Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710–1918 - Сергей Гаврилов

Карловская церковь в Таллине. Арх. О. П. Гиппиус, инж. – Р. Бернгард. Июль 2010 г. Фото автора.

Кирпичный стиль – визитная карточка Рудольфа Бернгарда, но отнюдь не Рудольфа Желязевича. Могло быть вполне и так, что Бернгард не только наблюдал, но и проектировал. Академик только подпись ставил. С начинающими архитекторами так бывает. Особенно, когда они еще не известны, с незаконченным гимназическим образованием. Ну а уж после расчетов о причинах обрушения купола на Колтовской церкви отпала необходимость за чужую подпись прятаться. И Колтовскую церковь достроили – в 1874 году (снесена после 1945 г.), да и не ее одну. Р. Бернгарда включили в состав Техническо-строительного комитета, надзиравшего за соблюдением правил строительства церквей в империи.

Фасад Евангелической больницы. Апрель 2010 г. Фото автора.

Но строил Р. Бернгард только в Петербурге и в Эстляндии. Сам или чаще всего в содружестве с земляком, архитектором Отто Гиппиусом. Эстонцы, например, захотели церковь себе отдельную построить не только в Петербурге, но и в Ревеле. Заказали Отто Гиппиусу проект. Царская семья опять же деньги дала на строительство.

Кому как не Рудольфу Богдановичу рассчитывать нагрузки на своды? В результате творческого содружества Р. Бернгарда и О. Гиппиуса появилась в Ревеле эстонская Карловская церковь, краше петербургской – и могучая, и статная. Стены из местного плитняка, две готические башни, как у средневекового замка. Она сразу привлекает внимание и жителей города, и гостей столицы Эстонии, являясь доминантой центральной части города. (Даже архитектурное обрамление известного Бронзового солдата в свое время подгоняли под Карловскую церковь.) И внутреннее оформление создавалось под стать наружному. «Крупнейшая церковная постройка (1500 сидячих мест)… с точки зрения внутреннего оформления Карловская церковь – самое целостное сооружение сакрального предназначения в Таллине; такое впечатление основывается, прежде всего, на мастерском решении конструкции потолка (деревянные лаги, несущие кирпичный свод), которое позволило перекрыть огромное помещение без промежуточных опор. Решение найдено в сотрудничестве с Р. Бернгардом»[131]. Переплюнули Бернгард с Гиппиусом самого Боссэ – что там Яновская церковь в Коломенской части Петербурга в сравнении с Карловской церковью на Тынисмяэ в Таллине!

Газгольдеры на Обводном канале.

Наиболее известным результатом творческого сотрудничества Отто Гиппиуса и Рудольфа Бернгарда в Петербурге является здание Евангелической женской больницы, построенное в 1870 году (Лиговский пр., 4). «Особенно выразителен и эффектен фасад главного здания, выходящий на Красную линию Лиговского проспекта. Изящный и динамичный, устремленный вверх центральный ризалит завершен щипцом с башенками и звонницей. Вход отмечен порталом со стрельчатым дверным проемом, над ним помещено тройное стрельчатое окно. Характерные готические элементы – щипцы и контрфорсы, башенки и пинакли, остроконечные окна и профилированные ниши – придают прозаическому больничному сооружению ярко выраженный романтический оттенок. Образ здания вызывает ассоциации со средневековыми замками»[132]. Понятно теперь, откуда авторы вдохновение черпали – старый Ревель питал их творческую фантазию.

«Важнейшей главой творческой биографии Бернгарда, областью, где его инженерное и архитектурное дарования проявились в неразрывной связи, стало промышленное зодчество… Здесь, как и в преподавательской деятельности, он оставался последовательным представителем рационально-технического направления, что глубоко соответствовало специфике промышленного зодчества»[133]. Среди целого ряда промышленных объектов, построенных в Петербурге в 1850—1880 годах по его проектам (Тюлевая фабрика, Петроградская наб., 42; Главный газовый завод, наб. Обводного канала, 74; Владимирский кожевенный завод, Кожевенная линия, 29 и 32, и др.)> выделяются так называемые газгольдеры на Обводном канале – гигантские цилиндры диаметром 40 и высотой около 20 м.

Таллин, дом Р. Бернгарда. Ул. Пикк, 62. Июль 2010 г. Фото автора.

К. Э. Гефтлер. Вид Невского проспекта и Адмиралтейства.

В общем, Рудольфу Бернгарду принадлежит не последнее место по вкладу в теорию и практику российской архитектуры эпохи нарождающегося капитализма. Как теоретик он разработал математически точные методы расчета перекрытий залов большого диаметра, что было насущной потребностью во второй половине XIX века в связи с бурным развитием промышленности. Как практик он успешно применил свои методики при строительстве промышленных объектов и храмовых построек, самостоятельно либо в содружестве с О. Гиппиусом. Наконец, он реорганизовал родное Строительное училище. Авторитет Рудольфа Богдановича был так высок, что едва ли не под одно его только имя царь Александр III повелел превратить среднее специальное учебное заведение в высшее – Институт гражданских инженеров имени Николая I. Выпускникам присваивалось звание инженер-архитектор. Научились они, наконец, правильно своды рассчитывать.

Рудольф Бернгард лично воспитал в институте много талантливых учеников, включая сыновей (Вильгельм и Эрвин Бернгарды), а также таких крупных мастеров промышленной архитектуры родной Эстляндии, как Р. Кнюпфер и П. Алиш. Профессор, член совета Петербургской академии художеств, организатор и первый директор Института гражданских инженеров, учредитель и почетный член Петербургского общества архитекторов, талантливый архитектор и гениальный инженер, реформатор строительного дела и обучения, депутат Городской думы Петербурга, Р. Бернгард в конце жизни вернулся в Ревель, где сын построил для него дом в Старом городе. Рудольф Бернгард планировал обобщить накопленный опыт и издать свои наблюдения отдельной книгой, но скоропостижно скончался в 1887 году.

Институт гражданских инженеров, ныне Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет – главное детище Р. Бернгарда и, пожалуй, самое полезное для Петербурга звено в наследии эстляндского выходца, продолжает ковать кадры инженеров и строителей, в том числе дорожников. Дураков, вроде бы, ныне победили, проблемы с дорогами еще остаются.

Среди выпускников института такие известные петербургские архитекторы рубежа XIX—XX веков, как И. Китнер, М. Перетяткович; архитекторы времен сталинской индустриализации и конструктивизма Л. Ильин, Д. Кричевский, А. Гегелло, братья Веснины. Здесь же учились А. Бубырь и Н. Васильев, они много работали по заказам как в Ревеле, так и в Петербурге. Эстляндцы частенько сюда поступали, например барон Генрих Розен, строитель Иркутска, или Карл Гефтлер (1853, Ревель – 1918, Петроград), скорее художник, чем архитектор, известный своими «воздушными» акварелями с видами Петербурга.

Глава 17

Петербург – город мечты

Эстонцы в Петербурге в начале XX века.

Богатейший купец, бургомистр Ревеля Богуслав Розен, родом из Померании (Поморья), кредитовал шведскую казну и в оплату услуг получил в 1620 году в аренду целых три уезда в только что завоеванной шведами Ингерманландии. Он стал жить в Копорье и назывался наместником Ямбургским. «Род Богуслава Розена владел Копорьем на протяжении 18 лет. За время его владения были построены дороги от прихода Тюро (Ораниенбаум) до прихода Катила (Котлы) и каменные конюшни… За время правления Богуслава Розена Копорье достигло расцвета – по доходам город сравнялся с Выборгом. Крепкие стены и крепостные ворота защищал хорошо вооруженный гарнизон. Дети Розена могли спокойно гулять в окрестностях Копорья. Из конюшни отца им были предоставлены лошади для прогулок. Многочисленные гости: королевские чиновники, наместники из других шведских владений, шведские и иностранные миссии, отмечали атмосферу счастья, спокойствия и благополучия. Часто в Копорье бывал в гостях король Густав Адольф с женой».[134]

Помимо аренды Копорья Богуслав Розен приобрел несколько поместий в качестве личной собственности – Домашево в нынешней Ленинградской области, а также Розенхаген (эст. Лехмья) близ Ревеля и Вейнъярвен (эст. Вяйнъярве) в центральной Эстонии. Но самое главное приобретение – дворянство. Как это водится у эстляндских баронов, Розены вышли из купцов. Купец Богуслав Розен стал потомственным дворянином. И в потомках – эстляндских помещиках Розенах – наследственная предпринимательская жилка проступает. В середине XIX века Арвед фон Розен стал самым крупным капиталистом всей Прибалтики. Состояние сколотил, конечно, на водке. Империя Арведа фон Розена в конце XIX – начале XX веков состояла из головного спиртоперегонного завода в Ревеле с филиалами по всей России. Спирт барона Розена покупали братья Смирновы – для производства своей знаменитой водки. Покупали и оборонные заводы – для производства взрывчатых веществ.