Иной - Юрий Мишин

«Не важно, — подумал я. — Пристегиваться надо, — и, оторвав взгляд от высотомера, посмотрел вперед». Отчаянно тормозя наш самолет, стремительно несся к видневшейся в трехстах метрах прямо по курсу строительной площадке. Стрелка указателя скорости показывала все еще достаточно много: сто сорок, сто тридцать, сто.

— Зараза, — выругался Михаил Иванович, всем весом давя на тормозные педальки. — Врешь! Должны уложиться!

Шестьдесят километров в час. Я убрал реверс. До наваленных кем-то куч земли оставалось не больше ста метров. Пятьдесят километров, сорок.

— Все, — облегченно сказал я. — Почти встали.

— Нет, нет, пока еще нет, рано радоваться, скорость двадцать!

Наконец, качнувшись несколько раз на тормозах, «Ан-24» полностью остановился в пятнадцати метрах от выкопанной, поперек, взлетно-посадочной полосы траншеи. Прямо за ней стоял брошенный кем-то ржавый бульдозер.

Машинально я вырубил двигатели и, обессилено откинувшись на спинку сиденья, посмотрел на Назимова. Михаил Иванович смеялся. Сначала беззвучно, а потом захохотал в полный голос:

— Ну, мы дали с тобой, Сергей! — говорил он, вытирая выступившие слезы. — Уложились, а? Молодцы! — и сразу посерьезнел. — Одно только плохо.

— Что? — безразлично спросил я.

Посадка вымотала меня настолько, что не было сил.

— Взлетать-то как будем? Таким же макаром? — спросил он и снова заржал.

— Там посмотрим, — ответил я и, оставив Назимова в кабине, пошел проверить пассажиров.

Денис, судя по всему, чувствовал себя прекрасно. Он натащил в грузовой отсек каких-то чехлов и, свернув калачиком все свои двести пятьдесят килограмм мышц, клыков и когтей, неплохо устроился. Увидев меня, он мигнул своими огромными желтыми глазищами и в знак приветствия элегантно помахал кисточкой на хвосте. Что ж, правильно сделал. Отопление мы включить естественно забыли, а в шкуре-то теплее. В салоне был бедлам. С полок попадало какое-то авиационное барахло. При торможении спинки свободных сидений упали вперед. Впрочем, Инквизиторы были в порядке. Все четверо сидели, судорожно вцепившись в подлокотники, и смотрели на меня. Видимо они бояться летать!

— Извините, — выдавил я из себя. — Так вышло.

Дрампиры уже открывали дверь, и подтаскивали к ней трап. Что ж? Видимо им не привыкать. Только подойдя ближе, я увидел, что у Ганса сильно разбит нос.

Без тени раскаяния я подумал, что на нем все заживет, как на собаке, но вслух сказал:

— Полоса слишком короткая, друзья мои. Вот и потрясло.

«Друзья», зло оскалясь и искоса поглядывая в мою сторону, установили, наконец, трап и вывалились на свежий воздух. За ними последовали Инквизиторы. Я с удовольствием бы вышел тоже, но надо было дать кое-какие указания пилоту. Поэтому, пришлось вернуться в кабину, бросив на ходу Денису уже принявшему человеческий облик:

— Посмотри за кровососами, а я сейчас.

— Нет проблем, — откликнулся он и пошел к выходу.

В кабине Михаил Иванович закусывал. В руках у него была крышка от термоса из которого тянуло ароматным кофе, а в руке Назимов держал здоровенный и уже основательно надкусанный бутерброд.

— Присоединяйся, — невнятно с набитым ртом проговорил он. — Меня после таких ситуаций всегда пробивает на еду.

Я давно решил не брать его с собой. Да и с самолетом надо кого-то оставить понимающего.

— Некогда, Михаил Иванович, — ответил я. — Послушай, мы сейчас пойдем к вертушке. Надо лететь дальше, а ты остаешься караулить самолет. Место глухое. Вот тебе страховка, — добавил я и вручил ему свое помповое ружье. Освоишь?

— Чай я человек военный, — ответил Назимов. — Почти. А с вертолетом справишься?

— Да, с Божьей помощью, — сказал я и, дав ему последние инструкции, оставил Михаила в одиночестве дожевывать бутерброд. А для того, что бы его ни кто не беспокоил, накрыл «Ан-24» заклятием незначительности.

Пока я занимался самолетом, мои помощники разобрались с местным диспетчером, которого очень удивил свалившийся буквально ему на голову самолет. Возмутившись вначале, он теперь сменил гнев на милость и готов был оказывать всяческое содействие. «Интересно, кто поработал. Инквизиторы или грузчики?» Гадать я не стал и всей толпой мы направились к стоящему вдалеке вертолету, окрашенному в ярко-красный цвет, как и полагается в полярной авиации.

В вертолете, было семь кресел, и, зарезервировав для груза два из них, я взял с собой всех трех дрампиров и Яна. Остальных Инквизиторов попросил в наше отсутствие не беспокоить пилота.

— Ему и так досталось, хорошо? Заклятие невнимательности наложено, но кто его знает?

Инквизиторы не протестовали, и спустя минут тридцать мы уже были в воздухе. Пока все складывалось не так уж плохо. Может быть, Соколов, вместе с этим Всемирным Инквизитором был прав? Техника не подвела. С вертушкой разобрался довольно быстро. Хотя я не люблю вертолеты, эту буржуйскую технику пилотировать было одно удовольствие. Не обладая излишней как у многих вертушек чувствительностью в управлении, он был к тому же чрезвычайно устойчив в воздухе. Я взглянул на спутниковый навигатор. До места посадки оставалось немногим меньше часа. Всю дорогу в кабине стояла тишина. Расположившиеся сзади дрампиры о чем-то тихо переговаривались между собой, а Ян видимо не имел желания беседовать. На несколько заданных мной вопросов ответил односложно и неохотно. В конце концов, я бросил всякие попытки его разговорить и сосредоточился на управлении.

Под нами довольно быстро, поскольку я вел вертушку на минимальной высоте, проносилась тайга. Местами она была будто изъедена светло-зелеными проплешинами болот. Речушек мало. Зверья тоже не было видно. Только в одном месте мне показалось, будто я вижу что-то вроде небольшого медведя или росомахи. И снова лес, лес, бесконечный лес. Даже глазу зацепиться не за что.

Наконец навигатор показал, что мы находимся практически над искомой точкой. Покружив немного, мы с Яном обнаружили небольшую, всего-то метров пятьдесят в диаметре, полянку, изрядно заросшую невысоким кустарником, и со второй попытки я довольно удачно посадил машину прямо в ее центре. Переодевание в комбинезоны, на которых настаивал Владимир, ушло не больше четверти часа и вскоре мы уже были в пути. Поначалу пришлось по бурелому обходить небольшое болотце, но потом все более менее наладилось. Может быть потому, что мы шли днем и в сухую погоду. Единственное, что доставало меня так это гнус. Сказать, что его было много, значит не сказать ничего. Мириады этих надоедливых насекомых не хуже вампиров так и норовили выпить из нас всю кровь. Волосяные накомарники помогали плохо, а воспользоваться магией или химией мы не могли. Слишком близко к схрону. Я обернулся назад и с удивлением обнаружил, что гнус к дрампирам совершенно равнодушен. Редкие насекомые подлетали к ним и, покружив, разочарованные улетали прочь. Что ж, ворон ворону глаз не выклюет. Скорее всего, гнус, которого, как известно магия относит к неодушевленным предметам, находясь одновременно и в Сумраке и в нашем мире, чувствовал истинную природу моих… носильщиков.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});