Билет на вчерашний трамвай - Лидия Раевская

Шубин остановился и тоже повысил голос:

– А за что вам вообще платить? Что это за прибыль такая – тридцать тысяч?! Я за аренду восемнадцать отдаю, за телефон пятерку, уборщице плачу, водителю…

Я посмотрела на съежившегося Мартынова и завопила:

– А какого хрена ты платишь уборщице и водителю, а не нам?!

– А они работают!

– А мы что делаем?! Я с девяти утра тут сижу! Я переговоры веду, я по хачам каким-то мотаюсь, я документы провожу! Бухгалтерию веду, все текущие вопросы разруливаю! Мартынов тоже с телефона не слезает, обзванивает всех, факсов пять километров отослал, до ночи ездит по Москве, прайсы раздает с визитками! Так какого хрена ты поломойкам платишь, а нам – нет? На фиг мы вообще от Бориса уходили? Щас сидели бы себе в своем «Цирконе», который, кстати говоря, от моего дома в трех шагах, и бабки рубили бы без напряга! А здесь – мало того, что мне полтора часа до офиса добираться, так еще работаем на дядю и за бесплатно! Чего ты орешь?!

– А я уже сомневаюсь в том, что ты говорила правду про твои баснословные сорок процентов прибыли!

– Глаза у тебя есть? Цифры видишь? Средняя прибыль – тридцать два процента! Где я тебя обманула? Дай время, Шуб ин! Нам же надо раскрутиться, а ты руки связываешь…

Я устало выдохнула и замолчала, глядя на скрючившегося в углу Мартынова.

– И Сережку мне напугал, упырь. – Я сплюнула в корзину для мусора и зло уставилась на Шубина.

– Даю вам еще месяц, – отрезал Виктор и направился к выходу.

Я крикнула ему вслед:

– Так что у нас с зарплатой? Ответа не последовало.

Мартынов сидел на стуле, как воробей на ветке, и испуганно смотрел на меня. Я щелчком выбила из пачки сигарету, распахнула окно и, глубоко затянувшись, выпустила струю дыма.

– Ксюш… – робко позвал Сережка.

Я полоснула по нему взглядом и снова отвернулась к окну. Мартынов, который знал меня не первый год, замолчал.

Сигарета полностью истлела, я, обжегши себе пальцы, выбросила тлеющий фильтр в форточку и прикурила новую.

– Не ссы, Мартынов, – наконец сказала я, выкурив до половины вторую сигарету, – прорвемся. Я тебя в это дело втянула, я и вытащу.

Сережка встал со стула, подошел ко мне сзади и накрыл ладонью мою руку.

– Ксюх, без зарплаты хреново…

– Еще как, – согласилась я. – Димка только на новую работу вышел, ему через месяц теперь заплатят. Живем только на мои деньги… Да, подкузьмил мне Шубин… Ладно. Я знаю, что ты хочешь сказать.

Обернулась и посмотрела на Сережку. Он недоверчиво спросил:

– А можно?

Я выбросила в форточку второй окурок.

– Нужно. У меня семья. Мне ее кормить надо. И у тебя дома жена. Работаем по старой схеме: два заказа Шубину – один налево, себе в карман. А что делать, Сереженька? Кушать все хотят…

Мартынов постучал по столу кончиками пальцев, а потом попросил:

– Дай мне сигарету…

Некурящий Сережка на моей памяти попросил закурить второй раз… Стало быть, работаем налево. Вот такая логика, блин.

«Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ»

Будильник зазвонил в семь утра. Я сунула руку под подушку, выключила звук и толкнула в бок Димку:

– Вставай, Дюшку в садик отводить… Генри не пошевелился. Я толкнула сильнее.

– Дим, хватит спать, вставай уже!

Тело шевельнулась, и из-под одеяла раздался Димкин голос:

– Зай, я что-то встать не могу… Я разозлилась.

– Тебя что, парализовало после вчерашнего? Говорила тебе: не умеешь пить – пей молоко! Вставай уже, я пошла Дюшку будить.

Димка схватил меня за руку сухой и очень горячей ладонью.

– Ксень, мне плохо…

Я вскочила, включила свет. Генри зажмурился, а я уже спрыгнула с кровати, присела возле него на корточки и дотронулась губами до его лба.

Жар. Сильный.

Градусник нашелся почти сразу, что вообще-то странно. Никогда не могу найти его, когда он нужен. Протянула его Димке и скомандовала:

– Меряй температуру. Я сейчас Андрюшку в сад на такси закину и вернусь. Будем тебя лечить.

В темпе вальса я подняла сына, отволокла сонную тушку в ванную, умыла, натянула шортики и футболку и кинулась в спальню. Димка безучастно лежал под одеялом и тяжело дышал. Я вытащила у него градусник. Тридцать девять и семь. Приехали… Только этого мне сейчас не хватало… Снова опустилась на корточки у кровати, поцеловала Димку в щеку.

– Все будет хорошо, солнышко. Сейчас Дюшу отвезу и вернусь. Полежи тут пока один. Вот тебе две таблетки аспирина, выпей сразу. Я приеду – разотру тебя водкой. Хоть температуру тебе собьем. Не забудь позвонить на работу, предупредить, что заболел.

Генри приподнялся на локте.

– Нет, Ксюш, я пойду на работу. Я только две недели там отработал – какой сейчас больничный? И так ни копейки в дом не приношу…

Я легонько толкнула его обратно на подушку.

– Помнишь, как я ходила на работу со своим артритом? Месяц ходила. Пока не свалилась, как мешок с ветошью. А потом еще четыре месяца овощем лежала. И неизвестно, что бы со мной дальше было, если бы не ты… А врач мне тогда сказал, что, если бы я пришла к нему раньше, а не переносила начало болезни на ногах – он бы меня за две недели вылечил. Так что не наступай на те же грабли. Лечись. Потом может хуже быть.

Я быстро поднялась и, не давая Димке ответить, вышла из комнаты, взяла за руку Дюшку и поехала с ним в садик. Когда я вернулась, Димы дома не оказалось.

Я достала телефон и отправила ему сообщение: «Паразит!» Через полминуты пришел ответ: «Я тебя тоже люблю. Не волнуйся, все будет хорошо».

Телефон разрывался.

– Ксюша? Здравствуй, моя хорошая. Нам бы заказик сделать…

– Здравствуйте, Софья Павловна, давно вас не слышала. Как ваше давление?

– Плохо, Ксюшенька, плохо. Возраст у меня уже такой…

– Ну не надо, Софья Павловна. В сорок лет все еще только начинается.

Смех в трубке.

– Деточка, мне уже пятьдесят семь!

– Да вы что?! – ахаю. – Никогда бы не подумала, честное слово! Так чем я могу помочь? Я про заказ…

– Записывай, детка…

Мартынов сидел напротив, раскладывая стопки прайсов, которые сегодня предстояло развезти по офисам потенциальных клиентов.

Я положила трубку и пододвинула Сережке заказ с листочком.

– Сереж, позвони в «Бонус», выпиши у них материалы и отправь Руслана к Софье. Документы я сейчас напечатаю.

Мартынов подгреб к себе листок.

– Что-то случилось? Ты вся какая-то нервная.

– Угу, – кивнула я. – У меня Димка заболел. Температура высокая, а он на работу ходит как ни в чем не бывало. Третью неделю уже… Лечу его, лечу, таблетками пичкаю, а ему все хуже и хуже Не ест ничего, похудел, глаза больные. Меня не слуша-

ется совсем.

– Врача вызывали?

– Какое там! С утра вскочит, кофе хлебнет, и бегом на работу. Не допросишься к врачу зайти.

Мартынов сунул прайсы в большой пакет и написал на нем «Марьино».

– Поедешь сегодня? – кивнула я на пакет.

– Куда ж я денусь-то? – тяжело вздохнул Серега. – Пока весь район не обойду – спать не лягу. Блин, еще Шубин на меня волком смотрит…

– Забей. Со мной он вообще сквозь зубы разговаривает. Мы входим в график в этом месяце?

Сережка заглянул в свой компьютер.

– Почти входим. Тысяч пять-десять не дотягиваем. Как думаешь, будет орать?

– Будет, конечно. Это ж минимальный график. По нему мы в ноль выйти должны. С нашей минимальной зарплатой в четыреста баксов.

– Не, не получим мы четыреста.

– Ну, от Шубы не получим – сами заработаем. Не дрейфь!

– А как тут не дрейфить? Мы здесь четвертый месяц пашем без зарплаты. Если б не левые заказы – давно б подохли. И вообще, мне молчание Шубы не нравится. По-моему, он хочет тупо отбить свои бабки и выставить нас на улицу.

– Похоже на то. Не переживай, я все улажу. Господи, башка как Дом Советов: семь этажей – и все пустые… Ладно, Мартынов, давай, звони, а я на улицу выйду, перекурить. Устала я…

Ветер гонял по асфальту желтые листья. Вот и осень пришла… Октябрь уже. Лето пролетело незаметно. Да и, правду сказать, сколько его там было-то, лета этого? От силы три жарких недели выдалось. Правда, октябрь на редкость теплый. До сих пор хожу на работу в футболке и в джинсовой куртке.

Щелкнула зажигалкой, прикурила сигарету, поднесла к уху телефон.

– Димуль, ты как там?

– Да как тебе сказать… Никак, зай. Слушай, я, наверное, сегодня к Самородовой зайду. Ты телефон нашей поликлиники знаешь?

– У мамы могу спросить.

– Спроси, пожалуйста. Если Самородова вечером принимает, я зайду. Пусть хоть что-нибудь выпишет. Сил нет уже.

– А я тебе что говорила? Вечно у тебя так: пока гром не грянет, мужик не перекрестится.

– А у тебя как на работе? – перевел тему Генри. Я бросила окурок в урну и зло ответила:

– Да никак. Шубин уже даже не орет. Это и напрягает. Вчера от него двое людей пришли, забрали у нас из офиса один стол и все нормальные кресла. А нам притащили кухонные табуретки.

– И что думаешь?

– Думаю, сваливать пора, пока нам с Мартыновым пинка под зад не дали. Все идет к тому, что нас со дня на день уволят. М ы ж у Шубы работаем неофициально. Не по трудовой и даже не по договору. Все на словах. Так что потом ничего мы не докажем…