Невесты Шерраби - Кей Грегори

Оливия тоже была серьезна, когда соглашалась, хотя и куда более тихим голосом, взять в мужья Саймона Чарлза Себастьяна и хранить ему верность до самой смерти. А потом он улыбнулся ей улыбкой заговорщика, которая лишила Оливию последних сомнений и заставила подумать, что этот невероятный брак все же имеет шансы на успех.

Сразу после венчания в саду имения начался праздник. Над столами с едой и шампанским был разбит полотняный тент, но, как только были произнесены тосты и сделаны фотографии, под ним стало слишком жарко.

Оливия была уверена, что до конца жизни запомнит запах свежескошенной травы, смешавшийся с ароматом душистого горошка, жимолости и роз.

Она стояла рядом с новым мужем, улыбалась и прилежно пожимала потные руки поздравителей, когда высокая длинноносая мать Саймона отвела ее в сторону.

— У вас славный мальчик, Оливия. Он делает вам честь, — заявила Селия Камерон голосом, который заставил всех присутствующих немедленно обернуться.

— Никакая я не честь, — сказал Джейми, выходя из-под тента, где он исподтишка ковырял глазурь на свадебном торте. — Я ковбой. Так говорит Саймон.

— Конечно, конечно, — рассеянно улыбнулась Селия и погладила его по голове.

Джейми насупился, дождался момента, когда можно будет улизнуть, и вернулся под тент доковыривать торт.

Оливия заметила, что свекровь пристально смотрит на ее фигуру. Однако простое, но элегантное белое шелковое платье с красной отделкой, выбранной Оливией для венчания, было тут ни при чем. Селию интересовали исключительно размеры живота ее невестки.

Оливия покачала головой и улыбнулась.

— Еще нет. Но, надеюсь, скоро будет.

Селия подняла брови и рассмеялась.

— Саймон говорил, что вы подходите ему больше, чем Алтея Каррингтон-Коутс… и вы знаете, я думаю, он прав. Кажется, мы с вами прекрасно поладим, моя дорогая.

Оливия тоже так думала, и это ее уже почти не удивляло. Поначалу она очень боялась родни Саймона, поскольку ее семью на свадьбе представлять было некому, кроме Джейми. Отказ сестры стал для нее большим разочарованием. Но за недели, предшествовавшие бракосочетанию, она хорошо узнала родственников и друзей Саймона и в конце концов поняла, что они славные люди. Особенно друг и партнер Саймона Зак, родословная которого была еще менее пышной, чем у нее.

— Мы родились на одной планете, — кратко и выразительно сказал ей Саймон, когда во время одного из семейных сборищ обнаружил, что она мрачно забилась в дальний угол холла. — Перестаньте прибедняться. Это вам не идет.

Оливия решила, что он прав. После этого, разговаривая с людьми, которые раньше и не подозревали о ее существовании, она высоко держала голову и любезно улыбалась.

За их спинами весело хлопали пробки. Когда Селия отправилась о чем-то советоваться с миссис Ли, Саймон высвободился из объятий очередной тетушки и подошел к жене.

— Ну как, представление прошло нормально? — спросил он, беря ее за руку и ведя под тент, где вспотевшие принаряженные гости с увлечением потчевались шампанским.

Оливия кивнула.

Он одобрительно улыбнулся.

— Вот и отлично. Потому что, мне кажется, пора резать торт, пока на нем еще осталась глазурь.

Оливия посмотрела в ту же сторону, что и он. У торта стоял хмурый Джейми, а Энни взволнованно кудахтала и вытирала ему рот, испачканный чем-то белым и сладким.

— О боже, — сказала Оливия. — Прошу прощения.

— Не волнуйтесь. Ущерб не так велик. Но если Джейми заболеет, возиться с ним будет Энни. Потому что мы с вами будем наслаждаться медовым месяцем.

Блеск его глаз был чрезвычайно многозначительным. А когда под вежливые аплодисменты гостей и воинственный клич Джейми они начали резать торт и рука Саймона легла на ее руку, Оливия почувствовала холодок в животе.

После этого Саймон не отходил от нее ни на шаг. Каждый раз, знакомясь с очередным гостем, она чувствовала на себе взгляд мужа, как будто была редкостным драгоценным камнем, за которым нужен глаз да глаз. Оливия, обнаружившая, что ей нравится быть драгоценным камнем, чувствовала себя как во сне.

Этот сон резко прервался в середине дня.

Едва Саймон взял ее за руку и отвел от очередного сладострастного дядюшки, по аллее, разбрасывая гравий, промчался ярко-красный спортивный мотоцикл и резко остановился рядом с розовым кустом. Спустя несколько мгновений по склону поднялась зловещая фигура в очках и шляпе.

— Джералд… Проклятье! — пробормотал Саймон. — А я уже начинал надеяться, что он не приедет.

Да, Джералд был отнюдь не сном. Разве что кошмарным, решила Оливия, когда суровый и раздосадованный Саймон повел ее навстречу кузену и представил с таким видом, словно знакомил леди с бродягой.

— Очаровательна, — сказал Джералд, показывая все свои тридцать два зуба. — Прошу прощения за опоздание. Никак не мог оторваться от подушки, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Посмотрев на Саймона, Оливия убедилась, что муж прекрасно понял намек кузена, но не увидел в нем ничего забавного.

Джералд тряхнул головой с таким видом, словно находил этот жест очень привлекательным.

— Так ты все-таки решил окунуться[15], кузен? — спросил он. — Судя по всему, водичка горячая!

У Саймона напряглась челюсть, и Оливия поняла, что обязана что-то придумать, если хочет избежать в высшей степени неприятной сцены. Она испытывала к красавчику Джералду искреннее сочувствие. Тот был моложе Саймона по крайней мере лет на пятнадцать и до сегодняшнего дня имел хорошие шансы унаследовать Шерраби. Естественно, его не слишком обрадовала весть о том, что желанное наследство уплывает из рук.

Когда Саймон угрожающе шагнул вперед, Оливия протянула новоявленному родственнику кончики пальцев в белых перчатках и сказала самым надменным тоном, на какой была способна:

— Очень приятно. Рада, что вы сумели приехать, Джералд. Да, кажется, вода сегодня очень теплая.

Насмешливая улыбка Джералда слегка увяла. Он пожал протянутую руку, что-то неразборчиво пробормотал, наградил Саймона убийственным взглядом и поплелся на поиски шампанского.

Саймон провел рукой по губам.

— Я предпочел бы поговорить с моим очаровательным кузеном по-другому, — буркнул он. — Но все прошло великолепно. Какая жалость, что я не герцог. Из вас вышла бы великолепная герцогиня, моя дорогая.

Как ни глупо, Оливия зарделась от гордости. На этот раз Саймон говорил серьезно, несмотря на напыщенную терминологию. Он действительно был доволен тем, как она обошлась с его кузеном.

В эту минуту к ним торопливо подошла Эмма, казавшаяся в светло-зеленом шифоне воздушным созданием, и деланно-непринужденным тоном спросила: