Здравствуйте, я ваша мачеха Эмма (СИ) - Ворожея Тина

— Еще раз, хочу вам напомнить, господин, не знаю, как теперь вы там представляетесь в обществе… Женушкой будете звать, другую женщину. Ваших намеков, относительно моей лживой и извращенной душонки, простите, но не понимаю, — я развела руками и сладко улыбнулась. — Признаю, что нас связывают Лиза и Шурик, но ведь вы сами изволили их бросить на произвол судьбы. Государственный приют, вот, что уготовил им заботливый отец. Не правда, ли? — если бы яд, которым сочился мой голос, мог убивать, то Загряжский давно бы корчился в конвульсиях.

Мужчина сжал кулаки и с угрожающим видом двинулся в мою сторону.

— Но-но, охладите свой пыл господин" Пустое место", еще шаг и мне придется переполошить весь дом, к тому же внизу не спит Стефан Стефанович! Думаю, что он уже успел предупредить верзилу Григория, о вашем позднем визите. Григория лучше не злить, скрутит вас в два счета, и уж тогда мне придется вызвать начальника полиции, милейшего господина Добужинского. Вы же меня, чуть не убили сегодня? Поверте, полицейские ищейки вмиг поймут, что не было никакого злоумышленника, снег знаете ли, зафиксировал и сохранил все наши следы. А, как расстроятся дети, узнав, что отец предавший их один раз, является еще и несостоявшимся убийцей! И могу себе представить радость Добужинского, когда он узнает, что уважаемый человек, скупивший все рудники с залежами синих кристаллов на украденные деньги семейства Хрящ, живет по поддельным документам! — я прикусила губу и с вызовом посмотрела на Загряжского. — Может быть, так и поступим, господин Мертвяк?

Мартин Загряжский стоял в двух шагах от меня и усмехался. Но по бледной коже лица, по играющим на скулах желвакам, мне было понятно, что улыбаться ему сейчас совсем не хочется.

— Я уже стал надеяться, что ты Эмма изменилась, после того как хорошенько приложилась головой о камни под скалой. Меня так тронуло твое отношение к Елизавете и Александру… Удивительно, но кажется, что и дети тебя искренне любят… Я искал их целый год, а встретил благодаря нелепой случайности. Ты, права, ради Лизы и Саши, я приму все твои условия. Все условия которые способен выдумать, твой извращенный мозг.

При упоминании камней под скалой я встрепенулась. Страшная догадка пришла мне в голову.

— А, повольте узнать, не вы ли, стокнули меня со скалы? — я жадно всматривалась в лицо мужчины, боясь упустить малейшую эмоцию.

Черные, почти сросшиеся на переносице брови взметнулись вверх в немом вопросе. Нахмурился высокий, чистый лоб.

— Ты не помнишь, как все было? В тот вечер опять победила Злая Эмма, она явилась в маленький грот под скалой, где держала меня больше месяца. В то время, когда мое тело искали повсюду, я прикованный цепями, словно раб на галерах, вынужден был полагаться, только на то, что твои перевоплощения, будут не такими частыми, — голос мужчины дрогнул, слова давались ему с трудом.

— Мои перевоплощения?! Что вы этим хотите сказать? Я честное слово, совсем ничего не помню после того рокового падения… Наверное действительно очень хорошо приложилась головой о камни, — усмехнулась и закрыла глаза, словно вспоминая.

Загряжский вдруг рассмеялся, но его смех был совсем невеселым, каким то мрачным. Застаралая горечь угадывалась в нем, как запах полыни угадывается в скошенной траве.

— Хорошо, если ты ничего не помнишь, а я в это готов поверить, — Загряжский подошел совсем близко и приблизил свое лицо к моему, заглянул в глаза, словно пытался там прочесть все ответы на свои вопросы. — Я пожалуй начну с самого начала.

Он поискал глазами куда сесть и решительно направился к дивану, который стоял напротив меня. Скрипнули старые пружины потертого мастодонта, когда мужчина усаживался поудобней, всем своим видом показывая, что он настроился на длинный разговор.

— Я женился на скромной, тихой, влюбленной…

— А, главное очень богатой, — я не смогла удержаться от иронии.

Мужчина нахмурился, сердито посмотрел на меня своими невероятно красивыми глазами.

— Мне продолжать, или ты Эмма, все сама знаешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я откинулась на спинку кресла, укрыла ноги клетчатым, черно-красным пледом.

— Нет, нет, продолжайте, я больше не буду мешать, — поспешно воскликнула я, испугавшись, что Загряжский передумает рассказывать правду.

— Так вот, продолжаю — после женитьбы милая девочка, вдруг стала иногда превращаться в Злую Эмму… Не знаю, что на тебя влияло… Полнолуние ли, а может сдвиг неведомых планет, но со строгой периодичностью, один раз в месяц, ты уходила из дома. Я находил тебя в самых неожиданных местах. В грязных притонах, в игральных клубах, где ты проигрывала состояние своего батюшки, в дешевых гостиницах с мужчинами бандитской внешности. Возвращал тебя домой, где ты превращалась в кроткую, невинную овечку, не смеющую даже приструнить слуг. Каюсь, терпеть твою влюбленность было невыносимо, после того, как мне доводилось видеть тебя в самом непотребном виде, и в самой грязной компании. Ты тихонько лила слезы и робко пыталась привлечь мое внимание, когда была Доброй Эммой, и отчаянно гневалась, негодовала когда пребывала в образе Злой. Однажды с помощью своих знакомых, тех самых которые за рубль, могут перерезать горло человеку, ты похитила меня и приковала цепями в маленьком гроте под скалой. В тот почти роковой день для тебя, и в день когда я обрел свободу, ты явилась ко мне Злой Эммой. Неистовой, наглой, циничной. Я готовился к твоему визиту. Убеждениями, ласковыми, льстивыми, словами, притворными объяснениями в любви, добился того, что ты освободила меня и мы поднялись на вершину скалы. Тебе хотелось заняться любовью именно там. Заметив отвращение на моем лице, ты закатила истерику. Полезла драться, кричала непристойности. Завязалась драка, ты была подобна дикой, злобной твари. Я тебя сильно толкнул. Сознаюсь, я хотел гибели, тому отвратительному существу в которое ты превращалась один раз в месяц. Стоял, смотрел вниз и хохотал, как сумасшедший, рассматривая твое сломанное тело и светлые волосы запачканные в красные пятна крови, — Загряжский устало вздохнул, потер виски длинными пальцами.

Я потрясенно молчала. Мне казалось, что мужчина врет, рассказывая выдуманную сказку. Но вдруг вспомнила дневники Эммы Загряжской. Что в них мне показалось странным? Чистые станицы… Белые листы чередовались с записями. Количество записей и количество чистых станиц было почти одинаковым, а по датам промежутки составляли около месяца…

— В моем футляре оказалось не одно тайное дно, — глухо пробормотала я, поглаживая рукой черно-красные клетки на шерстяном пледе.

У мужчины оказался на удивление чуткий слух. Он взглянул на меня заинтересованно.

— В футляре? Ты сказала, в футляре? Что, ты имеешь в виду, Эмма?

Мне показалось, или я действительно начала краснеть?

— Ничего, вам господин Загряжский, почудилось. Полагаю, что сейчас нам надо заключить перемирие. Я не доверяю вам, вы не доверяете мне. В свете тех сведений, но не фактов, которые вы мне рассказали, я понимаю ваше беспокойство за детей. Поэтому, мы будем общаться, мы будем приглядывать друг за другом. Лиза и Шурик, очень умные и сообразительные детишки, им можно мягко объяснить и ваше новое имя и ваше долгое отсутствие. Думаю, что они не проболтаются. Профессор, тоже вполне надежный человек, я ему доверяю.

Долгая пауза повисла в кабинете. Мужчина задумчиво смотрел на меня, словно с кем-то сравнивал.

— Разумное решение Эмма. Приглядывать за тобой я буду в любом случае. Теперь будь готова к моим частым визитам. А, еще лучше давай официально объявим, что ты моя невеста, — Загряжский хищно улыбнулся.

— Нет, уж увольте! Я вас боюсь. То вы душить меня бросаетесь, то вдруг признаетесь, что сбросили меня со скалы.

— Я не сбрасывал тебя со скалы. Я просто случайно толкнул, когда ты вцепилась мне в лицо своими длинными когтями! — мужчина даже покраснел от гнева.

— Вот видите, как легко вас можно вывести из равновесия! Нервишки лучше лечите, а не в женихи лезьте, — хмыкнула я, и довольно улыбнулась.