Цивилизация классического Китая - Вадим Елисеефф

По возвращении Чжан Цянь составил описание своего удивительного путешествия через горы и высокие плато. Там, за землями варваров-кочевников, он нашел новые страны и процветающие культуры. Дипломат сообщил императору, что Фергана — это сельскохозяйственная страна, в которой выращивают рис и пшеницу, что она богата породистыми лошадьми, которые «потеют кровью». Там он пил вино, которое было выжато из плода, неизвестного в Китае, — из винограда. Население этой страны, численность которой составляла несколько сотен тысяч человек, жило в укрепленных городах. Трансоксиан, маленькая область, населенная кочевниками, по праву гордилась прекрасными лучниками. Бактрия, которая, напротив, была страной полей и поселков, располагалась к югу от Ферганы. Чжан Цянь также рассказывал об усунях, варварах с голубыми глазами и рыжей бородой, которые кочевали в районе реки Или. Они называли себя «спустившиеся с птицами» и разводили великолепных лошадей. Чжан Цяню удалось пригнать нескольких лошадей этой породы, причем император У был настолько ими восхищен, что назвал их «небесными лошадьми» (тяньма). Помимо всего прочего китайский дипломат открыл горные цепи Куньлуня, где берут свое начало две основные транспортные артерии Китая — Хуанхэ и Янцзыцзян.

Эти открытия очень сильно изменили представления китайцев о мире. Они узнали, что цивилизация может возрождаться, как это произошло с малыми народами Центральной Азии, которым были известны чудеса ближневосточного мира и которые одновременно восприняли и некоторые элементы греческой культуры, когда-то привнесенные сюда походами Александра Македонского. Кроме того, Китай мало-помалу открывал для себя новые богатства.

Это были ковры, драгоценные камни, позднее животные, например лошади благородных пород, ослы, распространенные на Западе, которых сюнну ввезли в Китай, и даже верблюды из Бактрии. Была заимствована техника верховой езды и система упряжи, а также использование подгрудного ремня для лошади. Также в Китае появились новые виды растений, такие как люцерна и клевер, которые использовали, чтобы кормить стада, новые виды фруктов — виноград и гранат, орехи. Чжан Цянь — дипломат, солдат, путешественник, именно он впервые вывел Китай к знаменитому Шелковому пути. Более точным было бы называть его «Путь лошадей», так как именно благодаря этой транспортной артерии, добывая драгоценных боевых скакунов, китайское правительство заполнило страну сюнну шелковыми и железными изделиями. В итоге это позволило сюнну лучше вооружиться, а значит, усилило их могущество.

Реформы в китайской армии

Увеличивающееся давление со стороны народов, которые населяли степь, граничащую с Китаем, вызвало глубокие изменения, касавшиеся и материального развития, и психологии. И хотя чувство превосходства Китая над всем остальным миром не могло измениться, все же родилась идея, согласно которой в некоторых случаях было возможным учиться у варваров. Китайские правители оказались поставлены перед неразрешимой проблемой: либо сохранить свою культуру и погибнуть, либо варваризироваться и победить. Дальнейшее сохранение внутреннего мира было невозможно без завершенной реформы по защите границ государства. В свою очередь, эта реформа предполагала создание армии принципиально нового типа, образцом которой выступала бы организация подразделений у варваров, вызывавшая у китайцев страх. На длинных горных дорогах Азии равнинные боевые колесницы теряли всю свою полезность. С другой стороны, пехота, набранная из крестьян, добиралась до них слишком изнуренной. Напротив, кавалерия, первое робкое использование которой приходится на начало эпохи Борющихся Царств, должна была составить мобильную основу армии.

Одновременно предполагалась и революция в вооружении: алебарды и пики, тяжелое вооружение, приспособленное для пешего боя, следовало заменить мечами и арбалетами. Изобретение этого вида стрелкового оружия начиная с V в. до н. э. оставалось гордостью китайцев, секрет его производства они стремились сохранить в тайне. В конце концов, речь шла об одном из самых смертоносных видов оружия того времени. Известно, например, что на Латеранском соборе в 1179 г. именно по этой причине арбалет был объявлен вне закона в христианском мире.

Строение новой китайской армии также требовало усовершенствования важнейшей экономической инфраструктуры. Нужно было не только разработать систему снабжения огромного количества людей — это не было новым для китайской армии, — было необходимо обеспечить фураж для множества лошадей. Эта задача была тем более сложной, что битвы чаще всего проходили в пустыне. Только император обладал достаточной властью, позволявшей создать обширные пастбища, необходимые для содержания верховых животных. В этом смысле можно сказать, что борьба против кочевников могла способствовать окончательному оформлению национального единства. Весьма разумно в качестве «земель лошадей» был избран северо-запад Китая, самые слабозаселенные и наиболее близкие к районам боевых действий земли страны.

В конце концов модернизация китайской армии повлекла за собой трансформацию социального порядка. Старые военные иерархии, — корни которых лежали еще в эпохе Борющихся Царств, и теоретики древней стратегии, применимой к классическим сражением между городами или небольшими государствами, больше не были нужны. Только личность, обладающая особым талантом, способная быстро адаптироваться к обстоятельствам — малознакомому врагу и неизвестной территории, — могла спасти государство.

История борьбы династии Хань против сюнну полностью подтвердила эти доводы. Каждый раз решение императора о продолжении или остановке военных кампаний зависело от таланта конкретных людей. Поэтому подлинные успехи долгой борьбы с варварами приходятся только на эпоху блестящих генералов Вэй Цина и Хо Цюйбина.

Военные кампании

Вэй Цин, брат императрицы, всю свою долгую жизнь ездил верхом по дорогам приграничных регионов. В 127 г. до н. э. в своем передвижении он углубился на север, по ту сторону от Ордоса, где находится большая излучина реки Хуанхэ. Этот отдаленный и малоизвестный регион весьма пренебрежительно называли «страной Запада», Сиюй. Ему удалось выбить оттуда сюнну, причем Вэй Цин сделал это настолько хорошо, что в 114 г. до н. э. даже стало возможным сформировать в этом регионе систему административного управления. Полководец использовал советы Чжан Цяня, которые тот составил во время своего долгого пленения, и они не раз спасали императорскую армию от голода и жажды.

Слава и талант Вэй Цина нашли свое продолжение в его племяннике Хо Цюйбине, который в 121 и 119 гг. до н. э. нанес сюнну два тяжелейших поражения. Императору казалось, что эти победы могут надолго обеспечить мир: «Слава о многочисленных военных подвигах [Хо Цюйбина] на наших границах, вдоль реки Хуанхэ, позволяет нам [императору] надеяться, что отныне [эти территории] будут избавлены от опасности и смогут наслаждаться долгим миром».

Можно восхищаться храбростью и упорством Хо Цюйбина, но прежде всего нужно подчеркнуть его прозорливость, благодаря которой он стал главным двигателем экспансионистской политики династии Хань. Он доказал пользу от использования того же оружия, что и враг — легкой мобильной кавалерии. Он подсказал императору, что необходима экспансия далеко в сердце западных земель для того, чтобы добраться до стран, способных поставлять хороших лошадей, обладание которыми могло, в свою очередь, обеспечить защиту империи.

В память о тех бесчисленных обязанностях, которые исполнял Хо Цюйбин, после его смерти в 117 г. до н. э. император приказал привести в столицу несколько отрядов сюнну. Каждый варвар, обладавший железным оружием, встал на краю дороги, по которой шла погребальная процессия, а степные всадники, вытянутые в гигантскую неподвижную цепь, сопровождали великого полководца к его могиле.

В 1914 г. Виктор Сегален нашел одну из скульптур, которая отмечала вход в курган этого национального героя. Благодаря этой находке, он напомнил современному миру о забытой мощи античной каменной скульптуры.

Доходы от военных экспедиций, тщательные записи которых можно найти в «Ши цзин» или в «Хань шу», не перестают удивлять. Трофеи военных кампаний, когда они заканчивались победой, состояли из огромных верениц бредущих рабов, лошадей, скота, энергия и труд которых использовался на благо Китая. В 124 г. до н. э. люди полководца Вэй Цина захватили более миллиона голов домашнего скота и около 15 тыс. сюнну. Еще примерно столько же обитателей степи было убито. В случае же неудачи китайские потери также могли быть катастрофическими. Например, в 99 г. до н. э. генерал Ли Гуанли потерял две трети своей армии, состоявшей из 30 тыс. всадников. Два других военачальника, Ли Лин и Су У, были при различных обстоятельствах захвачены сюнну вместе со всем своим окружением. От этих новостей император У пришел в ярость и приказал казнить всю семью Ли Лина, которого он обвинил в трусости, а значит, в предательстве. Су У, который, как говорят, пытался покончить с собой, когда его брали в плен, избежал императорского гнева. Он провел 19 лет в плену у варваров. Сюнну предложили свободу обоим пленникам: Су У немедленно уехал, тогда как его товарищ по несчастью, без сомнения, опасаясь репрессий, предпочел остаться у врага. Благодаря археологическим раскопкам были найдены остатки дворца, в котором жил плененный Ли Лин. Эта ссылка, из которой не было возврата, стала легендой и вдохновила на создание множества поучительных меланхолических поэм, посвященных безжалостной разлуке.