Эхопраксия - Питер Уоттс

Дэн осмотрел пузырь с данными. Ничто не говорило о присутствии гамма-лучей. Конечно, радиация действует не сразу. Поначалу никто ничего не почувствует, и уж точно не за несколько минут до того, как наступит… ночь…

«Пятьдесят дней до „Икара“.

Пятьдесят дней полета, кувыркаясь вверх тормашками, без энергии, на чистой баллистике, мы превратимся в еще один фрагмент мусора, болтающийся в системе. Иголку в стоге сена, недостаточно острую, чтобы уколоть кого-то, решившего взглянуть в эту сторону, у этих маленьких сияющих осколков будет кума времени, из-за них мы можем легко сгнить изнутри. Умереть во сне и даже не узнать, почему».

Вокруг царила невесомость, но веки Дэна казались невыносимо тяжелыми. Он не закрывал их, всматривался в лица под стеклами, искал улыбки, хмурые взгляды или предательские морщины беспокойства на более просвещенных лбах. Правда, углы и оптика превратили половину шлемов в искаженные зеркала. Крохотная часть сознания Брюкса заерзала от недоумения. «Эй, погодите… Откуда здесь свет?» Каким-то образом он смог увидеть Лианну: глаза закрыты, лицо гладкое то ли от спокойного сна, то ли от смирения. Дэн видел и затылок муровского шлема, прямо под своими ботинками. Он был почти уверен, что различает глаза Двухпалатников то тут, то там: все закрытые, рты под ними двигались, распевая безмолвную синхронную молитву.

По связи ничего, кроме дыхания.

«Может, и я уснул? — подумал Брюкс, изворачиваясь в паутине. — И просто вижу сон?»

На него смотрела Валери. На ее лице не было и следа усталости или анестезии.

«Ей не нужны метаболические увертки, — Брюкс засыпал, его мысли катились все медленнее. — Никакого запаха гнилья в горле, СО и H2S не забивают кровяные клетки. Технологии, собранные на живую нитку, чтобы спокойно уснуть, ей тоже не нужны. Ей вообще не требуется наша помощь. Она так делала двадцать тысяч лет назад, овладела искусством нежити, когда мы даже палочки на стенах пещер еще не умели рисовать. Вампирша нас выжирала и уходила, а мы снова размножались до нужного уровня и забывали, что она реальна, превращали ее из хищника в миф, из мифа — в страшную сказку на ночь…»

Прямо посередине груди Валери появилось отверстие, как от пули. Вертикально растущая линия: трещина, расколовшая ее скафандр пополам.

«Многие годы мы убеждали себя, что она не существует, а такие, как Валери, все это время спали прямо у нас под ногами. Пока снова не чувствовали голод и не выкапывались из земли, как чудовищные, забытые Богом цикады, и не отправлялись на охоту. Мы же спали в собственных могилах и называли их Небесами…».

Валери извивалась, корчилась и наконец, голая, выползла из серебряного кокона: белая, словно личинка, и сухая, как богомол. Ее зубы напоминали иголки. Она усмехнулась и поползла по паутине к Брюксу.

«Вот и сейчас мы спим, — подумал он, теряя сознание, — а она мне улыбается».

* * *

Я широк, я вмещаю в себя множество людей[12].

Уолт Уитмен

Он сошел в Небесную темницу, но оковы оказались пусты, а жены нигде не было видно.

Он лежал на спине в пустыне, посмотрел вниз и увидел, что выпотрошен от промежности до горла. Призрачные змеи с легкостью выползали из разреза, покидали пределы тела ради бесконечной высохшей грязи ископаемого морского дна, наконец почувствовав свободу…

Он парил в океане звезд, бесконечно малых булавочных точек: абстрактных, неизменных и нереальных. Одна из них прямо на его глазах нарушила все правила — пиксель развернулся в высокое измерение, будто квантовый цветок, распустившийся в замедленной съемке. Из очертаний возникли углы; по поверхностям протянулись тени, вращаясь на оси, которую Брюкс не мог разглядеть. А посередине величаво вращались кости.

Там его ждали монстры.

Он пытался свернуть, затормозить. Потянул за все височнотеменные струны, которые делали сновидения осознанными. Но «Терновый венец» набухал перед ним, невозмутимый, его не тревожили жалкие человеческие попытки переписать сценарий. Отсек летел к Дэну, как навершие булавы; Брюкс забился, заметался, зажмурился и столкновения не почувствовал. А когда снова открыл глаза, оказался внутри корабля, и на него смотрела Валери.

«Добро пожаловать на Небеса, Мясо».

Ее зрачки были полностью расширены: как фары или комки ярко-кровавого стекла, освещенного изнутри. Рот раскололся свежей ухмыляющейся раной.

«Засыпай, — сказала она. — Забудь обо всех волнениях. Усни навечно».

Ее голос неожиданно стал странно андрогинным.

«Выбор за тобой…»

Он закричал…

* * *

… И открыл глаза.

Над ним склонилась Лианна. Брюкс поднял голову и стал лихорадочно озираться.

Ничего. И никого, кроме Лианны. Они снова — в «Техобслуживании и ремонте».

«Всяко лучше, чем на складе».

Дэн вновь откинулся на койку:

— Полагаю, мы прорвались.

— Возможно.

— Возможно? — Горло у Брюкса запеклось.

Она передала ему «грушу».

— Мы там, где хотели, — сказала синтет, пока он сосал жидкость, будто оголодавший младенец. — Явных признаков преследования нет. Чтобы убедиться наверняка, понадобится время, но пока все выглядит прекрасно. Спустя несколько часов после разъединения двигатель взорвался: скорее всего, они думают, что достали нас.

— И мы так и не узнали, кто за нами гонится.

— Кто за нами гнался.

— Итак, следующая остановка — «Икар»?

— Зависит от тебя.

Брюкс поднял брови.

— В смысле — да, мы летим к «Икару», — пояснила Лианна. — Но тебе не нужно бодрствовать, если ты… не готов. Мы можем усыпить тебя, а в следующее мгновение ты проснешься на Земле, в полной безопасности. Ведь официально ты не участвуешь в экспедиции.

«Один важен для миссии, другой — балласт».

— Или вы меня усыпите, и я умру во сне, когда вся миссия вылетит в трубу, — ответил Дэн, помедлив.

Лианна не стала ничего отрицать:

— Ты можешь умереть во сне где угодно. К тому же — Двухпалатники знают все лучше, чем мы, а они уверены, что ты вернешься домой.

— Это они тебе так сказали?

— Не совсем. Я ощутила их чувство убежденности. — Если бы они знали, что мы там найдем, — задумчиво произнес Брюкс, — никогда не полетели бы в принципе.

— Ты прав, — сказала Лианна, а потом радостно заявила:

— Но если миссия вылетит в трубу, что лучше: мирно умереть во сне или вопить от ужаса, пока тебя высасывает в открытый космос?

— О, да ты мастер утешать!

Лианна поклонилась и стала ждать, что он решит.

Путешествие к Солнцу. Шанс увидеть следы чужого разума — что бы слово «чужой» не значило в мире, где люди сшивали себя в рои или вызывали свои худшие кошмары прямиком из плейстоцена, чтобы грамотно рулить на биржах. Встать лицом к лицу с неизвестностью. Какой ученый захотел бы проспать такое?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});