Билет в один конец. - Борис Громов

Вот и нас проняло. А уж что тут творилось сразу после ядерного удара, когда полыхало все, что могло гореть, когда в густом, удушающем дыму невозможно было увидеть даже ладони вытянутой вперед руки? Когда некому и нечем было тушить этот грандиозный пожар, по сравнению с которым все прежние лесные и торфяные пожары вместе взятые — так, детское баловство со спичками? Твою ж мать!!! Это сколько же людей тут лежит? Сгоревших, задохнувшихся в дыму, отравившихся угарным газом, да просто затоптавшим друг друга в панике. Тысячи? Десятки, сотни тысяч? Наверное — ближе к последнему. И все они до сих пор тут, вокруг. На разбитом асфальте улиц и тротуаров, среди груд перекрученного ржавого железа, которое раньше было автомобилями, в выгоревших коробках домов. Их обугленные тела размыло дождями и талыми водами, сквозь них проросли трава и кустарник, их кости растащили звери, дикие и одичавшие. Никто их не искал, никто не опознавал и не хоронил. Так и лежат они там, где настигла их смерть, словно никому не нужный, выброшенный за ненадобностью хлам. Жутко…

— Слушай, Горелый, и что, везде вот так? — спрашиваю по рации у бредуна.

Я еще до того, как двинуться в путь, выяснил у него частоту, но которую была настроена установленная в его «Скорпионе» радиостанция, чем ввел его в ступор. Он, похоже, в такие тонкости и не вникал никогда. Говорит эта «шайтан-коробка»? Ну, и хай с ней бис, пущай дальше говорит. А что, почему — да кому оно интересно?! К счастью, оказался среди бредунов и один немного понимающий в вопросе. Так что, «Кенвуд» свой я на их частоту настроил и теперь для того, чтобы вопрос задать или уточнить что-то не придется долго руками махать, Пашино внимание привлекая, и всю колонну тормозить.

— Не, не везде. Где живут, так там все расчистили и отремонтировали, как смогли. Кой-где, в основном там, где какой-то завод крутой был, или у вояк базы большие были… Короче, куда амеры ракетами долбанули, там воронки. Здоровенные, сука, десяток грузовиков в каждой зарыть можно и место еще останется.

— Фонит там, небось?

— Где-то фонит, а где-то и нет. Они ж не только ядерными херачили. А местами так и вообще стоит все, почти неповрежденное. Ну, кроме того, что потом уже порушили, да само развалилось. Как в том же Нефтегорске.

— Это как же так получилось?

— А я знаю? Я тебе не этот, мля, не профессор какой-нибудь… Говорят — химией все потравились.

— Тоже американцы постарались?

— Да щаз! Сами себя, мля!

Мне осталось только понимающе хмыкнуть. Ну, да, так ведь и есть. Мало кто из обычных обывателей знает, что для того, чтобы убить большой город, вовсе не обязательно его бомбить, расстреливать артиллерией и травить боевыми газами. За глаза хватит и того, что уже имеется в «народном хозяйстве». Врезалась мне в память фраза одного преподавателя, что у нас в Отряде занятия по ГО и ЧС[55] вел. Как он там говорил? Одних только запасов хлора на Московских водоочистных станциях при его одномоментной утечке хватит, чтобы образовалось облако, которое накроет не только Столицу, но и на всякие Мытищи, Зеленограды, Люберцы и прочие Химки с запасом хватит. Причем концентрация газа в нем будет превышать смертельную раз этак в двадцать-тридцать. Что это значит? Это значит, что любого человека в таком облаке хватит только на вдох. Выдыхать ему будет просто нечем — разъест ему легкие в мгновение ока. А кроме хлора в больших городах есть еще мясоперерабатывающие, и холодильные комбинаты, молокозаводы и всякое такое прочее. А на них — промышленные холодильники и огромное количество аммиака. Тоже тот еще подарочек и от хлора отличается только тем, что невидимый и летучий, зараза, вверх тянется, а не понизу стелется. Кое-где холодильники были новее, на фреоне, что ситуацию ничуть не облегчало. Фреон, нагретый до двухсот пятидесяти градусов по Цельсию, что при пожаре — дело нескольких минут, превращается в фосген. А это уже совсем не шутки. Фосген — уже вполне себе боевое отравляющее вещество, которым, как и ипритом, в Первую Мировую солдат вражеских гробили — только в путь. Отек легких, удушье и все — пишите письма мелким почерком. И это еще не все. Есть производящие всякую бытовую химию заводы. Там вообще смертельно опасной химии целый букет. Газопроводы опять же и вся прилагающаяся к ним инфраструктура, типа насосных станций. Насколько обычный бытовой газ при серьезной утечке опасен — никому объяснять не нужно. Железнодорожные товарные станции и крупные промышленные склады, на которых какой только дряни в цистернах не стоит и в вагонах да ангарах не лежит! А ведь мы пока только о гражданских объектах говорим. Про всевозможные армейские склады с их взрывоопасной «начинкой» вообще вспоминать не хочется. Словом, проще сказать, что в большом городе опасности не представляет. И список этот получится очень коротким.

В общем, не хотел бы я в тот момент, когда Большой Песец на мягких лапах все-таки пришел, оказаться в большом городе. Плохо там люди умирали тогда, страшно. Уж не знаю, кому или чему я обязан провалом из своего времени сюда, но испытываю я за это самую глубокую признательность. Мало того, что изначально от смерти спасся, а ведь мог бы сгореть в том чертовом «Камазе» посреди Алпатово, так еще и от гораздо более страшной участи парой лет спустя уберегся.

— Командир, похоже, уходим мы с трассы, — вырвал меня из невеселых размышлений голос сидящего рядом Руслана.

— Елки, правда, куда это мы? На Самару же прямо, — обеспокоенно заерзал позади меня Вовка.

— Вот сейчас и поглядим, — флегматично буркнул стоящий за пулеметом Толик.

«Скорпион» Горелого, сбросив скорость почти до пешеходной, свернул с разбитого асфальтового полотна трассы на еще более убитую второстепенную дорогу, уводящую куда-то вправо, за молодой, выросший на месте много лет назад сгоревшего, лесок.

— Паша, а мы далеко собрались? На Самару-то — прямо.

В ответ бредун только ехидно хихикнул.

— Солдатик, а кто тебе сказал, что мы вообще в Самару едем? Или ты думаешь, что мы совсем сбрендили, в тех заплесневевших развалинах жить? Мы сейчас в Нефтянку, это городок наш торговый, недалеко от развалин Нефтегорска. А уже завтра — на базу нашу, к Полковнику.

— Понятно, — явную насмешку я проигнорировал, а потом, снова переключил станцию на наш канал. — Внимание всем, по сторонам глядеть внимательнее, мало ли что. Похоже, скоро обжитые места пойдут.

И снова я не ошибся. Нет, деревеньки, через которые мы проезжали, по-прежнему были мертвыми, давно покинутыми. Но, все равно, следы присутствия людей появились: кто-то убрал с дороги весь автомобильный металлолом, спихнув остовы в кювет. То здесь, то там изредка попадались вполне наезженные гравийки и грунтовки. Вдали иногда видны были явно обрабатываемые поля. А пару раз где-то вдалеке вставали подпирающие небо столбы густого дыма. Дорожные знаки, опять же. Если раньше они, чудом уцелевшие со времен Большой Тьмы, выглядели просто ржавыми насквозь кругами и прямоугольниками на не менее ржавых столбах по обочинам, то попадавшиеся нам на встречу сейчас больше напоминали решето. Есть такая примета: дай дурню в руки оружие да патроны, и перестань контролировать, он первым делам по дорожным знакам палить начнет. Порода у них, дураков, такая — легко предсказуемая. Думаю, если бы не сгустившиеся вокруг сумерки, подметили бы еще больше, но и увиденного нам вполне хватало.

— Миш, слушай, а что это у них там, пожар что ли? — подал голос Стельмашок, ткнув пальцем в сторону дыма.

— Вряд ли, — поморщился я. — Если б пожар, то кроме дыма еще и зарево видно было бы. Скорее — «самогонные аппараты» керосинят.

— Кто? — явно не понял ходок.

— Что, — поправил его. — Кустарный нефтеперегонный завод. Работает по принципу деревенского самогонного аппарата. Бак, змеевик, нагрев, конденсация. Все элементарно. У нас, на Терском Фронте даже дикие Непримиримые такие строить умели. А до них, еще до Большой Тьмы, в тех краях народ тем же на жизнь зарабатывал. Бензин, правда, так себе выходит, но с другой стороны, а кому сейчас «девяносто пятый» нужен? «Восьмидесятый» и дизелягу нормальную при грамотном подходе там выгнать можно, если не халтурить.

— Погоди, а тут нефть разве есть? — это уже Толя.

— Ты по сторонам «башней» води, Анка-пулеметчица! Есть тут нефть, есть. Правда, с добычей напряженно: если сохранилось оборудование, что до Большой Тьмы установили, то качают. А если нет? Вокруг-то погляди… Много ли в таком аду уцелеть могло? А новое построить — задачка та еще. Это ж буровая вышка, трубы, насосы… Целый комплекс. Такое по нынешним временам только крупный анклав потянет, но никак не банда, пусть и большая. Зато, кроме нефти тут есть еще горючие сланцы. Причем — очень много. И добывать их, как тот же каменный уголь, открытым способом можно, в карьере. Хочешь — экскаватором, а хочешь — лопатой и кайлом. На что фантазии и возможностей хватит. А из сланцев этих какой-то там сухой перегонкой, кажется, если не путаю ничего, получают что-то вроде смолы, которая по всем своим свойствам почти как нефть.