Билет на вчерашний трамвай - Лидия Раевская

– Каждый день.

И все вокруг вдруг закружилось и завертелось… В голове эхом отдавался Наташкин голос: «Каждый день»… «Каждый день»…

– Эй, ты чего?! Зависла, что ли?

Я потрясла головой и посмотрела на Ефремову.

– Ничего. Я пойду, ладно? Увидишь Генри – ничего ему про наш разговор не рассказывай, поняла?

– Угу. Ты это… Звони там, если что. Меня передернуло.

– Это вряд ли. Ну, счастливо.

– Дима, Дима, Димочка… – Я плакала и не стеснялась. – Димка, ты что творишь, а? Ты что?

Генри угрюмо сидел на диване, не поднимая глаз.

– Ты понимаешь, что я уже ничего не могу сделать? Ничего!

– Ничего не надо делать. У меня все под контролем. Я вытерла слезы подолом халата и села рядом.

– Контроль? Какой контроль, а? Ты ж уже не человек, Димка… Ты… Ты торчок. Конченый.

– Я не торч! – вдруг завопил он так, что я отпрянула. – Ты торчей видела когда-нибудь? Торчи, Ксюша, это те, кто в помойке около двадцатой больницы роются и использованные баяны оттуда достают! Торчи – это те, кто порошок в талой воде разводят, а иглу тупую о ступеньку затачивают! Вот это – торчи! А я, я нормальный, поняла? У меня все свое! Баян свой, ложка своя, даже пузырек – и то свой! Какой я торч?!

«Генри, а ты помнишь, как однажды семилетний Дюшка пришел из школы в слезах и рассказал, что его избил пятиклассник? Избил и приказал принести на следующий день в школу диск с компьютерной игрой? Я стала возмущаться, хотела позвонить директору, а ты тогда коротко ответил: „Сами разберемся“, и отобрал у меня телефонную трубку… А на следующее утро пошел вместе с Андрюшкой в школу, чтобы отловить того пятиклассника. И ты его отловил. И, схватив за шиворот, сказал, что это он тебе теперь должен диск с игрой, и еще по пятьдесят рублей, каждую пятницу… Ты тогда так напугал того мальчишку, что через неделю он перевелся в другую школу… А помнишь, как наш Дюша подцепил в лесу клеща? Ты его первый нашел у Дюшки в голове и потащил ребенка в поликлинику. Мы пришли уже к самому закрытию, и нас не хотели принимать, а ты ворвался в кабинет врача, что-то ему сказал, и нас сразу приняли… А еще ты заставил доктора позвонить в Солнечногорск и узнать, не было ли там случаев заболеваний энцефалитом, а потом неделю мерил Андрюшке температуру и жутко боялся, что он заболеет… А свадьбу нашу помнишь? Я приехала к ЗАГСу позже тебя и увидела твое пальто еще из машины. Ты обернулся на звук мотора, а я уже дергала ручку дверцы, чтобы поскорее выйти и подбежать к тебе, наплевав на лужи и высокие каблуки. Ты сжимал мое лицо в ладонях и целовал куда попало, а мне впервые в жизни было не жаль праздничного макияжа и тщательно уложенной сложной прически… Ты помнишь, Дима? Помнишь?!» Он ничего не помнил… Я смотрела на него и не видела. Я плакала и не чувствовала слез. Я теряла его и ничего не могла сделать… Я умирала вместе с ним.

«ДАЙ МНЕ ШАНС»

Через месяц мы с Димкой развелись.

Из ЗАГСа я вышла странно спокойная, серьезная и какая-то другая… Может, потому что снова попыталась обмануть судьбу и вернула себе прежнюю фамилию?

Я вышла и позвонила Димке.

– Дим, я забрала свое свидетельство. Ты за своим когда поедешь?

– Не знаю. Они по субботам работают?

– По-моему, да.

– Тогда съезжу в субботу. Мне не горит. Слушай, у тебя какие планы на вечер?

– Да никаких. А что?

– Я приглашаю тебя в кафе. Придешь?

– Приду. Во сколько?

– Я зайду за тобой в семь.

Я отпила вина из своего бокала и подняла глаза на бывшего мужа. Он сидел, не притрагиваясь к еде, и смотрел на меня в упор.

– Ты чего? – спросила и улыбнулась.

– Красивая ты у меня…

Я покраснела.

– Брось. Я ж с этими разводами-нервотрепками похудела на семь килограмм. Красотища просто.

– Не ерничай, Ксень. Сама знаешь, что я прав. Я ж для чего тебя пригласил сегодня?

– Ну, развод наш обмыть, – снова улыбнулась я.

– Нет, Ксюш. Я вот что сказать тебе хотел…

Димка занервничал, сунул в рот сигарету и поискал глазами на столе зажигалку. Я нашла ее первой и поднесла огонь к его сигарете.

– Спасибо. Так вот что я хотел тебе сказать…

И замолчал.

Время шло. Минута прошла. Другая. Третья почти закончилась. И тут Генри заговорил:

– Ксюшка, родная, ты не бросай меня совсем, а? Я же вижу, я тебе уже не нужен, ты себе другого подыскиваешь… Не надо, не торопись. Ты… Ты подожди немного, ладно? Я сам тебя освобожу. И все у тебя сразу сложится.

Я отодвинула от себя тарелку и положила локти на стол.

– Это в каком смысле освободишь? От чего?

– От себя. Подожди, не перебивай. Ты только скажи: у меня еще есть шанс? Ну, хоть один, а?

Я молчала.

Димка схватил новую сигарету и начал мять ее в пальцах.

– Если у меня есть хотя бы маленький шанс – клянусь тебе, я его использую. Я вылечусь. Я пойду учиться в институт. Я найду хорошую работу. И я снова предложу тебе выйти за меня замуж… Не перебивай меня, прошу. Я сделаю это по всем правилам, а не как в тот раз… Я приеду к тебе на белом лимузине, встану у тебя под окном и заору: «Ксюшка! Выходи за меня замуж!» И ты выскочишь на балкон, такая красивая, такая домашняя… А потом у нас появится дочка… Как мы с тобой хотели. Маленькая принцесса с твоими глазами. – Генри сломал в руках сигарету и полез за новой. – У меня есть шанс?

Я, вцепившись в скатерть, смотрела ему в глаза.

Вот он приносит мне Деда Мороза, мы засовываем в него батарейки и смотрим, как тот топает ножкой…

Вот он несет меня на руках в ванную, приговаривая: «Тихо, тихо, маленькая, не плачь… Больно, знаю… Но ты ж у меня сильная, ты потерпишь. Я тебя вытащу, обещаю. Ты у меня обязательно выздоровеешь!»

Вот обнимает меня и Андрюшку и говорит: «Вся наша семейка Адамс в сборе… Я вас люблю».

Вот в шесть утра приезжает с дачи, куда ездил ночью за цветами для первоклассника Андрюшки.

Вот стоит на коленях и спрашивает: «Ты выйдешь за меня замуж?»

Я зажмурилась и затрясла головой.

– Ксень, у меня есть шанс?

Я открыла глаза и посмотрела ему прямо в лицо.

– Есть. Только, пожалуйста, используй его, ладно?

– Клянусь, родная ! Обещаю тебе! И… Я тебя очень люблю. Сильно-сильно стискиваю зубы, и все равно у меня непроизвольно вырывается:

– Я тебя тоже, Димулька…

– Мартынов, сделай доброе дело! Я ходила по офису и грызла ногти.

– Все что хочешь. Что надо?

– Слушай, дело такое… Щекотливое, в общем. У меня Димка пропал.

– В смысле? Вы ж с ним развелись вроде… Извини.

– Развелись, помирились – какая тебе разница? – психанула я, но тут же взяла себя в руки. – В общем, я ему не могу дозвониться со вчерашнего дня. То гудок идет, а он трубку не берет, а теперь вообще абонент не абонент.

– И чего ты хочешь?

– Позвони в милицию, Сереж… Понимаю, просьба идиотская… Но мне не к кому больше обратиться. Позвони и спроси: у них там в обезьяннике Дима Вербицкий не сидит? Представься его братом… Мне звонить как-то неудобно…

Мартынов посмотрел на меня и протянул руку к телефону:

– Говори номер…

Через минуту он уже передавал мне разговор с дежурным.

– Нет у них Димки. Я спросил, куда еще можно позвонить, мне ответили, что в бюро несчастных случаев… – Сережка посмотрел на меня испуганно и поежился: – И телефончик дали. Звонить будешь?

– Буду.

Набираю номер.

– Алло, у меня пропал муж. Вчера еще. Утром ушел на работу и до сих пор не вернулся. Телефон не отвечает… На работу позвонить не могу – номера не знаю. Одет? Черное полупальто, голубые джинсы, белый свитер с горлом, синяя шапочка. Ботинки не помню какие.. Шрамы? Да вроде нет… На ногах если только, много мелких… Татуировок точно нет. Родинки? Да, есть. На правой щеке три родинки, треугольником… Вербицкий Дмитрий Николаевич, восемьдесят первого года рождения. Нет? Да, телефон оставлю. Спасибо.

Я положила трубку и посмотрела на Мартынова. Он обнял меня.

– Ну, что ты раскисла-то? Никуда он не денется, дурочка. Ну, нажрался, может. С кем не бывает-то?

Я шмыгнула носом.

– Думаешь?

– Да уверен просто! Завтра найдется!

Но Дима не нашелся и на следующий день. Я не находила себе места, не зная, куда еще позвонить. Зато позвонили мне. С Димкиной работы.

– Здравствуйте, – поздоровались вежливо, – а Диму можно к телефону?

– Здравствуйте. А кто его спрашивает?

– Это с работы… Второй день не появляется. Он заболел? Я молчала.

– Алло, – заволновались в трубке, – вы меня слышите?

– Слышу, – тихо ответила я. – Дома его нет. Два дня уже. Я сама не знаю, что думать…

– Ну… Вы не волнуйтесь, найдется он, – неуверенно утешили меня на том конце провода. – Обязательно найдется. Передайте только, чтобы он сразу нам перезвонил.

– Хорошо.

– Спасибо, до свидания.

Я положила трубку, закусила губу и сделала то, чего не делала никогда: я позвонила Сашке.

Димкин лучший друг долго не брал трубку. Я ждала.

– Алло! – рявкнул недовольный голос.

– Саш, ты?

– Ну, я. Это кто?