Проклятый бог (СИ) - Маркелова Софья

— Никто раньше из людей так не делал, — произнес воин, вновь обернувшись к профессору. — Нам известно, что эта вещь — символ людской веры.

— Теперь вы готовы поверить, что я не служу Залмару? Я — часть этого посольства, часть пустынного народа. — Аш положил ладонь себе на грудь. — И я прошу вас позволить нам ступить в Лес.

— Альвы ничего не слышали о пустынном народе. — Воин упрямо мотнул головой. — Мы не пропустим за ворота незваных чужаков.

Ашарх жестом попросил Лантею подъехать поближе и кратко обрисовал ей ситуацию, а после представил девушку альвам:

— Это Лантеялианна Анакорит, член одной из правящих семей пустынного народа и назначенный посол. Она обладает всеми необходимыми полномочиями и регалиями, чтобы представлять волю своего народа в этих землях. Наша делегация проделала долгий и нелегкий путь, чтобы добраться до стен Ивриувайна, принести альвам богатые дары в знак своих добрых намерений и напомнить о заключенном в древности Андаритском пакте, который и дает нам право просить у Леса помощи в условиях войны с империей Ис.

По знаку Аша Лантея достала и продемонстрировала альвам костяную шкатулку, в которой на шелке лежал древний свиток пакта. Она бережно развернула пергамент, позволяя командиру вооруженного отряда подойти ближе и удостовериться в правдивости всех сказанных слов. Сперва альв не поверив увиденному. Но сразу же спал с лица, едва разглядел на полуистлевшем пергаменте древние клинописные письмена своего народа и выцветший, но еще достаточно четко различимый чернильный оттиск печати с изображением головы альва, оплетенного листьями и лозами. Очевидно, это произвело на него большое впечатление, потому что следующие несколько минут командир что-то напряженно обдумывал и потом послал обратно в крепость одного из своих бойцов. Некоторое время все напряженно ждали возвращения гонца, и когда тот юрким угрем выскользнул обратно через щель в приоткрытых воротах и что-то нашептал на ухо командиру, посольству наконец озвучили ответ:

— Начальник гарнизона согласен встретиться с вами.

У Ашарха отлегло от сердца, и он с трудом удержался от счастливой улыбки. Но практически сразу же переводчик добавил кое-что еще:

— Однако вам необходимо будет сдать все оружие и отпустить песчаных пауков, которых вы так безжалостно терзаете, вонзив в них эти стеклянные шипы. В Лесу не терпят никаких проявлений жестокости по отношению к любым животным.

Сказано это было с легкой надменностью в голосе, но Ашарх предпочел ее не заметить. Ради того, чтобы им разрешили попасть за крепостную стену, можно было и потерпеть колкие упреки.

Когда хетай-ра сняли всю поклажу с пауков, и Эрмина вытащила стеклянные иглы, то сольпуги еще минуту приходили в себя. Они стояли, как заторможенные, на одном месте, не реагируя ни на что, и лишь после того, как к ним вернулась чувствительность и ощущение контроля над собственным телом, первые пауки развернулись и бросились обратно в мангровый лес, стремясь скорее укрыться. Они бежали, в спешке высоко задирая свои несуразные длинные лапы, а посольство до последнего провожало их взглядами. После стольких дней, проведенных вместе, даже Ашарха брала необъяснимая печаль от этого расставания, хотя во многом эти животные еще вызывали в нем глубинное чувство страха и легкого омерзения.

Едва все сольпуги затерялись за деревьями, командир отряда махнул рукой, и его солдаты за несколько мгновений окружили посольство хетай-ра. Следуя приказу Лантеи, пустынники беспрекословно позволили себя обыскать и изъять все найденное у них оружие и показавшиеся опасными или подозрительными вещи. Большинство вьюков тоже осмотрели и забрали, но, как понял Ашарх, лишь чтобы помочь донести их. Древоподобные альвы, нагруженные баулами и тяжелыми сумками, угрожающе поскрипывали, шагая в сторону ворот со своей поклажей, и лишь один Оцарио страдальчески смотрел, как неосторожно обращались с его забитыми товаром торбами, но сказать или поделать ничего не мог.

Сопровождаемое конвоем посольство провели через приоткрытую каменную створку ворот, ни на минуту не ослабляя оцепление. Сразу за границей крепостной стены начинался гигантский Лес из могучих неохватных деревьев хацу, взрывавших почву своими толстыми грубыми корнями. Раскидистые кроны, казалось, дотягивались до самого небосвода, полностью закрывая его собой, а между раскрытых веером листьев с синеватыми прожилками виднелись желтые мягкие шишки, больше походившие на гроздья винограда. Высоко над землей на тысячелетних исполинских деревьях то здесь, то там можно было разглядеть круглые каменные плато, кольцами охватывавшие стволы на манер трутовиков: оттуда за линией горизонта и землями, лежавшими за стеной, неусыпно наблюдали дозорные. От этих платформ вниз тянулись длинные лианы, по которым легко и быстро можно было спуститься на землю, где между корнями великанов повсюду мелькали небольшие каменные здания, стоявшие на отдалении друг от друга, и соединенные сетью незримых тропинок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Изнутри крепостная стена казалась еще толще и монолитнее, чем снаружи. У ее подножия располагалось несколько пристроек и даже одна невысокая башня-тайник, которые часто использовались в крепостях для обеспечения доступа к воде. Ее ступени вели к подземному колодцу, который напрямую соединялся с рекой, находившейся за оборонительными стенами. Но даже несмотря на эти типичные для крепости сооружения, Ашарха не покидало смутное чувство, что он находился в дивном саду, спрятавшем в своем чреве небольшое поселение. Все альвы, что встречались на пути посольства, с нескрываемым удивлением наблюдали за чужаками, многие даже шептались и указывали пальцами на пустынников. Как заметил профессор, большинство альвов здесь были солдатами, покрытыми нефритовым оружием и броней с ног до головы. Особенно странно это смотрелось в сочетании с босыми ногами и обилием украшений.

— Эти альвы лицом пострашнее ифритов будут, — шепнул на ухо Ашарху Манс, который, как и все остальные члены группы, по пути во все глаза рассматривал детей Леса и обстановку вокруг. — Такой засядет в кустах, его ведь от листвы ни в жизнь не отличишь.

— Меня больше пугает их рост, — едва слышно поделился своими мыслями преподаватель, оглядываясь на конвой. — Я чувствую себя каким-то малым ребенком в окружении взрослых…

Уже наступал вечер, солнце частично спряталось за линией горизонта, из-за чего Могучий Лес выглядел еще экзотичнее, ведь тонкие синие прожилки листьев и коры деревьев-великанов начали слабо светиться. Через переплетение неявных троп вскоре незваных гостей привели к оплетенному виноградной лозой трехэтажному зданию, которое казалось настоящим гигантом по сравнению со всеми теми приземистыми постройками, мимо которых посольство прошло по пути. Внутри дома оказалось достаточно прохладно и на удивление пустынно: голые каменные стены и очень высокие потолки наводили тоску, не было ни ковров, ни шкур, ни изящных орнаментов или какого-либо полноценного освещения. Одна из комнат с грубым каменным столом посередине, парой светло-серых скамеек и узкими окнами, через которые невозможно было протиснуть даже руку, стала конечной точкой. Отряд оставили там в одиночестве, вернув им вьюки и попросив подождать некоторое время, пока прибудет начальник гарнизона. Едва все удалились, Эрмина первой шагнула к выходу.

— Эти зеленые великаны же не собирают просто запереть нас в какой-то пустой каморке? — спросила она и толкнула достаточно хлипкую бамбуковую дверь. Та легко распахнулась, но стоило женщине выглянуть в коридор, как она столкнулась взглядом с двумя стражами, замершими по обе стороны от входа в помещение. И без слов было ясно, что бродить по зданию посольству никто не позволит.

— Какое-то странное обращение… — проворчала Эрмина, возвращаясь в комнату и закрывая за собой дверь.

— Они до сих, по-моему, не слишком-то верят, что мы говорим правду о существовании пустынного народа, — сказала Лантея, опускаясь на холодную каменную лавку.

— Мы же показали им этот старинный документ, — непонимающе произнесла Эрмина, садясь рядом. — Что еще им нужно?