Антинюрнберг. Неосужденные... - Александр Усовский

Можно продолжать перечислять примеры… А вот оправдание, которое предложил своему народу фюрер:

"Мы ведем борьбу за обеспечение существования и за распространение нашей расы и нашего народа. Мы ведем борьбу за обеспечение пропитания наших детей, за чистоту нашей крови, за свободу и независимость нашего отечества. Мы ведем борьбу за то, чтобы народ наш, действительно, мог выполнить ту историческую миссию, которая возложена на него Творцом Вселенной".

В общем ничего нового, но именно поэтому "Майн кампф" и запрещена — потому что это слишком красивое и соблазнительное ОПРАВДАНИЕ и ЕЩЕ ПОТОМУ, ЧТО ОНО ДО СИХ ПОР ИСПОЛЬЗУЕТСЯ.

И нечего плебсу читать и, не дай Бог, находить аналогии — ЕЩЕ ИСПУГАЮТСЯ И ПЕРЕДУМАЮТ ИДТИ НА ПОВОДУ У ТЕХ, КТО РАССКАЗЫВАЕТ ТАКИЕ ЖЕ БАЙКИ СЕГОДНЯ.

Глава 2. Немецкие мирные предложения 1933 года

Тема главы звучит диковато, не правда ли? Всем известно, что Гитлер со товарищи, придя к власти в Германии, страстно стремился разжечь военный пожар в Европе — так какие могут быть мирные предложения от кровавых маньяков, склонных лишь к разрушениям, насилиям и убийствам?

Тем не менее — мирные предложения от кровожадных нацистов все же были. Причем весьма и весьма серьезные!

А как иначе? Немецкий рейхсвер в день назначения А. Гитлера канцлером Германии — это жалкие сто тысяч штыков и сабель при трех сотнях орудий, без танков и самолетов; в это время польская армия мирного времени — двести сорок тысяч солдат и офицеров, три с половиной тысячи орудий, сотня танков и четыре сотни самолетов, во французской же армии насчитывалось полмиллиона бойцов, почти десять тысяч артиллерийских стволов, три тысячи танков и девятьсот боевых самолетов первой линии.

При таких раскладах хочешь, не хочешь, живенько станешь пацифистом…

* * *

Надо сказать, что в двадцатых годах идея всеобщего разоружения была довольно могучим общественно-политическим фактором — европейцы очень хорошо почувствовали на своей шкуре, как кровопролитна может быть война, ведущаяся с применением последних достижений науки и техники. Потери ведущих держав Европы в первую мировую были жуткими!

Поэтому нет ничего удивительного в том, что на волне пацифистских идей европейские государства время от времени подписывали разного рода декларации, договоры и пакты дабы с помощью этих бумажек уберечься от вспышки новых войн. Например, тот же пакт Бриана-Келлога, подписанный представителями пятнадцати государств 27 августа 1928 г., торжественно провозглашал отказ от войны, как от орудия национальной политики. А дабы этот пакт не остался всего лишь декларацией добрых намерений — мировые державы решили собрать Всеобщую конференцию по разоружению, которая и началась в феврале 1932 г. Правда, в день открытия этой конференции японцы подвергли основательной бомбардировке Шанхай и другие китайские города — но европейцы предпочли не заметить этого вопиющего нарушения приличий со стороны подданных микадо. Азиаты, что с них взять…

На этой конференции немцы (тогда еще вполне себе демократы-веймарцы), вопреки заявленным целям мероприятия, вдруг заявили, что Германии пора бы уже уравняться в правах в области вооружений со всеми остальными странами Европы — то есть либо Германия вооружается до уровня своих соседей, либо соседи разоружаются до уровня Германии.

Такого НАГЛОГО афронта от доселе послушных немцев никто не ожидал!

Представители Франции указали нахальным бошам на то, что конференция вообще-то посвящена разоружению, и не зачинщикам мировой войны что-то вякать. Дескать, разоружили вас — и правильно сделали, а будете рыпаться — живо найдем укорот! Согласились в Версале на разоружение?

Согласились. Сидите теперь и молчите в тряпочку — ваше дело телячье.

Немцы в ответ сказали, что, дескать, да, было дело, статьи о разоружении Германии они в Версале подписали — как и все остальные, обескровившие их любимый Фатерланд, статьи; более того, все двенадцать лет, что прошли с момента подписания оного Версальского мира — немцы тщательно и добросовестно выполняли эти статьи. Содержали опереточную армию, ветхий флот, и на своей территории, упаси Господь, не разрабатывали никаких новых систем вооружения.

И теперь пришло время всем остальным подписантам Версальского договора выполнять свои обязательства, зафиксированные в этом договоре!

Союзники по Антанте слегка опешили — и вежливо поинтересовались у немецкого посла Надольного, что он вообще имеет в виду. Надольный ответил:

"Германия уже разоружилась. Ее армия состоит всего лишь из ста тысяч человек, флот — из пятнадцати тысяч.

У Германии нет ни танков, ни тяжелого оружия. У нее нет авиации. Но где, скажите, пожалуйста, разоружение других государств? Где равноправие Германии?

До тех пор пока соседи рейха не разоружились в той же мере, Германия беззащитна перед любой агрессией. Лига наций неспособна остановить возможного агрессора. Посмотрите на японскую агрессию против Маньчжурии в 1932 г.! Германия совсем не хочет вооружаться. Но Германия требует, чтобы разоружились и другие".

И в обоснование своих претензий привел преамбулу части V Версальского мирного договора, посвященную разоружению Германии — гласившую буквально следующее:

"С целью сделать возможной подготовку общего ограничения вооружений всех наций Германия обязуется строго соблюдать установленные ниже положения — военные, морские или воздушные".

То есть, согласно статье V вышеозначенного договора, союзники разоружили Германию не просто так; оное разоружение должно было стать (и все победители в мировой войне с этим согласились!) первым шагом КО ВСЕОБЩЕМУ РАЗОРУЖЕНИЮ!

Поэтому немцы в Женеве вполне логично поставили вопрос ребром: Германия двенадцать лет выполняет свои обязательства по пятой части Версальского договора; не пора ли остальным европейским державам приняться за разоружение — которое они обещали начать вслед за разоружением Германии?

* * *

Как говорится, "вечер перестал быть томным". Формально немцы были правы; отвергнуть их предложения — означало фактически ДЕНОНСИРОВАТЬ Версальский мирный договор, чего делать никому решительно не хотелось. Конференция зашла в тупик — соглашаться с немецкими предложениями никто из участников конференции не хотел, отвергать их — опасались. Да к тому же в это время в Германии, охваченной глубочайшим кризисом, рвались к власти национал-социалисты, у которых был свой взгляд на разоружение и условия Версальского мира, и все фигуранты конференции были в курсе их взглядов.

31 июля 1932 г. в Германии прошли парламентские выборы в рейхстаг, на которых национал-социалистическая немецкая рабочая партия получила 230 мест, социал-демократы — 133 места, центристы — 75, коммунисты — 89, Национальная народная партия — 37 и остальные партии — 44. В результате политическая ситуация в Германии «подвисла» в неопределенности ни нацисты, ни социал-демократы не имели решительного большинства в парламенте. Если бы социал-демократы вошли в альянс с коммунистами, число депутатов этой коалиции уравнялось бы числу депутатов-нацистов, и даже союз НСДАП и «народников» (каковой сложился чуть позже, к осени) не имел решающего количества голосов — более ста депутатов все равно "болтались в воздухе".

Дабы прибавить козырей тем силам в Германии, которые не желали прихода к власти в стране ни НСДАП, ни КПГ (последовательно сменявшим друг друга кабинетам Брюнинга, Папена и Шлейхера, называемым в Лондоне и Париже "третьей силой"), конференция пяти держав — США, Англии, Франции, Германии и Италии — декларировала в декабре 1932 г. предоставление Германии равноправия в области вооружения "в рамках системы безопасности, одинаковой для всех стран", то есть фактически согласилась с правом немецкого государства иметь столько же оружия, сколько и ее соседи.

* * *

В январе 1933 г. случилось то, что случилось — президент Германии Пауль фон Гинденбург назначил рейхсканцлером Адольфа Гитлера. Теперь немецкая делегация на конференции в Женеве прибыла уже от лица совсем другой Германии…

16 марта английская делегация выдвинула так называемый "План Макдональда", суть которого заключалась в следующем: Германии разрешается удвоить ее рейхсвер, то есть довести армию до 200 000 человек, и одновременно до такого же количества уменьшить численность французской армии, а также сократить численность и всех других армий Европы до численности германской. При этом Германии по-прежнему запрещалось иметь военную авиацию, но, чтобы подсластить эту пилюлю, план Макдональда предусматривал сокращение союзными государствами своей военной авиации до максимум 500 самолетов у каждой из трех держав-союзниц.