Тайны финской войны - Борис Соколов

30 января штабы 34–й бригады и 18–й дивизии обратились непосредственно к летчикам, сбрасывавшим грузы окруженным:

«Красные сталинские соколы, хотя мы более месяца находимся в окружении, но не теряем уверенности в нашу победу. Да и могут ли большевики, окрыленные заботой Сталина, об этом подумать? Мы — стрелки, артиллеристы, танкисты — шлем вам, гордым соколам нашей страны, боевой привет. Появление ваше в воздухе увеличивает наши силы, мы видим вас и слышим, как уверенно на голову врага рушатся ворошиловские килограммы. Мы чувствуем помощь, заботу, видим смелость и отвагу и впредь надеемся на них.

Не забывайте: для нас продукты имеют большое значение. Ждем на выручку, братски вас обнимаем».

Однако выручить несчастных так и не смогли. 31 января Кондратьев радировал: «Сброшенные продукты на Леметги — северное все упали к противнику. Спасите людей 76–го танкового батальона».

Спасти не удалось. 3 февраля окруженные, прощаясь, сообщили: «76–му танковому батальону больше не бросайте. Его район обороны занят противником».

В переговорах с подчиненными командование сохраняло бодрый тон. 82–му танковому батальону Кондратьев 2 февраля в связи с трагическим событием — гибелью их командира послал казенно — оптимистическую радиограмму: «Тронуты потерей командира, глубоко переживаем вместе с вами. Призываем весь коллектив еще теснее сплотиться на выполнение боевой задачи. Близок час конца белофиннов. Вперед, к новым победам». Дожить до этих побед не удалось ни отправителям, ни адресатам послания.

Окружение 18–й и 168–й дивизий вместе с 34–й легкотанковой бригадой произошло вследствие совершенно неумелого управления войсками штабов 56–го стрелкового корпуса и 8–й армии, плохого ведения разведки и никуда не годной лыжной подготовки, лишавшей наши части способности маневрировать вне дорог. Посланный в распоряжение штаба 8–й армии полковник Н. П. Раевский, назначенный вскоре начальником штаба 164–й стрелковой дивизии, в донесении К. Е. Ворошилову писал: «Удивительно, что наши войска несут огромные потери… из‑за того, что не умеют ходить на лыжах, несмотря на массу ранее отданных приказов о лыжной подготовке…» Он предложил призвать на военную службу мастеров лыжного спорта для создания, как у финнов, специальных диверсионно — разведывательных отрядов.

И такие отряды были созданы. Командиром одного из них стал кадровый разведчик, начальник специаль — ного отделения Разведуправления Красной Армии полковник Х. — У. Д. Мамсуров. В 1957 году Хаджен — Умар Джионович, уже будучи генералом и первым заместителем начальника Главного разведывательного управления, сыграл главную роль в смещении тогдашнего министра обороны маршала Г. К. Жукова. Георгий Константинович поручил Мамсурову возглавить разведывательно — диверсионную школу, о существовании которой не знало ЦК. Генерал счел необходимым доложить обо всем Хрущеву — Жукова обвинили в «склонности к бонапартизму» (другими словами, в планах свершить государственный переворот) и отправили в отставку. Но до этого было еще далеко. А пока полковник Мамсуров на совещании в ЦК в апреле 1940 года рассказывал о действиях своего особого лыжного отряда в финском тылу на участке 9–й армии:

«Я имел человек 10 лейтенантов из Тамбовского училища. Должен сказать, что эти люди не были командирами. Они даже бойцами не могли быть. Первые действия показали, что командиром взвода, группы мог быть не лейтенант, а красноармеец — боец, который уже имеет двухнедельный опыт. Хотя они (командиры из Тамбова. — Б. С.,) были очень вымуштрованы, добровольцам — ленинградским физкультурникам далеко было до них, но в боевой обстановке они даже не знали хорошо компаса, не знали карты. В бою они боялись, а в тылу были хорошими командирами…

Я выехал с отрядом (его численность была около 300 человек. — Б. С.^ в 9–ю армию, взял ленинградцев- добровольцев и студентов института физкультуры. Я получил задачу выйти на помощь 54–й дивизии (как и левофланговая группа 8–й армии, оказавшейся в окружении. — Б. С./ Вышли ночью на машинах, а потом прошли на лыжах за сутки 68 км и дошли до места действия в тылу противника. Погода была очень холодная. Я решил, что идти прямо на противника всем отрядом — это значит, что со мной может случиться неприятная история. Я должен был выяснить, что передо мной есть, что есть у противника, тем более что в этом районе о противнике нам ничего не было известно. И вот начал прочесывать, начиная от линии границы, или фронта. Группы отряда работали на удалении вначале до 40 км, затем до 80 км и догнали до 120 км. На удалении до 120 км в глубину действовали группы и разведывали полосу примерно шириной в 150 км, если брать веерообразно…

Несмотря на очень сильные морозы и на то, что отряд почти все время жил в лесу на снегу… были только три случая. обмораживания 1–й и 2–й степени… Когда группа наткнулась на противника в районе Кухмониеми, тут произошло нечто интересное. Группы действовали непосредственно в тылу 25–го пехотного полка противника, 65–го, 27–го пехотного полков, 9–го артиллерийского полка. В тыл противника вышли наши люди несколькими группами: Одна группа была на расстоянии 2–3 км от Кухмониеми, налетела на деревню, уничтожила пункт радиосвязи, несколько солдат и офицеров, а также две подводы с ручными взрывателями от мин и ушла. Другая группа действовала в 12 км восточнее, засела на дороге, захватила одну машину, вторую, третью, перебила около 20 человек — в основном средний и младший комсостав (последняя деталь несколько странна: неужели в финской армии было так много легковых автомашин, что в них запросто разъезжали сержанты? — Ъ. С.), захватила их оружие, документы, подожгла машины, уничтожила линию связи и ушла…

У нас был радиоприемник — колхозник… мы слышали финские передачи о действиях нашего отряда на русском языке (с чего бы это вдруг финнам сообщать об успешных действиях неприятельских диверсантов, да еще по — русски? Выходит, затем, чтобы поднять моральный дух окруженных советских дивизий. Очень напоминает фантастические «радиоперехваты» переговоров чеченцев на русском языке, якобы полученные ФСБ и МВД во время чеченской войны. — Б. С.Л Они говорили, что целые батальоны парашютных десантов сбрасываются русскими, видимо, думали, на такое удаление наши люди пройти не могут. Они кричали о новых видах военных действий и т. п. Видимо, мы им порядком были неприятны.

Затем 18 февраля прилетел начальник разведывательного отдела армии и отдает приказание, что к 23–й годовщине Красной Армии надо преподнести большой подарок. Я говорю, что, может быть, лучше этот подарок преподнести после празднования, меньше будет у финнов бдительности (видимо, Хаджен — Умар Джионович всерьез полагал, будто финны будут ждать этого подонка к годовщине РККА. — Б. С./ Он со мной не согласился: нет, говорит, приказываю.

Послали группу в 50 человек восточнее Кухмониеми на помощь 54–й дивизии. Эта группа в 50 человек погибла, причем должен сказать, что эта группа была целиком из красноармейцев, остальная часть нашего отряда состояла из ленинградских добровольцев. Пленные, которые были потом захвачены нами, говорят, как часть из них участвовала в уничтожении этих людей, что наши люди три дня вели бой, будучи совсем окружены, ни один из наших не сдался в плен, три человека, оставшихся в живых, в последний момент сами взорвали себя гранатами.

Одновременно другая часть отряда пошла западнее Кухмониеми, разделившись на отдельные группы… чтобы перерезать шоссейную дорогу Каяани — Кухмониеми. Одна из групп напала на штаб 9–й пехотной дивизии противника… Группа в количестве 24 человек очутилась в расположении войск противника, куда она вошла ночью. Находясь в расположении войск противника, группа сама обнаружила это только на рассвете… увидев, что кругом замаскированные бараки, полные солдат противника, и обнаружив тут же недалеко наличие крупного штаба, сама зарылась в снег и

стала ждать ночи, чтобы напасть на штаб. Однако группа была случайно обнаружена в 16.00 из‑за нечаянного выстрела, один из товарищей очищал автомат от снега.

Тут начался бой 24 человек против полка пехоты и затем командного состава штаба и авиации, которая была расположена там. Группа вела бой с 16.00 до 2 часов ночи. Наших было убито 14 человек, ушло 8 (неясно, куда делись еще двое, возможно, попали в плен. — Ъ. С.), они отошли с боем и соединились с другими группами…

Был убит секретарь комсомольской организации и другие. Люди, которые участвовали в этом бою, вели бой из маузеров и автоматов и были одеты в финскую форму, как и весь отряд. Каждый из них уничтожил не менее 8—10 белофиннов, главным образом офицеров, которые лезли напролом (с чего вдруг штабные офицеры полезут напролом — из окружения, что ли, прорывались? Или Мамсуров был под впечатлением атаки офицерских батальонов из фильма «Чапаев»? — Ъ. С.), около 100 трупов противника осталось там (непонятно, когда 8 уцелевших успели эти трупы посчитать, да и неувязка получается: если каждый боец уничтожил 8—10 врагов, то трупов должно было быть как минимум две сотни. — Ъ. С.). Мало того, когда оставшаяся часть группы вышла на лед озера к островам, куда им нужно было отходить, то группа летчиков противника перерезала им дорогу. Есть основания думать, что нашей группой был убит крупный финский начальник, поскольку у него была хорошая одежда, красивая сумка, золотые часы (в сознании командира Красной Армии, где даже офицеры часто носили поношенное обмундирование, хорошая одежда была исключительной прерогативой очень большого начальства или, в крайнем случае, летчиков, которых Сталин баловал. — Б. С./ Почти вся эта группа противника нами была перебита. Насколько финны были в этот момент охвачены паникой, говорит тот факт, что они начали вести артиллерийский огонь неизвестно по кому, во все стороны.