Папина Незабудка (СИ) - Ройс Саша

Меня охватывает ступор.

- Что ты можешь без меня, милая? На работу тебя никто брать не спешил. И только мой салон откликнулся на твое скудненькое резюме. Здесь стоит поставить жирную галочку и написать, что без меня ты никто, - цинично и холодно чеканит он.

- А уволив меня, ты, Кирилл, так напомнил об этом?

Мой слух касается тихая усмешка.

- Разумеется. Моя сестра считает, что ты разбила мне сердце. И обрекла меня на безответную любовь, жестоко бросив.

- Ну ты и артист! – пребывая в легком шоке, вздыхаю я. - А про твои делишки, она знает? Пожалуй, знает. А вот ее муж? В курсе ли был он, о том, что ты проворачивал?

- Конечно. Ведь он имел с этого процент. И не малый.

- Кирилл, может, ты все-таки честно ответишь, для чего тебе я?

- Для нового имиджа. Просто, Вика, тебе известны все детали моей натуры. Не хочется, да и нет сил объезжать новую лошадку.

Класс!

Просто дикий восторг!

И этот мыслит с покупной точки зрения.

- Ленишься, Цветков. Теряешь хватку. Придется тебе поработать.

- Соглашайся. И уже завтра салон будет твоим. Оформим все документы. Все будет официально, Вика. Хочешь, солнышко, я пришлю к тебе своего юриста? Прямо сейчас?

Соблазн.

Настоящий соблазн.

Ибо Цветков всегда давал мне то, что обещал.

Когда-то для меня искушением был и сам Кирилл. Я поддалась соблазну. Но в итоге осталась с рухнувшим иллюзорным миром.

Мой взгляд падает на тумбочку, в которой я спрятала деньги.

- Извини, Цветков, меня уже купили.

- Не понял? – впервые его голос звучит растерянно.

- Замуж, говорю, выхожу. Беременна двойней. Срок больше двух месяцев. Так что придется тебе все-таки потрудиться, чтобы поискать вторую дурочку, как я.

Цветков что-то нелицеприятное прошипел на том конце провода, но мне было все равно.

- Да-да. Я такая. И мое последнее тебе предупреждение: окажешься в моем поле зрения, сдам ментам! К ним тебе дорога, жулик!

Вешаю трубку и закидываю номер в бан.

Распластавшись крестом на диване, долго гляжу в потолок. Мое сердце замедляет ход, и я едва не отключаюсь, когда внезапно раздается дверной звонок.

- Господи, Вася, у нас сегодня хоть какой-нибудь покой будет? – устало задаюсь вопросом я, поднимаясь на ноги.

Гляжу в глазок, прежде чем открыть.

- Как чувствовала, что ты приедешь, - чуть севшим голосом признаюсь я, распахивая настежь дверь.

Глава 27. Путь к сердцу мужчины

Вика

- Спасибо, что приехала, - обнимаю Татьяну.

- Я еще по телефону поняла, что ты какая-то не такая. А сейчас вижу, вовремя сообразила, что тебе нужна помощь.

Впускаю жену брата в квартиру, замыкаю дверь.

- Пойдем на кухню. С утра ничего толком не кушала, - еле перебирая ногами, перевязываю узел халата и поворачиваю в узкий коридор.

Кипячу чайник. Делаю не хитрые бутерброды и достаю сладкое печенье.

- Тань, тебе на работе не влетит? – хрипло беспокоюсь я.

- Моя задница прикрыта. Не переживай! Лучше рассказывай, что у тебя происходит, - сполоснув руки под краном на кухне, невестка усаживается за стол и подгоняет меня поделиться личным.

Как только она это сказала, у меня в груди все сжалось, а на горло будто легла невидимая рука. Еще чуть-чуть и хлынут слезы, и трудно будет говорить. Ибо действительно накипело, и с кем-то нужно было поделиться.

Опускаюсь на стул напротив Тани. Сложив ладони домиком, накрываю ими нос и губы. Собираюсь с духом, но она меня опережает.

- Твою дивизию… У тебя что-то с Тимофеем случилось?

Мои глаза наполняются слезами.

- Мы расстались… Еще в новогоднюю ночь, - глотая слезы, выдавливаю из себя.

- Я так и поняла, когда ты к нам пришла без Тима! – горячо воскликнула Татьяна.

Сначала смотрю в сторону и лишь потом мельком на нее. Глаза режет от соленой влаги.

Какое-то время беззвучно рыдаю в ладошку, позже отнимаю руки от лица. Далее следует судорожный вздох.

- Он сегодня прислал мне деньги! – едва выговариваю и начинаю рыдать.

У Тани глаза по полтиннику и челюсть отвисла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- За что? За то, что ты была с ним? – от удивления и шока меняется голос и у подруги. – Какие-то торгово-рыночные отношения, белкин-переделкин!

Чудом нарыв носовой платок в кармане халата, громко высмаркиваюсь и наконец-то даю пояснение:

- Гарантия такая у него была. Уж очень он хотел эти отношения со мной завести, - плача, сминаю платок.

- И сколько дал? – подключая деловую жилку, спрашивает она.

- Два. Хотя речь шла об одном миллионе рублей. Больше шутки ради я попросила его написать расписку, - борясь со слезами, рассказываю.

- И тебе обидно, что он тебя «оценил»?

- Хм,– расстроенно мычу я.

- А ты его тоже оцени. Подойди в следующий раз при встрече и при всех засунь ему сотку «за ста-ра-ни-я»! Не, ну если Тимофей особенно хорош в постели – можно две сотки, - закидывая конфету в рот, предлагает невестка.

- Кроме шуток, Тань, я деньги хочу ему вернуть.

- Ну и дура! Потом не удивляйся, что сидишь без денег и без работы.

- Я не могу оставить их себе… - в нос глагольствую я.

- Почему? – искренне недоумевает Савельева. – Вика, эти мужики всегда испокон веков пили у нас кровь и жрали наши нервы! Он же из тебя сейчас душу вытащил, хотя где-там бродит!

Мельком поднимаю на подругу глаза.

- Надо себя ценить и любить! Ты всегда это умела делать. Так что нечего киснуть из-за одного мужика. Стоило ему нарисоваться в твоей жизни, как все пошло наперекосяк! Если бы я только знала… - Татьяна замокает, прикусывает костяшки, собранной в кулак руки и почему-то виновато смотрит на меня.

- Что знала?.. – прищуриваюсь я, ощущая в глазах боль.

- Это я… - она отводит взгляд и глубоко вздыхает, - это я уговорила Лешу свести вас.

- Да ладно, - не веря только что услышанным словам, ошеломленно улыбаюсь и качаю головой.

- Вика, я, когда прочла твой дневник, - голос Танюши становится неожиданно робким, - поняла, что вы должны быть вместе.

Слезы новой волной подкатывают к горлу.

- Он любит другую! И я ему это говорила! Не хотела с ним отношений! Знала, что все плохо закончится. Знала… Так и вышло… - рыдаю.

- Если бы он любил другую, он бы по чужим койкам не прыгал! – резонно заметила жена брата. – Я же не слепая, видела, как он на тебя смотрел, когда вы у нас ужинали.

- То постель, а то любовь… - вытираю глаза и решаю про себя больше не плакать.

- Любишь его? – с каким-то странным философским, что ли, придыханием задает важный вопрос невестка.

- Люблю, - разом выдыхаю, подняв на нее глаза.

- Есть один способ проверить любит он тебя или, прости, Господи, использовал.

Дыхания переспросить сразу мне не хватает. Дышу, а уж потом озвучиваю уточняющий вопрос:

- Какой способ?

- Как ты думаешь, Вик, через что лежит путь к сердцу мужчины?

- Ой, прошу, только не начинай, - закатывая глаза, взмолилась я.

- Через страдания!

Ответ Татьяны меня удивляет и я, с готовностью слушать, распахиваю глаза.

- Мужики, они такие, если из-за бабы не пострадали, как следует, - выделяет голосом Татьяна, сжимая в воздухе кулак, - они ее ни во что и не ставят.

Потупив взор, молча поджимаю губы. Из-за меня ни один мужчина не страдал.

Гордость взыграла.

И уже в последующую секунду мои позвонки, будто на кол насаживаются. И я выпрямляю спину, расправляю плечи. Меняю позу с убитой горем влюбленной молодой бабенки, на этакую девочку-припевочку.

- Что мне нужно делать? – хлопая еще влажными ресницами, тоненьким голоском конкретизирую я.

- Любить себя! Помнить и не забывать о том, кто ты есть. И никогда, слышишь, никогда не стелиться перед мужиком ковриком. Поняла?

- Ясно.

- Короче, Вик, давай соберись. Мне всегда импонировало, как ты круто и модно выглядишь. Тима надо на время выкинуть из сердца, пока сам не приползет. И не сдавай ему больше сорока девяти процентов акций твоего хрупкого сердечка. Поняла?