Моя дорогая Марта… - Николай Игоревич Епифанов

лишь едва улыбнулась. За этой улыбкой могло скрываться что угодно – любой ангел или любой бес из самых темных уголков ада, но я твердо знал, что люблю ее и потому потянулся и тихонько поцеловал в губы.

Я так много хотел сегодня записать, а в итоге получилось только воспоминание об одной ссоре. Как странно работает наша память и еще страннее движутся мысли.

В другой раз постараюсь быть не столь многословным.

До свидания,

Твой Август.

22

Сама того не заметив, Марта прислушалась к словам Августа. Она поняла это, когда стоя утром перед зеркалом, перестала испытывать отвращение от отражения. Принятие шло медленно – вначале появилась легкая улыбка, чтобы понять, как она с ней выглядит; затем, пусть совсем ненадолго, но Марта убрала с лица волосы и осмелилась взглянуть на свои острые скулы, обтянутые кожей. Изучая их, Марта пыталась представить, что произойдет, если она сможет набрать несколько лишних килограммов.

Пока она проделывала эти и другие манипуляции, руки чувствовали густые мягкие волосы, что прежде она совсем не замечала, придавая им исключительно значение естественного щита.

Но она все еще не могла разобраться в том, какая доля слов Августа была только лишь утешением, а какая правдой. Она не могла и боялась поверить в то, что не такая страшная, как ей казалось прежде. Уж слишком долго Марта заставляла себя жить в мире, где, пусть все и понятно, но слишком жестоко для того, чтобы быть правдой.

Как-то раз почувствовав себя достаточно смелой, Марта собрала волосы в хвост. Представший облик оказался слишком противоречивым, чтобы его принять, и потому, посмотрев на себя пару минут, она сняла резинку и вернула волосы на их положенное место.

Чтобы выйти из дома, или хотя бы из ванной, с собранными в хвост волосами и речь быть не могло. Попытки представить вероятность того, что кто-то может увидеть ее в другой одежде или с открытым лицом, приводили бедную Марту в ужас. Она пребывала в странном состоянии, которое можно было бы описать пословицей «И хочется, и колется…». Никто не должен был видеть ее другой, отличной от того образа, к которому все привыкли, иначе это могло бы привлечь много ненужного внимания. Но в голове Марты эта мысль звучала гораздо проще и короче: «Что подумают другие?». После ванной по утрам на кухне вновь оказывалась все та же самая Марта и уплетала бутерброды, запивая их чаем.

– Доброе утро, – сказал отец, заходя на кухню.

– Доброе утро, – кивнула дочка.

Папа, как и положено, оттаял спустя сутки после ссоры, с которой прошло уже не мало времени. Он снова стал прежним собой: строгим, немногословным. Но то и дело Марта замечала на себе тяжелый взгляд отца и понимала, что в его голове прорастает не добрая идея, которая, по его мнению, является чистейшим благом. Он обкатывал мысль, но пока не позволял ей быть озвученной. Марта и без слов знала, о чем речь. Каждое утро и каждый вечер она боялась, что отец, наконец, произнесет ее вслух.

Андрей Борисович все-таки сделал последний шаг к осознанию того, что пора запретить дочери тратить время в пустую и отнять скрипку. Хватит. Если она в силу своей слабохарактерности сама не понимает и не может принять решение, то он сделает это за нее. Ведь для того и нужны отцы? Направлять и учить. Далеко не все понимают, что порой необходимо проявить строгость! Показать, что правильно, а что нет. Примерно так рассуждал Андрей Борисович, позволяя мысли все глубже и глубже пускать корни в сознании, чтобы однажды она пробила себе путь на верх.

– Не выспалась? – поинтересовался отец, изучая сомнительный пакет молока в холодильнике.

– Почему? Выспалась. Конечно, я бы не отказалась, чтобы сейчас была суббота.

– Выглядишь уставшей, – заметил отец, не догадываясь о том, что Марта напряжена из-за страха перед его мыслями.

Но в чем-то он был и прав. С каждым днем уроков становилось все больше, а темы сложнее, от чего на домашнее задание уходило в два или в три раза больше времени, чем прежде. После школы Марта помогала маме по дому: убиралась, готовила, разбирала старые вещи. Иногда, когда мама в очередной раз пропадала в социальных сетях по «очень важному вопросу», Марта все делала сама. А если вспомнить репетиции, которыми девушка сама себя загрузила, то свободного времени не оставалось совсем. Она не могла позволить себе спокойно посмотреть кино или почитать книгу – все время нужно было что-то делать, и это сильно выматывало. Она успокаивала себя тем, что поспит и все пройдет, но это не так работает. Конечно, всегда полезно чем-то заниматься и увлекаться, но нельзя позволять себе работать на износ, потому что однажды можно разбиться подобно вазе и уже ни один клей в мире не сделают ее новой.

На самом деле, таким образом Марта компенсировала свое непослушание отцовской воле в отношении скрипки. Девушка считала, что, следуя его взгляду о том, что самое главное в жизни это работать и учиться, учиться и работать, она наказывает себя и одновременно искупает вину.

– Учебы много, – сказала Марта и тяжело вздохнула.

– Ничего. Как говориться: тяжело в учении легко в бою. Ты еще молодая и тебе нужно ковать железо. Потом все окупиться втройне.

Потом… это мистическое «потом», которое, может быть, и вовсе никогда не наступит. Но Марта не противилась. Она только молча кивнула и пошла к себе в комнату собираться.

Уже на втором уроке, где невообразимые схемы из физики пытались внедриться в юный разум, Марта начала чувствовать, как засыпает. Медленно, но верно глаза пытались закрыться, а голова становилась тяжелой, как камень. Как бы она ни старалась слушать, ничего не получалось. Образ учителя перед глазами размывался, превращаясь в нечто странное и абстрактное. Как бы ей хотелось сейчас положить голову на стол и заснуть. Чтобы никто не трогал, ничего не говорил, но стоило лишь попытаться, как тут же получила бы по первое число.

– ПРОСНИСЬ! – большими буквами написала Снежана и резко подвинула к подруге тетрадь, что та даже подпрыгнула на стуле.

– Не могу. Рубит.

– Рубить тебя будет Енот, если не возьмешь себя в руки, – так ученики называли преподавателя физики Енотову Анастасию Павловну.

В ответ Марта только нарисовала грустный смайлик и уткнулась лицом в ладони. Кое-как пережив урок, подруги отправились в столовую в надежде, что еда поможет вернуть бодрость.

День ото дня ничего не менялось. Уставшая Марта сидела на уроках, чтобы потом отправиться на репетиции