Удар с небес - Ксения Васильева

- почему Родя? Он мало чем отличался от Казиева, - ну чуть менее нагл, нахален и груб... Скоро бы это пришло, поставь Родя свой фильм. По материалам старика?.. Здесь - самомалейшая часть?.. Но все-таки почему именно Родя? Завертелась эта история с их помолвкой... Тогда же он сказал Улите, что снимет с ней фильм, от которого упадут все? Квартира, из которой её потом выперли...

Все это не укладывается в голове и оттого она просто разламывалась от боли. За что убили Родю? За эти листочки?.. Россказни о зависти, мафиози, долге её нисколько не уверили.

Нет, это не листочки, а чья-то жизнь, наполненная болью, любовью, предательством и кровью, кровью...

Она встретится со стариком.

- Ну и как? - Ястребом вонзил в неё свои узкие глаза Казиев.

- Интересно, ничего не скажешь, но тут так мало, - ответила Улита и добавила, - Тим, дай пожалуйста анальгин, там, в коробочке, голова разболелась.

- Но ты согласна поехать со мной к старику? Согласна?! - Спросил Казиев, руки его тряслись, когда он подавая ей коробочку и стакан с водой.

- Ничего сейчас не могу сказать, - больным голосом произнесла Улита, просто ничего...

- Улита! - Загремел Казиев, - я тебя знаю! Ты притворяешься!

- Ты считаешь, что я вполне здорова?

- Нет, - снизил он тон, - ты, конечно, больна, но притворяешься более больной... Ты не хочешь ничего решать, пока не обдумаешь ситуацию. А обдумывать её нечего. Тебе одной - старик не только ничего не даст, но и это отнимет. Он довольно противный тип, но мы с ним как-то, сяк-наперекосяк, - почти договорились. Я хочу взять тебя, чтобы он поменьше кобянился, может, перед дамой ему станет стыдно торговаться?.. Дорогая, ты же знаешь, я сейчас совсем не богат... И ещё я хочу представить тебя как героиню фильма.

Она усмехнулась, - но тут все мне все в сыновья и дочери годятся...

- Там есть шикарная роль дамы, как раз для тебя, я смотрел...

- Соврал тут же Казиев.

Да он сам допишет для неё несколько реплик, если она своим обаянием и прочими штучками добудет рукопись у старика.

- Хорошо, - неожиданно согласилась Улита, - только вези его сюда, к больной даме. К нему я даже на самолете не полечу, мне себя, как ты понимаешь, жаль.

- Ладно уж, попробую, - кивнул Казиев, - как только сговорюсь с ним, позвоню.

А сам думал о том, что это не цветочки и не ягодки, а волчьи ягоды! Как это он притаранит сюда этого мерзкого типа, который наверное, за год вышел из дома два раза, - за манкой...

29. ТАЙНАЯ БЕСЕДА НА КОММУНАЛЬНОЙ КУХНЕ.

Уже на третий день своего пребывания в родном Славинске, Ангел работала в заводоуправлении секретарем.

Папаша сразу же предупредил её, что нахлебники ему не нужны, что как уехала в Москву дочечка голодранкой, такой и приехала.

Хорошо, что деньги уворованные вернула, но ещё должна втрое отдать за моральный ущерб.

Такие понятия были уже известны папане.

Матушка во время его нравоучения молчала, опустив голову и глядя в тарелку с супом, куда то и дело булькались крупные слезы.

А утром повела Ангела на завод.

Работать бы ей в каком-нибудь самом грязном цеху, да подфартило, - на пенсию уходила старейшая работница завода, секретарь директора - особа восьмидесяти лет с хвостиком (или - хвостом...), которая, вставив зубы, могла лишь улыбаться, не могучи выговорить ни одного слова. Ангела взяли на её место.

Придя с работы, усидев за столом обед в полном молчании, Ангел, еле сдерживая слезы, убежала к Леонид Матвеичу. Учитель выпроводил её, назначив свидание на кухне в полночь, когда ни один житель не появляется в полосе жизни, - пребывая в стране снов.

В половине первого Ангел натянула халат, взяла сигареты (папаня в комнате курить запретил) и выскользнула в коридор. Позади себя она услышала тяжелый вздох, - не спала матушка, тогда как папаня заливался соловьем и приревывал бычком.

Леонид Матвеич сидел за их с Нюрой кухонным столиком-шкафчиком. В халате, с пачкой сигарет, бутылочкой водочки, баночкой пивка и закуской, пара малосольных огурчиков и хлеб.

Ангел, под яркой - без плафона - лампочкой, как следует рассмотрела своего Учителя. Он постарел, обрюзг, растолстел и сквозь его пышную шевелюру просвечивала лысина.

Это всего-то за несколько месяцев!

Но глаза - с мешочками под ними и в сетке морщин, - оставались голубыми и сияющими. Только вроде бы чуть подернутые сизоватой пленкой тоски, но пока тонкой, так что для людей не знающих его, - незаметной.

Они сели, как сиживали раньше.

Ангел рассказала о своей жизни в Москве коротко. Про рукопись Леонид Матвеича не стала сильно врать, но скрыла подробности "беседы" с Казиевым. И что теперь она знает историю Учителя. Но это ничуть не уменьшило её любви к нему!

Опустила о Максе, ничего не сказала о причине своего возвращения, о Франции рассказала, но вскользь заметила, что была там,

- сбоку припека...

... И не вся ли моя московская жизнь, - сбоку припека? подумала она. Лезла во все дырки, навязывалась, вот и очутилась теперь на своем настоящем месте.

Леонид Матвеич слушал внимательно, потихоньку занимаясь своим делом, попивая и закусывая. Только иногда ухмылялся и покачивал головой.

Ангелу становилось не по себе.

Чего она несет какую-то полуправду своему самому близкому другу Учителю?..

И... замолчала.

Учитель засмеялся, налил в чистую рюмку водки и сказал, - на, выпей, может расслабишься, не будешь так изворачиваться, как уж. Эк, как ты быстро ихние манеры переняла! Много сказать - и ничего не сказать!

Ангел от водки отказалась и хотела пояснить свое состояние, но Учитель хлопнул ладонью по столу.

- Стоп, дорогая моя, не хочешь, не говори. Только зачем мы с тобой сидим здесь в час ночи? Тебе вставать в семь. Давай-ка на покой. Бай-бай...

И он тяжело поднялся с табуретки.

Тут Ангел заплакала и сказала сквозь слезы и пузыри, - Леонид Матвеич, простите меня, я как-то ещё в себя не пришла. Дайте я выпью.

- На, - подал он рюмку и Ангел выпила разом грамм пятьдесят водки и через пять минут спиртовое тепло перешло в какую-то неведомую энергию и она рассказала Учителю - ВСЕ, как впрочем, сначала и собиралась сделать. Что застопорило?.. Кто знает!

Учитель помолчал, выпил ещё и спросил.

- Ну и чего ты сюда примчалась? Для того, чтобы ТАМ о тебе вспомнили? Не надейся, не вспомнят. Что тебе мой славный друг Казиев сказал, а? Но о нем после, сначала о тебе. Ну, погрустит твой Макс, что дружок исчез, да и забудет. Хорошо, что ты маль - чишкой прикинулась! Это тебе - большой плюс. Из этого может что и вышло бы... А то, что ты появилась снова здесь, глупость и ещё раз глупость. Ты вроде меня когда-то... Ах, я уеду и меня станут искать! Стали, как же!

Ну, и что же ты здесь собралась делать? После Москвы, и прочего работать в заводоуправлении? Или учиться в химтехникуме при том же заводе? И выйти замуж за такого же бравого как твой папаня или за ханурика из техникума? Я для этого тебя растил и воспитывал? Если так - иди спать и больше мне ни о чем не рассказывай и советов не спрашивай. Поняла?

- Но я же им не нужна! - чуть не завопила Ангел.

- А ты сделай так, чтобы стала нужна... Тебе говорит человек, который прошел ту же дорогу гордыни, и что я сейчас? Нюра? Дальше что? С опоя в больницу, потом в морг и на погост? И кто приедет? Никто. Это я тебе говорю. Короче, убирайся отсюда вон, немедленно.

- Но Леонид Матвеич, а вы? Вы же живете здесь? И я буду... - заявила Ангел.

- Я?.. Я живу? - Загремел Леонид Матвеич, - Я ДО-ЖИ-ВАЮ! Да будет тебе известно!

- Не всем же жить в Москве... - Вздохнула Ангел.

- Верно, правильно, но есть те, кому НАДО, ясно? Ладно, вижу,

- не ясно тебе. Теперь поговорим о моем. В назидание. Историю.

Довольно страшненькая историйка...

- Только все-все расскажите, Учитель! - выкрикнула Ангел.

- Какой я, хрен, учитель! Больше чтобы я не слышал этого! Учитель! Нашла... Давай ещё по рюманчику... Рассказ будет называться как старый венгерский фильм: "История моей глупости".

Это то, что рассказал тебе Великий Казиев, - с точностью наоборот.

Мы с ним учились в одной группе, на сценарном, во ВГИКе. Он был из глубинки, кажется, из Тюмени... Очень неглуп, умнее меня. Но вот что интересно: умные люди очень часто, я говорю о гуманитариях, неталантливы.

Они умны, добиваюся чего-то в этой жизни, но почти никогда не бывают Моцартами, Эйнштейнами, Пушкиными, Достоевскими... Думаешь, все эти гении был умными? Фиг тебе! Ну, ладно, это моя те - ория. Короче, он был умен, я - талантлив. Он высиживал какие-то пятерки, а я валялся на диване и сочинял очередную историю, которую потом, раскрыв рты, слушали на группе.

Наш руководитель говорил мне, - тебе бы энергию и упорство Казиева цены бы тебе, Ленька, не было, а так ведь пропадешь! Я ржал как конь и продолжал шляться по ДЖ, Дому Кино - ресторанам, естественно, и сочинял разное-всякое.

Перед дипломом нам сказали: если сценарий будет отличным, дадут запустить фильм. Точка.