Общая часть уголовного права - Коллектив авторов

Длящиеся преступления характеризуются непрерывным осуществлением состава определенного преступного деяния[444] (например, незаконное хранение, ношение огнестрельного оружия, незаконное хранение наркотических средств, самовольная отлучка, дезертирство и т. п.), которое выражается в длительном невыполнении обязанностей, возложенных на виновного законом. В этих случаях к виновному следует применять закон, который действовал в момент пресечения такого преступления (задержание лица) или прекращения его выполнения самим виновным (явка с повинной, освобождение заложника, похищенного, если эти действия не исключают ответственности виновного) либо отпадения соответствующего обязательства, бремени (например, достижение несовершеннолетним ребенком, от содержания которого уклоняется виновный, совершеннолетия, гибель ребенка или смерть родителя, которого виновный должен был материально обеспечивать, достижение возраста, исключающего военную службу по призыву, и т. п.). Здесь исходят из того, что виновное лицо, продолжая уклоняться от выполнения лежащих на нем обязанностей после вступления в силу нового закона, как бы соглашается нести ответственность по новому закону.

Продолжаемые преступления складываются из ряда тождественных преступных действий, направленных к общей цели и составляющих в своей совокупности единое преступление.[445] Примером здесь могут служить истязание, которое выражается в причинении физических или психических страданий путем систематического нанесения побоев либо иными насильственными действиями (ст. 117 УК); доведение до самоубийства или покушения на него путем систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего (ст. 110 УК); продолжаемое хищение, т. е. неоднократное незаконное безвозмездное изъятие имущества, складывающееся из тождественных преступных действий, имеющих общую цель незаконного завладения имуществом, которые охватываются единым умыслом виновного и составляют в своей совокупности одно преступление,[446] и др. Началом такого преступления считается первый акт из числа образующих его объективную сторону, а окончанием – последний.

Если в период между первым и последним актами преступления вступает в действие новый уголовный закон, то содеянное квалифицируется по нормам того закона, который действовал в момент совершения виновным последнего из актов, образующих преступление. Здесь применению может подлежать как новый, так и прежний закон. Если лицо, узнав о выходе нового закона, прекращает совершение преступления, его действия подлежат квалификации по ранее действовавшему закону либо как покушение на совершение более тяжкого преступления, которое не было доведено виновным до конца по причинам, от него не зависящим, – например, покушение на хищение имущества в крупном размере, либо как оконченное преступление – например, если крупный размер уже превышен.

Применение нового, в том числе и более строгого, уголовного закона к лицу, совершающему продолжаемое преступление, возможно лишь в том случае, если виновный совершает действия, образующие продолжаемое преступление, и после вступления в силу нового закона, т. е. им осознается факт совершения противоправного деяния уже в период действия нового закона.

Неоднозначно решается в юридической литературе и вопрос о том, что считать временем совершения преступления, учиненного в соучастии. Как правило, действия всех соучастников укладываются в период действия одного уголовного закона. Однако иногда действия организатора или подстрекателя совершаются в период действия одного закона, а действия исполнителя или его физического пособника – уже во время действия другого. Решения данной проблемы не содержится и в самом уголовном законе.

Одни авторы исходят из того, что ко всем соучастникам преступления должен применяться закон, действовавший во время совершения преступления исполнителем, поскольку действия организатора, пособника, подстрекателя не имеют самостоятельного значения, они воплощаются в действиях исполнителя, который только и причиняет ущерб объекту правовой охраны.[447] Этой позиции придерживается, в частности, Ю. И. Бытко.[448]

А. И. Бойцов полагает, что при соучастии должен применяться закон, который действовал во время совершения деяния каждым из соучастников.[449] Такая позиция является традиционной для «ленинградской» школы уголовного права.[450] С ее представителями солидарен А. Е. Якубов, который исключает лишь случаи, когда сознанием соучастника охватывается то обстоятельство, что действия исполнителя будут совершены в момент, когда вступит в силу более строгий закон.[451]

Ю. И. Бытко, возражая против разделения ответственности исполнителя и иных соучастников, отмечает, что на практике может возникнуть алогичная ситуация, когда новый закон декриминализирует деяние, ранее считавшееся преступным, поэтому исполнитель должен быть освобожден от ответственности за отсутствием состава преступления, а его соучастники должны отвечать за покушение на преступление, которого уже нет.[452] С точки зрения уголовного закона исполнитель совершил действия, которые в момент их совершения уже не считались преступными, а следовательно, они и не содержат состава преступления. Действия же организатора, подстрекателя, интеллектуального пособника в момент их совершения были противоправны, они образуют состав приготовления к тому преступлению. Но эти лица не понесут уголовной ответственности, поскольку к моменту их выявления или осуждения их действия перестали быть общественно опасными и противоправными, т. е. к ним будут применены положения нового закона об обратной силе. К исполнителю такой закон неприменим, поскольку в момент совершения им тех или иных действий они уже не были преступными.

Далее Ю. И. Бытко отмечает и то обстоятельство, что исполнитель будет отвечать по закону, который действовал в момент выполнения им объективной стороны преступления, независимо от того, смягчает этот закон наказание или усиливает его; иные соучастники – лишь только в случае, если новый закон смягчает его, что автору представляется несправедливым.[453] На наш взгляд, ситуация не содержит противоречия. Подстрекая к совершению преступления, организуя его, интеллектуально способствуя совершению преступления, виновный осознает возможную наказуемость своих действий. В этот момент он не может знать, что к моменту совершения преступления исполнителем законодатель усилит ответственность за него. Исполнитель же, изначально знающий о наказуемости своих действий, совершая их уже во время действия нового уголовного закона, понимает, что наказан будет более строго. У него есть право выбора: или отказаться от совершения преступления (и не понести никакой ответственности) или же довести содеянное до конца и отвечать за него.

Законодатель разграничивает добровольный отказ от доведения преступления до конца в зависимости от вида соучастников. Так, исполнителю достаточно просто не совершить действий, которые он должен был совершить, а организатору или подстрекателю необходимо сообщить о готовящемся преступлении органам власти или иным способом предотвратить совершение преступления, т. е. не дать ему совершиться. Если эти действия не привели к предотвращению преступления исполнителем, то соучастники отвечают наряду с ним, разве что это обстоятельство может быть учтено судом в качестве смягчающего наказание. Пособник не подлежит уголовной ответственности, если он предпринял все зависящие от него меры для предотвращения преступления. Вероятно, пособник может быть освобожден от ответственности и тогда, когда предпринятые им меры не смогли предотвратить преступление (например, пособничество выразилось в предоставлении орудия, затем пособник изъял у исполнителя это орудие или вывел его из строя, а исполнитель причинил смерть другим орудием или способом).

Если согласиться с Ю. И. Бытко, то подстрекатель, склонивший (при старом законе) другое лицо к совершению преступления и, узнав о вступлении в силу нового закона, пытавшийся безуспешно отговорить исполнителя от совершения нового преступления, должен подлежать ответственности по новому закону. У него в этой ситуации оставался только один путь предотвратить преступление – сообщить о нем органам власти. Но делая подобное сообщение, он вынужден был бы дать показания и о своей виновности, а согласно Конституции никто не должен свидетельствовать против себя, а если исполнитель был его родственником – то и в отношении своих близких. Полагаем, что недонесение о подготовке преступления даже лицом, не являющимся близким иного соучастника, не может служить основанием для квалификации действий соучастника по новому закону.