Остров мертвых - Масако Бандо

Ветер ласково трепал ее волосы, но в голове снова и снова звучали сказанные накануне слова: «Сколько тебя помню, ты постоянно моталась за Саёри, как дерьмо за золотой рыбкой». Жестокие слова болезненной занозой засели в сердце. Выходит, дружба с Саёри, в которую до вчерашнего дня верила Хинако, была каким-то принципиально иным типом отношений? Хинако искренне верила, что они с Саёри были равноправными личностями, подругами в полном смысле этого слова. И что же оказалось? Саёри считала ее лишь собственной тенью, «шестеркой»?

Вряд ли Юкари обманула ее. Иначе откуда же она узнала о письме? И разве могла Хинако предположить, что ее письмо вызовет такую бурю в душе Саёри?!

— Кажется, тайфун приближается. — Голос Фумия вернул ее к реальности. — Вон там, видишь, море меняет цвет? Это к тайфуну.

Хинако проследила за его рукой. Море там было серовато-голубым, а далекая линия горизонта казалась свинцовой. Словно насмехаясь над горизонтом, готовым разразиться грозой, по голубому небу беззаботно плыли пушистые легкие облака.

— Ну вот… Такая хорошая погода была. Неужели правда испортится? — огорченно протянула Хинако.

Фумия рассмеялся:

— Не бойся. Тайфун еще не скоро придет. У нас полно времени.

Хинако радостно улыбнулась. Давненько с ней такого не бывало — что ни день, то свидание! Когда она вообще последний раз ходила на свидание? Кажется, в университете. Она тогда встречалась с одним парнем, и каждый час, проведенный в разлуке, казался им вечностью. А через год они расстались…

Сердце болезненно сжалось. Неужели их отношения с Фумия тоже скоро превратятся лишь в приятные воспоминания о лете? Не далее как вчера она узнала, что Саёри считала ее чем-то вроде безвольной куклы. Это стало для Хинако хорошим уроком. Теперь она знает, что ей не по силам проникать в мысли других людей. Как может она знать, к примеру, что думает о ней Фумия? Возможно, она кажется ему просто стильной столичной штучкой, с которой можно неплохо провести время.

Поначалу, когда они только начали встречаться с Тору, ее сердце радостно замирало в предвкушении каждой встречи, пока очень скоро она не поняла, что ее избранник — неисправимый бабник. В первый раз, узнав об измене, Хинако пришла в бешенство, однако, хорошенько поразмыслив, решила держать язык за зубами — очень уж не хотелось потерять Тору. В результате Хинако выбрала дурацкую и весьма болезненную роль женщины с широкими взглядами. Постоянно балансируя буквально на лезвии бритвы, они с Тору не заметили, как оказались по разные стороны огромной пропасти. А когда заметили, было поздно: даже те крупицы искренности и привязанности, что некогда существовали между ними, были безвозвратно утрачены. На месте двух любящих людей оказались он, мужчина, ловко маневрирующий на краю пропасти, и она, женщина, великодушно принимающая его измены как неотъемлемую часть любовных отношений.

Одного у Тору было не отнять — с ним никогда не было скучно. Надо признать: тот, кто привык ловчить и изворачиваться, знает толк в удовольствиях и умеет получать их от жизни. Но только удовольствия эти были какими-то пустыми и недалеко уводили их от бесчувствия и обмана.

Ну почему она вдруг решила, что на этот раз все будет по-другому?

Фумия нарушил невеселый ход ее мыслей:

— Сейчас будем проезжать памятник герою последних лет сёгуната,[19] Дзуйсану Такэти. — Он указал на бронзовую статую у дороги. — Кстати, вначале тут установили совсем другой монумент, почему-то с непропорционально огромной головой. Может, он и правда по жизни был головастиком, а может, памятник отлили неудачный. Не знаю. Только местные жители взбунтовались и попросили убрать бронзовое чудовище. Так что на его месте появился вот этот, красивый.

— Значит, полное соответствие с оригиналом не всегда желательно?

— Знаешь, людям обычно не по душе голая правда жизни.

Сам того не ведая, Фумия заглянул в самую суть. Ей тоже не по душе голая правда жизни. Она постоянно бежит от реальности. Превозмогая себя, сдерживает рвущиеся наружу слова. Тщетно пытается убедить себя в том, что регулярный секс с Тору — доказательство их любви. Стоя на нарядно сверкающей сцене, она боится заглянуть за темные пустые кулисы. Так чем же, черт возьми, она отличается от запертой в тесном панцире девочки-черепахи?!

Хинако рассматривала свое отражение в боковом зеркале. Большие яркие глаза. Тронутые помадой губы. Модный белый шарф трепещет на ветру. Красивая молодая женщина. Но разве внутренне она хоть немного отличается от прежней угловатой девочки-подростка?

Хинако закурила, и Фумия едва заметно нахмурился. Наверняка считает ее взбалмошной столичной вертихвосткой. Скорее всего терпеть не может такой тип девиц. Она испытывала странное болезненное удовольствие, предаваясь этим мазохистским мыслям.

— Скоро будет виден залив Ураноути.

— Ураноути? Это случайно не туда мы однажды ездили в гости к классной? Мы тогда еще несколько часов тряслись в автобусе по ужасной дороге. Кажется, это то самое место.

— Точно! — Фумия даже стукнул по рулю от возбуждения. — Здесь живут родители госпожи Тэкеути. Она из вежливости пригласила нас заезжать в гости на каникулах, а мы притащились с ночевкой всем классом. Только сейчас понимаю, что им тогда пришлось пережить!

Хинако расхохоталась. Она вспомнила, как они всем классом влезли в ярко-красный рейсовый автобус и помчались вдоль моря. Разъехаться со встречной машиной на этой дороге было целым событием: кондуктор выходил из автобуса и при помощи специальной дудочки регулировал движение. Казалось, море бьется у самых колес, лижет соленым языком дорогу. Она все время боялась, что автобус поскользнется и его унесет в море.

— Неужели это та самая дорога, которая меня так напугала? Теперь все здесь кажется другим, маленьким и нестрашным.

— Просто мы выросли.

На повороте две белые фигуры пересекали шоссе. Паломники. Хинако задумчиво разглядывала их силуэты, похожие на скользящие тени. В памяти снова всплыл образ Тэруко и худенькой, словно детской, фигурки позади нее.

Фумия резко затормозил, и Хинако подалась вперед. Супружеская пара в белых одеяниях, наспех надетых поверх повседневной одежды, уже растаяла в густых зарослях.

— Здесь что, проходит маршрут паломников?

— Да. Здесь они обходят полуостров Ёконами и затем движутся в сторону мыса Асидзути. Многие из восьмидесяти восьми святынь Сикоку лежат на линии побережья, но есть несколько и на самом кончике мыса. К ним особенно трудно подобраться. Современные паломники в основном ездят по святым местам на машинах или туристических автобусах, а раньше ходили пешком. Нелегко им, наверное, приходилось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});