Пари, или не будите Лихо - Яна Лари

часть Сониной речи, вникая в суть только ближе к концу. – Откуда мне было знать, что значит твоё молчание по всем фронтам?

– Оно значит только то, что даже мой автоответчик больше не хочет слышать твой голос, – ледяным тоном произносит Матвей. – Извинись и пошла вон.

Соня замирает, прищуривается, а затем начинает громко смеяться, до заблестевших на ресницах слёз.

– Знаешь, дорогой, я ж могу устроить так, что она завтра где-нибудь свернёт себе шею. Но если бы я убирала каждую суку, которую ты поимел за последние полгода, то в радиусе пары километров остались бы одни младшеклассницы и пенсионерки. Твой паршивый характер не стоит таких жертв, даже будь ты мне ровней. Я лучше дождусь, когда Лихо наиграется. Не в первый и не в последний раз.

– Я до сих пор не услышал главного.

– Ах, да. Извините, тётя, – васильковые хищные глаза смотрят прямо и уверенно, в движениях холодное спокойствие. – Мне правда очень жаль.

Только проглотила "вас" – "Мне правда очень жаль вас", но взгляд договорил не хуже слов.

В каком-то ступоре смотрю, как она достаёт из сумочки забавного плюшевого зайца с ушами раза в два длиннее тушки, по-хозяйски усаживает игрушку на тумбочку между собратьев, и мысленно гашу в себе бурю. Но проблема в том, что гнев уже не гасится, очевидно мои резервы спокойствия исчерпали себя подчистую. Я неумолимо закипаю.

– Ключи, – напоминает Матвей.

– Конечно, – по кукольному лицу Сони змеёй скользит улыбка. – Лови.

Изящно взмахнув рукой, она кидает дубликат с увесистым стальным брелком, который Лихо едва успевает поймать перед моим лицом. Воспользовавшись заминкой, я отшатываюсь обратно к окну и не успеваю увидеть, кому адресовано мелодичное:

– До встречи...

Из-за мутной пелены перед глазами и шума в ушах, плохо соображаю, что делаю. Хватаю с крючка пуховик и прямо в сланцах выскакиваю в общий коридор.

– Вера! – окрик Матвея будто невидимыми вожжами удерживает меня на месте, но последующее: – Огрызок, мать твоя кошка! Какого чёрта ты гадишь в мою обувь?! – разрывает внезапную слабость. Мне нужно хоть пару минут побыть наедине с собой. Его оправдания меня сейчас добьют.

Не судьба. Лихо нагоняет меня практически сразу.

– Вера...

– Отстань, пожалуйста, – кричу, вырываясь из удушливых объятий. – Дай мне пару минут!

– Чтобы ты там себе в голове ещё больше проблему раздула?!

– Да куда больше? Я просто съеду! Я не смогу так. Не смогу смотреть в глаза каждой, с кем ты... – рыкнув, опускаю глаза вниз, туда, где босые ступни Матвея стоят на бетонном полу и забываю, о чём вот только кричала. – Скажи, ты дурак? А если стёкла? А холод...

– Дурак! – орёт он мне в лицо, встряхивая за плечи. – Дурак, довольна?!

– Что ты делаешь?! – начинаю упираться с новыми силами, когда Матвей, протащив меня за шиворот по всей комнате, хватает ключи от машины, кошелёк и кое-как обувает вторую пару кед. Он не отвечает. – Матвей, зачем ты запираешь квартиру, куда мы?! Я. Никуда. С тобой. Не поеду!

– Поедешь, – отрезает он, подхватывая меня на руки. Бережно, но всё равно унизительно.

– Пусти! Ты не сможешь вечно меня удерживать.

– Ноль проблем, буду догонять и возвращать обратно.

– Какой в этом смысл? Я не смогу так. Ты слышишь меня? Мне недостаточно быть просто одной из многих.

– Значит не будешь! Достала, – даже в полумраке лестничной площадки видно как гневно сужены его глаза.

Внезапный поцелуй Матвея обжигающе жаркий и грубый, вызывает протест и одновременно покорность. Он сминает мои губы с такой яростью, будто знает с каким рвением я всё это время убивала в себе мысли о нас.

Едва ли с момента нашей встречи прошёл хоть один день, когда бы я о нём не думала. Когда бы не тосковала, проклиная себя за то, что помню до мельчайших оттенков запах его лосьона после бритья. И сейчас я покорно принимаю поражение, потому что мы оба понимаем – сопротивление даётся мне всё сложнее.

Глава 31

Не люби мне мозги

Лихо

– Ты так и не ответил, куда мы едем? – с обманчивой кротостью в голосе заговаривает Вера. – К Лере с Бедой?

Я молчу. Признаться, что везу знакомить с мамой – опять заведёт шарманку про разницу в возрасте, несовместимость, ещё какую-нибудь дребедень и жди чего угодно, от категорического отказа, до попытки выскочить на ходу. Я упрашивать не буду, да и она упрётся, не заставишь. Вот как нервно постукивает ногтями по пластиковой упаковке купленного по дороге торта...

Ну нафиг, я лучше сконцентрируюсь на том, чтобы не передавить кого-нибудь на пешеходном переходе, а там хоть трава не расти. Сама захотела особый статус, пусть теперь расхлёбывает его, как хочет. Главное доехать без драмы.

– Мася?

"Бензопила набирает обороты" – усмехаюсь про себя, разжимая челюсти только для того, чтобы вынуть сигарету и затушить её, пока Вера до кучи не вспомнила про запрет на курение в машине. Хорошего понемногу.

Зря только понадеялся, что она, как обычно, закроется в свою ледяную броню и просто станет смотреть в окно. Сейчас я был бы впервые крайне за это признателен. Впрочем, сегодня как-то резко потеплело, закономерно, что Снегурочка начинает оттаивать и вместо обычного равнодушия не сводит с меня заинтригованного взгляда.

– Мась, ты меня слышишь?

– Не люби мне мозги, – предупреждающе огрызаюсь в расчёте сменить тему, отчего её глаза зловеще темнеют, будто море перед штормом. – И перестань так меня называть, я тебе не пёсик.

Нормально блин поговорили! Чем дольше мы общаемся, тем больше убеждаюсь в том, что беззаботность и всякая романтическая дребедень – не про нас. Как вариант можно попробовать сделать глаза убитого раскаяньем котёнка, но с похмелья это наверняка будет тот ещё гремлин.

От неизбежной расправы меня удачно спасает звонок допотопного кнопочного телефона, отрытого в завалах старья на балконе взамен отданному Вере девайса.

– Слушаю, – практически напеваю от облегчения.

– Да ла-а-адно! Утро первого января, и даже без матов? – жизнерадостно тянет Беда, после чего смеется короткому комментарию Леры, который я не слышу из-за рёва клаксонов. Все куда-то спешат. – Колись, кто ты и где прикопал моего друга?

– А что, малыш, хочешь навестить по доброй памяти? – щедро добавляю в тон флиртущих