазах вскипают неподдельные слезы, каждое слово, сказанное сейчас, находило отклик в собственном сердце. – Зачем жить дальше... если его нет? Если всё было впустую, все стремления и усилия, все хитрости и жертвы?! Кто знает, откуда берется у маленького ребенка душа? Я догадалась об этом, качая ночами колыбель. Это материнская огромная любящая душа делится пополам, но не разрывается сразу, а остаётся связанной невидимой пуповиной, медленно истончающейся на протяжении многих лет.

– Выпей, – сунув Мальяре маленький бокал, тихо сказала пришедшая, и в ее голосе тонко прозвенел отголосок вины.

Однако она сумела быстро задавить его, села напротив загорелой служанки со светлыми глазами и молча смотрела, как та покорно пьет зелье.

А Мальяра разглядывала сквозь полуопущенные ресницы ту, кто стоял за толстяком Тейлахом, и все четче понимала, кого именно видит перед собой. И какие причины двигают этой немолодой дамой с резкими чертами лица и упрямо сжатыми губами. А так же, чем она поит пленницу.

И от этой догадки все холоднее и тошнее становилось на душе, потому что победить сидящую напротив женщину невозможно. Её необходимо или убить, или поймать в ловушку и запереть в таком месте, откуда не выбирается никто.

– Тебя зовут Малисса, – едва опустевший бокал выпал из безвольной руки девушки, начала объяснять заранее приготовленную для нее историю злодейка, – тебе двадцать пять лет. Я, Райзи, твоя госпожа, наняла тебя в Ардаге, где ты работала гувернанткой в небольшом имении, и уже пять лет ты служишь у меня горничной. Замужем ты не была... – она запнулась, вздохнула и твердо добавила: – детей не имела. Предана мне и неподкупна, беспрекословно выполняешь любые приказы.

Помолчала, ожидая, пока сказанное впитается в чистый разум юной женщины, и приказала:

– Иди, умойся, Малисса, и поешь. Потом я познакомлю тебя с очень интересным мужчиной.

Новая горничная беспрекословно поднялась с ковра и, кротко поклонившись новой госпоже, направилась в крошечную комнатушку, исполнявшую тут роль умывальни. Умывалась девушка очень обстоятельно, затем причесалась, заплела косу и, заколов так, как положено скромным горничным, вышла в каюту. Снова поклонилась наблюдавшей за ней госпоже Райзи, села к столу и начала ужинать со спокойствием и неспешностью человека, совершенно уверенного в своих действиях.

– В шкафу висит платье, – обронила хозяйка, вставая, – переоденься, как поешь, и свяжи в узел эти тряпки, мы их выбросим. Заодно сними и сложи в миску все свои побрякушки, я дам тебе новые украшения.

– Как прикажете, госпожа, – покорно произнесла Малиха и после ухода хозяйки спокойно продолжила ужинать, хотя отлично знала, как поступила бы любая девушка, услышав про платье.

Вскочила бы и помчалась смотреть и мерить.

Но в том-то и дело, что она обычной больше не была. Никто не может оставаться естественным, если выпил зелье забвения. А все лишенные памяти очень строго следуют очередности приказов и никогда не проявляют любопытства или нетерпения, особенно в первые месяцы после получения снадобья. И огромное спасибо матушке за то, что подробно рассказала про эту особенность так понравившегося злодеям средства для простого превращения людей в рабов. А еще большую благодарность болтушка ощущала к настоятельнице за то, что заставила выпить противоядие, привезенное придворный магом-дроу во дворец Лоурдена по просьбе королевских советников.

И которым в последние месяцы, по тайному приказу Змея, незаметно потчевали всех, кого начинали подозревать в потере памяти или подчинении. И разумеется, в целях безопасности сначала тайно напоили всех, кто служил во дворце или был туда вхож. Олтерн вовсе не желал больше чувствовать себя жертвой преследования.

О том, что Гартлиб тоже получил свою долю этого зелья, Тмирна упомянула особо, она к этому и вела, осторожно намекая, что если злодей как-то связан с преступной герцогиней, то он и действовать будет ее методами. И будет чрезвычайно разочарован, если поймёт, что Гартлиб больше не подвержен действию подлого зелья.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});