Моя прекрасная повариха (СИ) - Петровичева Лариса

Она улыбнулась, но улыбка оказалась какая-то странная, смятая, словно случилось что-то, что выбило Азору из колеи. Во мне заворочалось неприятное ощущение, примерно такое же, какое охватывает душу, когда прямо под тобой ползет Глубинный червь, и вас с ним разделяет слой земли не толще фута. Азора послушно поставила подпись в нужной графе, взяла деньги, и я спросил:

– Что случилось?

Она опустилась в кресло, и я заметил, что ее знобит. Я вышел из-за стола, обнял ее за плечи и подумал, что, кажется, знаю, что произошло.

– Твой бывший муж, да?

Азора кивнула и всхлипнула.

– Его изгнали из Благословенного края. Валентин рассказал.

Вот, значит, как. Я с трудом сдержал мстительную ухмылку. Молодцы эльфы, что тут еще скажешь. Сбросили с трона маньяка, готового погубить собственную дочь.

– Так ему и надо, – сказал я. – Что там было, революция?

В наших газетах почти не писали о том, что происходило в Благословенном краю. Эльфы считали, что всяким недоделанным, вроде людей, гномов и орков, незачем совать нос в дела их славной родины. Азора отрицательно качнула головой.

– Нет. Валентин сказал, что тесть Эленвера постарался… бил его, потом изгнал. Теперь там на троне его новая жена.

Я мысленно поаплодировал этому тестю. Он, конечно, колошматил Эленвера, не думая об Азоре и Глории, но я радовался, что мерзавцу досталось на орехи. Вот и отлично, а мы тут тоже не будем сидеть просто так и горячо его поприветствуем в новой жизни.

Интересно, как он сбежал? В чем был или смог с собой захватить денег и драгоценностей? Надо будет написать Саллеви, поинтересоваться, нашел ли бывший принц общий язык с кем-то в королевстве, и если да, то с кем именно.

– И где он сейчас? – спросил я. Азора устало провела ладонями по лицу, и я почувствовал, насколько сейчас ей страшно. Сама мысль о том, что бывший муж появится в Келлемане – а он появится! – внушала ей ужас почти до обморока, и я прекрасно ее понимал.

– Где-то на северо-западе. Лечит побои.

Я таки не сдержал ухмылки. Отойдя от Азоры, я прошел к столу, выдвинул один из ящиков и вынул тонкую папку.

– Вот, посмотри, – произнес я. – Когда мы поженились, я обратился в приют святой Марфы для иномирян. Там мне дали выписку из осмотра врача. Ты покинула Благословенный край не в самом лучшем состоянии, и тут все записано. Еще я вытряс из Арбарукко показания о том, что именно по распоряжению Эленвера в руки Глории попала шкатулка с проклятием. А это уже покушение на убийство. И вот заверенные копии врачебных карт, твоей и Глории, и свидетельство пожарной бригады о магии огня. Я сегодня же иду к шефу Гемини, и он заводит уголовное дело в отношении твоего мужа.

Некоторое время Азора молча смотрела на меня, словно не могла понять, о чем я говорю, а потом вдруг разрыдалась, уткнувшись лицом в ладони. Я так растерялся, что выронил папку – бросился к Азоре, обнял ее, как ребенка, принялся гладить по голове и говорить какие-то пустяки, которые всегда говорят плачущим детям. Постепенно Азора успокоилась, а я с каким-то удивлением понял, что она совершенно не ожидала того, что я соберу все бумаги о покушениях.

Впрочем, ничего странного. Все свои проблемы она всегда решала сама и никак не могла привыкнуть, что теперь у нее для этого есть муж.

– Я боюсь, – призналась Азора так, словно речь шла о чем-то очень стыдном. Будь на ее месте какая-нибудь дама вроде госпожи Бьянки, которая прошла и волю, и неволю, и все, что можно и нельзя, она бы не испытывала ни малейших страданий. Ах, приехал бывший муженек? А ну, подать его сюда, я на одну ладошку посажу, а второй прихлопну. Но Азора была не такой. Ее душа до сих пор болела, и я знал, что залечивать раны придется еще очень долго.

Ну и ничего страшного. Я не сомневался в том, что мы справимся.

– Тебе не придется с ним общаться, – заверил я. – Даже когда будет суд, ты можешь не ходить. Прокурор сможет свидетельствовать за вас с Глорией с учетом того, сколько вы вытерпели.

Незачем лишний раз бередить раны. Как я когда-то прочел в одном из журналов, нервы лечатся гораздо сложнее, чем все остальное. Азора посмотрела на меня с такой грустью и надеждой, что у меня что-то зацарапалось в груди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Я с тобой, – произнес я, и Азора сжала мою руку.

– Ты даже не представляешь, что это для меня значит, – откликнулась она. – Я теперь точно знаю, что мы с Глорией не одни.

Это прозвучало теплее и ярче любого признания в любви. Что слова? Бывший муж говорил Азоре много пылких слов, я в этом не сомневался, и чем все закончилось? Любишь – показывай свои чувства на деле, так считают гномы.

В дверь постучали, и в кабинет заглянула одна из горничных, держа в руках большой конверт с множеством печатей – судя по тому, как сильно он был измят, письмо приехало издалека. Мы с Азорой как-то сразу поняли, что это за письмо, и я почувствовал, как по загривку прошелся холодок.

– Госпожа Азора, это вам, – горничная поклонилась, протянула Азоре конверт, и я на мгновение ощутил жгучее желание выхватить его и бросить в печку. Мелькнул адрес, написанный изящным почерком – только эльфы снабжают каждую букву легким завитком. И ведь он уже адрес узнал, сволота!

Азора понимающе кивнула и взяла конверт.

– Что ж, спасибо, – улыбнулась она, но в улыбке не было ничего, кроме льда. – Посмотрим, что он хочет мне сказать.

– Я и так тебе скажу, что ничего хорошего, – вздохнул я. – Прочтешь?

Азора

«Дорогая Азора!

Я был потрясен твоим бегством из Благословенного края. Ты всегда казалась мне воплощением изящества и благородства, и я не ожидал, что ты так разрушишь наш брак и заберешь с собой Глорию.

Но не волнуйся! Я простил твой поступок, пусть он и принес мне много боли. Мы ведь должны прощать тех, кто чем-то нас обидел, так нам велят боги. Судьба сложилась так, что я тоже был вынужден покинуть родину с разбитым сердцем…»

– С разбитой мордой, если точнее, – усмехнулся Фьярви. Прочитав письмо, я передала ему лист, и теперь он скользил взглядом по строчкам, и я видела, что Фьярви, не склонный, в общем-то, к злорадству, чувствует искреннюю радость.

А во мне не было ничего, кроме возмущения и гнева.

«Здесь, в этом мире, мы оба изгнанники. Сама судьба предлагает нам соединиться снова и восстановить наш семейный союз перед лицом богов…»

Прочтя о таком лестном предложении, я с трудом сдержала желание выругаться, да погрязнее.

«Я понимаю, что ты волнуешься о дальнейшей жизни Глории. Уверен, что ты осознаешь, насколько необходимо для девочки жить в полной семье, с отцом. Я знаю: наша дочь умна, она поймет и простит тебя за то, что ты сбежала с ней, разрушив нашу семью…»

После этого я не стала дочитывать – отшвырнула от себя письмо, словно ядовитую гадину, поднялась и прошла к тому шкафчику, где Фьярви хранил бутылку бренди. Несколько крупных глотков обожгли мне рот и помогли опомниться.

– Мразь, – выдохнула я, смахивая слезы. Дышать было больно, словно у меня в груди разливалось пламя, заполняя легкие. – Манипулятор поганый, ну ты только посмотри, а? Я виновата в том, что разрушила наш брак, и он меня милосердно прощает! Какая снисходительность!

Фьярви посмотрел на меня, рассмеялся и, подойдя, забрал бутылку и стакан. Я кивнула: да, выпитого было достаточно, чтобы моя растерянность сменилась злостью – а злость как раз и была тем, что помогало мне двигаться дальше.

Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Провела ладонью по лицу.

– Нет, ты видишь? Глория простит меня за то, что я сбежала с ней от любящего папы! А что насчет шкатулки с проклятием? Наших шрамов? – я вдруг поняла, что не говорю спокойно, как привыкла, а почти кричу, кабинет наполняет бледно-голубым туманом, и Фьярви держит меня за руки, чтобы я не ударила по чему-нибудь магией. – Или в них я тоже виновата?

– Надо было бросить это письмо в печку, – сказал Фьярви, снова обнял меня, и туман принялся таять. Моя ярость стихала и смирялась. – Ни о чем не думай больше, все разговоры с ним будет вести королевская прокуратура. Я его и близко к вам не подпущу.