Третья тропа - Александр Власов

Богдан, не глядя, почувствовал, как Лагутин подошел к нему, постоял над ним и перешел к другой койке — разбудил Фимку.

— Вставай! Кухня ждет!.. Подымай всех нарушителей границы!

Фимка досадливо закряхтел — вставать не хотелось.

Не засни! — выходя из палатки, предупредил Сергей. — А то еще по наряду схлопочете!

«Чтоб ты там захлебнулся на речке!» — мысленно пожелал ему Богдан.

Рядом с палаткой раздался глухой удар по мячу. У Сергея стало привычкой: разбежаться, ударить и гнать мяч к речке.

— Опять один? — долетел до Богдана недовольный Катин голос. — Ната из-за этого купаться перестала!

— Может, мне все отделение поднять для твоей Наты? — с усмешкой спросил Сергей.

— Захочу — и подымешь!

— А ты захоти, захоти!

— И захочу!..

Отзвуки этой перебранки становились все тише. Удалялись удары по мячу. Фимка растолкал Димку. Богдан встал сам.

— Ничего себе фингалик! — сочувственно воскликнул Фимка, взглянув на заплывший глаз Богдана. — А ему хоть бы что — побежал, скотина, купаться!

Они вышли из палатки. Взвод еще спал, а им троим пора было идти в столовую. Кухонный наряд заступал на дежурство за полчаса до подъема.

Выйдя на штабную поляну, Богдан остановился так внезапно, что Фимка и Димка наткнулись на него. Он повернулся к ним с победоносным видом:

— Придумал!.. Моя голова — ваши руки!.. Краску беру на себя… За вами — глина! Много хорошей глины… Поняли?

Фимка и Димка ничего не поняли.

— Ну и не надо! — усмехнулся Богдан. — Понимать не обязательно. А глина чтоб была к вечеру! Хоть из-под земли!.. За это освобожу вас от наряда.

И он, больше не останавливаясь и ничего не объясняя, пошел к кухне. Вопросительно переглядываясь, двинулись за ним и Фимка с Димкой.

— Ната! Принимай работничков! — весело крикнула старшая повариха, увидев мальчишек. — Сначала накорми, а потом — на картошечку! К обеду много потребуется!

— Не-ет! — из кладовки послышался приветливый смешок. — Сначала умываться! Знаю, что не умывались!.. Мальчики! Идите…

Ната выглянула из кладовки и забыла, что хотела показать ребятам, где можно умыться. Она не знала, что сегодня в наряде будет Богдан, и уже совсем не думала встретить его таким.

— Ой! — со стоном воскликнула она испуганно и громко.

Старшая повариха встревожилась, вышла из кухни и тоже увидела у Богдана заплывший глаз.

— Ох ты, горемычный!.. Дай-ка посмотрю. — Жаркими от плиты пальцами она коснулась опухоли и приоткрыла глаз. — Может, тебе не работать, а в санчасть…

— Еще чего! — стойко стерпев боль, проворчал Богдан. — Синяков не видели?

Пока Фимка с Димкой плескались у рукомойника, Ната приготовила тампон из спитого чая и, усадив Богдана на табуретку, перевязала глаз. Богдан не сопротивлялся. От влажной марли боль утихла. Быстро и ловко сновали вокруг его головы руки Наты. Бинт ложился ровно, аккуратно. Вспомнил Богдан, как она умело вытащила у него занозу.

— Тебе бы врачом, а не поваром.

— А тебе бы не драться.

— Кто сказал? — сердито дернулся Богдан. — Дура какая!.. Никто и не дрался! Споткнулся!..

— Зачем ты такой грубый?.. Я к тебе очень-очень хорошо отношусь.

— Знаем мы вас! — проворчал Богдан.

Когда горн протрубил подъем, кухонный наряд уже завтракал. Динамики разнесли по просекам бодрый незнакомый голос физрука, который только вчера — в день официального открытия — приехал в лагерь.

— Проснулись! Проснулись! — покрикивал он, как клубный затейник. — Потянулись!.. Хорошо-о!.. Побежали из палаток! Все побежали!.. Погодка — чудо!.. Вдохнули поглубже!.. И-и-и на зарядку-у-у, становись!

— Так они тебе и выбежали! — хохотнул Богдан.

— Распутя и не повернулся! — добавил Фимка. — А Раскольник сон еще досматривает!

Уже гремела маршевая музыка для первого упражения — ходьба на месте, а с просек все еще доносились голоса командиров:

— Подъем! Подъем!

— Выходи!.. А ну быстро!

— Начальство не спит! — Богдан повел глазом в сторону штабной избы. — Череп все гвозди вколачивает!

На крыльце капитан Дробовой усиленно доказывал что-то подполковнику Клекотову, рубя по воздуху крепко сжатым кулаком.

— Встряхнуть! Встряхнуть! — повторял он полюбившееся словцо.

— Вероятно, заочное проведение зарядки нецелесообразно, — спокойно ответил Клекотов. — Надо посоветовать физруку к подъему приходить к палаткам. Сегодня в одном взводе, завтра в другом, пока не привыкнут.

Динамики продолжали передавать команды физрука, сидевшего в штабе:

— Второе упражнение… начи-най!

— Куда? Куда? — долетел из первого взвода чей-то доведенный до отчаяния голос. — Я тебе спрячусь!

Зарядка прошла неудачно. Часть мальчишек выбралась из палаток лишь к самому концу. Но к завтраку все четыре взвода пришли без опоздания четкими колоннами. У мальчишек уже начал появляться навык ходить в строю, была бы охота.

Поев наскоро, Славка Мощагин зашел на кухню. Наряд чистил картошку и бросал ее в круглый чан с водой.

— Это ты хорошо сделал, — Славка указал на повязку. Он и зашел на кухню только затем, чтобы посмотреть, как у Богдана с глазом. — Мы через час — на землянику, а вы, когда одни останетесь, уже не ходите туда больше, за границу.

— Куда нам! — Богдан пихнул ногой большую корзину с картошкой. — От нее не уйдешь. Не лучше земляники!

Славка сочувственно улыбнулся.

— Все-таки лучше, пожалуй, — конец хоть виден. Ну, счастливо, ребята! Я пошел.

— Иди, иди, командир! И не бойся! — Богдан подмигнул здоровым глазом. — Сегодня пограничных инцидентов не будет.

Накормив лагерь завтраком, девчата перетаскали всю посуду к баку с теплой водой. Мыть тарелки мальчишкам не поручали — перебьют половину. Этим занималась Катя, а Ната сразу после завтрака начинала подготовку к обеду. Она заглянула в чан — чищеной картошки было на донышке. Понаблюдав за ребятами, неумело, толсто срезавшими кожуру, Ната принесла нож и села рядом с ними. Пока каждый из них возился с одной картофелиной, она управлялась с тремя.

Несколько минут все работали молча. Натруженно вздыхали Фимка и Димка. Богдан беспокойно вертел забинтованной головой — обдумывал что-то. Взбулькивала вода — картошка с четырех сторон сыпалась в чан.

— Слушай! — обратился Богдан к Нате. — Сделай доброе дело!

— Сделаю! — с готовностью ответила она, обрадованная тем, что Богдан заговорил с ней и не просто заговорил, а есть у него просьба.

— Ты за троих работаешь! — польстил ей Богдан. — Мы и вдвоем с тобой очистим картошку. Отпусти Фимку и Димку на часик — нужно им! — Он провел по горлу тупой стороной ножа. — Вот так нужно!

Фимка и Димка забыли про задание, которое дал им утром Богдан, но они рады были любому предлогу, только бы избавиться от картошки. А Ната не стала интересоваться, куда и зачем нужно им отлучиться. Она задала только один важный для нее вопрос:

— А дело в самом деле доброе?

— Кому как, — уклончиво ответил Богдан.

— А по-моему, — возразила Ната, — если доброе, так оно всем доброе. Пусть идут, раз надо.

Фимка и Димка, как по команде, отложили ножи.

— Подождите! — остановил их Богдан. — Пойдете, когда все уедут в колхоз… За границу — ни ногой, но чтобы найти — хоть из-под земли!

«Он про глину!» — вспомнили мальчишки, но им было все равно, лишь бы отделаться от кухонных обязанностей.

Лагерь собирался на работу в этот день так же трудно и долго, как и вчера. Даже дольше. Капитан Дробовой, отдав по трансляции приказ строиться, не утерпел и добавил, что вчера работали плохо и что сегодня придется не только прополоть новые участки земляничной плантации, но и ликвидировать вчерашние огрехи. Это сообщение не воодушевило мальчишек.

Из кухни было видно, как приехали колхозные машины, как из штаба выскочил физрук, остановился на крыльце, не зная, куда податься в первую очередь, и побежал во второй взвод — подгонять мальчишек. И все-таки этот взвод пришел к машинам не первым, а третьим. Сержант Кульбеда и Славка Мощагин справились с ребятами раньше других — через 23 минуты после приказа Дробового.

За эти минуты комиссар Клим вконец измочалил свою бороду. Капитан Дробовой маятником мотался из угла в угол комнаты, а подполковник Клекотов изучал список работ, которые колхоз мог предложить мальчишкам. Это были обычные сельскохозяйственные работы — не хуже и не лучше десятков других совершенно необходимых и полезных дел. Для любого пионерского лагеря они вполне бы подошли, потому что не требовали ни особых навыков, ни большой физической силы. Трудолюбие, самодисциплина и терпение — вот и все, что было нужно. Но как раз этого и не хватало мальчишкам. Клекотов чувствовал, что ни одна из предложенных колхозом работ не зажжет ребят, не пробудит в них интереса к труду. Внутренним чутьем угадывал он, что таким мальчишкам необходимо что-то и более трудное физически, и, может быть, чуточку опасное или, по крайней мере, необычное, с романтическим привкусом. Перегородить широкую реку, выкопать глубоченный колодец, вскрыть курган с древними захоронениями, проложить в глухом лесу дорогу, высушить болото — вот за это, думал Клекотов, они взялись бы с удовольствием. Справились бы или нет — вопрос другой, но взялись бы горячо.