Сделаю тебя своей (СИ) - Черника Ника

Тишина стоит долго, пытаюсь сосредоточиться на ситуации, понять, что делать дальше, как поступить. Забрать у меня Гошу Тимур не сможет, я все-таки мать. Надеюсь, его ума хватит, чтобы понять такую простую вещь: Гоша его никогда не примет, если у него заберут меня.

Тимур дал мне две недели для того, чтобы поговорить с сыном и подготовить его. Но это ведь касается только сына, так выходит? С Ромой можно самому решить вопрос так, как выгодно Тимуру?

— А ты бы позволил им общаться? — поднимаю на Рому глаза. — Если бы не было всех этих условий… Только твой выбор. Ты бы позволил?

Рома теряется, бродит взглядом по комнате, видимо, ища внутри себя ответ на этот вопрос. А я бы позволила? Нет. Зачем ломать жизнь ребенку? Ведь у него уже есть отец.

— Я не знаю, — отвечает Рома. — Я не знаю, Мили. Все это так запутано. Просто какой-то кошмар.

Вот уж точно — кошмар, другого слова и не подобрать. Роме придется согласиться, по факту у него нет выбора, хотя номинально он и предоставлен. Тимур будет общаться с Гошей, и я должна поговорить с сыном.

Снова смотрю на Рому, а когда он это чувствует и поднимает на меня глаза, произношу:

— Я хочу подать на развод.

Глава 38

У него такой изумленный взгляд, словно подобное развитие событий не приходило ему в голову. Ну не предполагал же он всерьез, что после случившегося мы продолжим жить, как ни в чем не бывало?

— Развестись… Даже так, — он криво усмехается, выходит нервно. — И что ты будешь делать? Побежишь к Мираеву?

Я сжимаю губы, качаю головой.

— Не побегу. Но я устала жить так, как сейчас, Ром. Давай признаем, у нас не получилось. Просто признаем и не будем мотать друг другу нервы. Разойдемся спокойно.

— Спокойно? — он снова усмехается. — Отлично придумано, Мили. Ты уйдешь, сына у меня заберут. То есть я останусь вообще без семьи.

— А разве у нас нормальная семья? — не выдерживаю я. — Разве нормальная? Я тебе изменила, Ром! Измены не случаются просто так! Я не хочу тебя, понимаешь? Не хочу быть с тобой. Ты дорог мне, очень дорог, ты часть моей жизни, и поверь, мне дико больно, что вообще приходится говорить это. Потому что какое-то время я действительно верила, что у нас с тобой получится. Но не получилось. Не получилось, Ром. И я больше так не хочу.

Он молчит, опускает плечи вниз, горбится, словно из него выкачали все силы, руки безвольно лежат на коленях.

— Ненавижу его, — цедит вдруг. — Ненавижу. Он мне всю жизнь испоганил!

Его голос срывается на крик, я прикрываю руками лицо. Мне хочется сказать, что это не он, что это мы сами, но слова застревают в горле — потому что я не могу быть в этом уверена. Потому что всегда есть шанс, что если бы не случилось то, что случилось, у нас с Ромой все могло быть совсем по-другому.

Я вдруг отчетливо вспоминаю наше с ним знакомство. Я стояла на остановке, ожидая маршрутку, шел дождь, сильный, но теплый. Рома остановился на обочине на машине, с кем-то говорил по телефону, бросил на меня взгляд, да так и не отвел. Он потом говорил, что его поразили мои глаза, в которых были свет и доброта. Говорил, что давно не видел таких девушек, и что он не мог просто уехать, словно что-то его держало рядом со мной.

Эта картинка, яркая, сочная, так отчетливо проступает в памяти, что, кажется, я слышу шум дождя и чувствую, как редкие капли, залетая под крышу, падают на кожу прохладой.

Гостиничный номер кажется теперь темным, давящим. Мне становится душно, несмотря на открытое окно. Хочется просто убежать.

Я встаю, оправляю одежду, Рома молча наблюдает за мной.

— После командировки я съезжу домой, — говорю я спокойно, — а когда вернусь, подадим на развод.

Он несколько секунд смотрит, а потом молча опускает голову. Я спешно иду к двери, мои шаги, скрадываемые мягким ковром, все равно кажутся топотом.

Аккуратно открываю дверь и все-таки произношу:

— Прости меня, если сможешь, Рома.

Ухожу быстро, почти бегом до лестницы, мимо лифта, словно боюсь: он погонится за мной следом, схватит, обнимет, приласкает, попросит, заставит… Что угодно — просто я не смогу уйти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но никто не гонится за мной, все, что слышу, это невнятные слова прощания от девушки с ресепшен. Выбегаю на Каменоостровский, вдыхаю сухой воздух, пропитанный бензином. Закинув сумочку на плечо, иду в нужную сторону. Отель почти на самом краю Петроградки, дальше маленький Каменный остров, а за ним уже Черная речка. Я иду без остановки до самой церкви на краю Каменного, движение заставляет усмирять раздрай внутри.

Маленькая церквушка уже закрыта, прохожу к воде, сажусь прямо на траву. Темная Нева величаво колышется в рамках канала. Волны тихо бьются о его стены, но все равно слышно, даже через шум машин, пыхтящих на мосту.

Итак, я решила развестись. Шагнуть в неизвестность, иначе и не скажешь. Мы с Ромой разойдемся, и что я буду делать? Ну положим, если верить Тимуру, без денег мы не останемся, для Гоши он будет что-то давать. У меня работа с приемлемым заработком. Конечно, это немного, учитывая, что теперь придется снимать жилье…

Я вытаскиваю телефон, нахожу номер Тимура и замираю пальцем над кнопкой. Что я ему скажу? Я развожусь? Вот он запрыгает от радости, конечно. Он не обозначил никаких намерений насчет меня, а значит, ему все равно, останусь я с Ромой или нет. Про сына мне тоже сказать нечего… Но в конце концов, я могу спросить об их с Ромой разговоре?

Я убираю телефон в сумку. Глупо оправдываться: мне бы хотелось просто позвонить ему и попросить приехать. Но он не приедет. А если приедет, то точно не за тем, чтобы меня утешить и защитить, как мне этого хотелось бы сейчас.

И вот тут я понимаю простую мысль: кажется, я осталась одна, совсем одна. И полагаться мне больше не на кого.

Когда прихожу в квартиру, обнаруживаю, что вернулась Саша. Она выходит в прихожую, и я тут же испытываю острое чувство стыда за свои пятничные слова. Прячу взгляд, но отвечаю на приветствие и добавляю:

— Саш, извини за пятницу… Я не должна была…

Она усмехается.

— Да я понимаю, вас, пуритан, бомбит от такого, — хмыкает в ответ, проходя в кухню. — Хотя знаешь, я даже могу сказать тебе спасибо.

Удивленно вздернув брови, следую за ней.

— Спасибо? За что?

— Ну Тимур определенно не из тех мужиков, кого можно легко оседлать, — Саша фыркает на эти свои слова, выключая чайник и начиная наливать кипяток в чашку с пакетиком. — Скорее всего, мы бы просто переспали, а потом он потерял ко мне интерес. С такими мужиками так обычно и бывает. Пока добыча убегает, им интересно, а как поймали… Особо жрать и не хочется, — Саша морщит нос, насыпая сахар.

Я прислоняюсь к дверному косяку. Как это девчонка всегда точно говорит о том, что окружает меня? Как зеркало моей реальности. Говорят же, что люди вокруг нас есть утрированное отражение нашей жизни. Утрированное — чтобы мы могли обратить внимание. И Саша явное тому подтверждение.

— Не, думаю, секс с ним был бы улетным, — продолжает Саша, усаживаясь на подоконник и делая громкий глоток чая. — Но он точно не мой вариант. Тут нужна такая баба, которая будет держать его за яйца, — она смеется, потом дует на чай.

Да, наверное, такая. И это точно не я. Я как раз из категории добычи, которую есть не хочется после первого укуса.

— Короче, — подытоживает Саша. — После того, как ты нас распекла, мы разошлись, я поехала к своему мужчине, мы как раз собирались улетать в Москву… И я вот думала-думала над всей этой ситуацией, и знаешь что сделала? Я ему сказала: ты либо разводишься, либо все, мы расходимся. Мне это надоело. И знаешь, что самое крутое? Он согласился! Он уже поговорил с женой, понимаешь? Это охренеть что вообще! Ты можешь в такое поверить? Мужики они вот такие, если бы я не поставила ультиматум, он бы так и жил, и думать не думал ни о каком разводе. Но если уж решил и начал действовать, то все, поезд прошлой жизни летит в пропасть.

Саша смеется, я растягиваю губы в улыбке. Да уж, действительно летит. Как и мой, и Ромин. Я вдруг думаю, что пройдет время, и он найдет себе какую-то женщину, они будут встречаться, он будет с ней ласков, нежен, будет так же мягко и счастливо улыбаться, как мне когда-то. Это кажется чем-то до невозможности странным.