Краски - Павел Ковезин

руку, – спасибо.

Отец, чувствуя превосходство над этим пареньком, снизошёл и ответил на рукопожатие.

– Надеюсь, это не уйдёт дальше этих стен, верно? – сказал он. – Вы же понимаете…

– Да, конечно, это всё между нами. Фрау Циммерман, – он слегка наклонился в сторону матери, – большое спасибо за чай. Он великолепен.

– Не за что, – улыбнулась мама.

Полицейский удалился, и вместе с дверью, захлопнулись мои надежды на спокойную жизнь.

– Ко мне в кабинет! – сказал отец, как только полицейский ушёл.

Я бросила взгляд на мать, стоящую со строгим выражением лица. Она всегда была на стороне отца. Как же они меня оба уже достали. Молча я поднялась за папой по лестнице. Войдя в кабинет, он сел за свой стол, а я в кресло напротив. На столе лежала кипа аккуратно сложенных бумаг, стояла золотая статуэтка. На стенах висели благодарности и грамоты. Пододвинув своё высокое чёрное кресло поближе, он облокотился на стол и поправил свои очки.

– Итак, кто был этот парень?

– Я уже всё сказала, – ответила я.

– Фамилия, адрес?

– Зачем тебе? – громче, чем следовало, спросила я.

– Я хочу знать, с кем шляется моя дочь по ночам, спасая всяких пьяниц от смерти.

– То есть, по-твоему, мы должны были оставить его умирать?

– По-моему, ты должна была быть дома в десять, а не вляпываться в неприятности!

– Неприятности? Смерть человека – это неприятность? Да как ты…

Меня прервал громкий удар ладонью по столу.

– Прекрати! – выкрикнул отец. – Через два года тебе уже поступать в вуз, ты помнишь об этом?

Я неуверенно кивнула.

– Ты должна всё своё время тратить на учёбу и подготовку к экзаменам, а не на вечеринки и спасение подростков.

Я промолчала.

– Значит так, ещё раз я узнаю, что ты гуляешь с какими-то проходимцами, я…

Наш разговор прервал звонок в дверь.

– Агнет! – позвал отец маму. – Открой, пожалуйста! Кого там ещё черти принесли?

После минуты напряженного молчания, в дверях появилась мама.

– Карл, ты не поверишь, – сказала мама, едва улыбнувшись.

– Что там?

– У нас на пороге стоит какой-то молодой человек и спрашивает Лейлу.

Не дожидаясь, пока отец спустится и разнесёт его в клочья, я побежала вниз. Наспех надела обувь. Увидев в дверях Леона, я подбежала к нему, схватила под локоть и потащила прочь от этого дома.

– Лейла! – кричал подоспевший ко входу отец. – Вернись!

Я была уверена, что он не побежит за нами.

Испуганный Леон обернулся и увидел на пороге моих маму и папу.

– Это твои родители? – спросил он.

– Быстрее. Уходим.

***

Йохан упал на заднее сиденье бежевой машины. Я сказала водителю адрес и села спереди.

– Только быстрее, пожалуйста.

Водитель, судя по всему, не местный, кивнул и еле заметно улыбнулся. Меланхоличный Берлин оживал. Улицы освещало яркое солнце. Мелкий грибной дождь, то усиливающийся, то затихающий, барабанил по стеклу. Отовсюду раздавались звуки клаксона, немногочисленные прохожие с зонтами над головой спешили по своим делам. Иногда я поворачивалась, чтобы узнать в порядке ли Йохан, но тот с совершенно пустым взглядом смотрел в окно. Когда мы остановились на светофоре, на дорогу выпрыгнул одноногий мальчишка в полосатой рубашке, повернулся лицом к водителям и начал жонглировать пластмассовыми шариками. После снял с головы кепку и попросил вознаграждения. Мужчина с соседней машины подкинул ему мелочи.

– Что ты сказала? – вдруг спросил Йохан, посмотрев на меня испуганным взглядом.

– Я молчала. Ты в порядке?

Судя по выражению его лица, он не был в порядке. Йохан был до жути напуган. Он озирался вокруг, бегая глазами из стороны в сторону, словно охваченный какой-то паранойей. А после уставился в окно, будто увидев там свою смерть.

– Йохан? – спросила я, но он никак не отреагировал. – Йохан!

– С вашим другом точно всё в порядке? – с южным акцентом спросил таксист.

– Не уверена.

Я повернулась назад и толкнула его в плечо, но он просто игнорировал меня, дотрагиваясь пальцами до стекла и что-то бормоча себе под нос.

– Остановите, пожалуйста, машину.

Водитель остановил такси буквально в нескольких метрах от дома Йохана.

Я открыла заднюю дверь.

– Йохан, твою мать, ты меня пугаешь, вставай.

Я не понимала, то ли с ним опять происходит что-то непонятное, то ли он просто перебрал с виски у меня дома.

– Пить я тебе больше не дам, – строго сказала я, – вылезай.

Он с горем пополам вышел из машины – ноги дрожали, взгляд бегал из стороны в сторону. Кое-как мы доковыляли до дома.

– Чудесно, – сказал он, когда наконец добрался до входной двери.

***

– Чудесно, – сказал Леон, когда мы оказались в каком-то из дворов.

Он шёл позади меня, в то время как я уверенно шагала вперёд, сама не понимая, куда и зачем иду. Мне просто нужно было уйти подальше от дома. Подальше от проблем.

– Какого чёрта ты пришёл?! – резко повернувшись к нему, спросила я.

Он снял солнцезащитные очки и удивлённо посмотрел на меня.

– Лей, ты чего? – он поднял ладони. – Я просто не знал, как тебе позвонить, и… вот решил прийти. Всё в порядке?

Я посмотрела на него исподлобья. Этот человек не желал зла. В конце концов, не он виноват в моих семейных проблемах. Нужно было успокоиться, выдохнуть.

– Да, всё в порядке, извини.

Он расправил руки и чуть подался вперёд, чтобы меня обнять. Он опасливо смотрел на меня, боясь того, что я не разрешу ему этого сделать. Но я стояла столбом, не двигаясь с места. Быть может, только эти объятия мне были и нужны. Я подалась вперёд, и Леон положил руки на мою спину, крепко меня обняв.

– Всё хорошо, – успокаивающе сказал он, – всё хорошо.

– Ко мне приходила полиция, расспрашивали про вчерашнюю ночь.

– И что ты им сказала?

– А что я им могла сказать? Они и так всё видели по камерам. Спрашивали, не видела ли я водителя. Может, скоро придут и к тебе.

– Ну и отлично, – сказал он, снова надев очки, – пусть приходят.

Мимо нас проехала какая-то знакомая машина. Наверняка, кто-то из друзей отца. В этом маленьком городке слухи расползались быстрее скорости света, и мне не хотелось, чтобы кто-то видел меня с Леоном.

– Ты точно в порядке? О чём ты переживаешь?

– О том, что наша история превращается в шескпировскую Ромео и Джульетту, – сказала я, едва не улыбнувшись такому сравнению.

Леон оглянулся, словно проверяя, не следит ли кто за нами, нагнулся и заговорщицки прошептал:

– Ты боишься, что нас увидят вместе?

Он понял всё без слов. По взгляду моих родителей, по моей паранойе и переживаниям. Сложил дважды два.

Я едва заметно кивнула.

– Пойдём, – сказал он, мотнув головой.

Я стояла на месте, не зная, следовать ли мне за ним или идти домой, возвращаясь к своей «зоне комфорта».

– Ну, – спросил Леон, обернувшись, – ты идёшь?

Через десять минут мы оказались у лодочного проката на берегу реки Хафель.

– Ты хочешь снять лодку? – удивилась я.

– Лучше, – он повернулся и поднял указательный палец. – Яхту. И не снять, а забрать свою.

С этими словами Леон поздоровался с хозяином проката – мужчиной лет сорока, и обменялся с ним парой слов. Тот засмеялся и похлопал его по плечу. Леон забрался в яхту и протянул руку.

– Не бойся, – сказал он, – поехали.

Это была моторная яхта белого цвета с небольшой каютой.

– Ты не говорил, что у тебя есть яхта, – сказала я, запрыгнув к нему.

– Так ты не спрашивала, – Леон завёл мотор, сев на место у штурвала, и мы уплыли. На меня полетели холодные брызги.

Леон свернул налево, где заканчивался Бранденбург, там были сплошные поля и частные владения. Мы проносились мимо зеленых кустов, небольших домиков и бескрайних полей. В какой-то момент Леон повернулся ко мне.

– Минутка романтики, – сказал он, перекрикивая звук мотора, – ты знала, что этот безлюдный остров, – он показал пальцем, – если посмотреть на него сверху, образует форму сердца.

Я улыбнулась и покачала головой.

– Если бы на воде оставались следы, – сказал он, – то мы бы только что нарисовали сердце.

Он развернулся, и мы поехали в сторону города.