Один человек и один город - Вероника Евгеньевна Иванова

о них не знаю.

– Можно сделать запрос по имени.

А потом доказывать троюродному дедушке, что я – его внук? Несмотря на отсутствие любых записей и свидетельств, это подтверждающих? М-да. Сеньор Норьега, вы сами не верите в разумность собственного предложения.

Конечно, существует ещё генетическая экспертиза. Старинная методика. Практически не принимающаяся в судах в качестве доказательства родства, по причине процветающего некоторое время назад рынка услуг клонирования цельных организмов. И что толку, если Элене-Луизе сообщат о моем существовании, пусть даже на положении «дубликата»? В семью это меня не вернет. Тем более, на прежнее место.

– Не поможет.

– Тогда…

Ему отчаянно хочется решить возникшую проблему. Почему? Зачем? Не знаю. Может быть, просто таким уродился. С потребностью помогать нуждающимся.

– Мне просто нужно раздобыть новое удостоверение. Есть идеи, как это сделать?

Лицо Эсты посветлело. Наверное, за счет прояснившегося взгляда.

– Есть! Правда…

Опять тучи наползли. С чего бы?

– Это трудно?

– Скорее, затратно, - виновато признался сеньор Норьега.

– М?

– Понимаешь, такого рода услуги обычно оказываются не совсем…

– Законно?

– Ну да. У тебя же нет при себе денег?

– Ни монетки.

– Я тоже не шибко богат. Нужно будет поспрашивать у знакомых, но вряд ли быстро соберется сумма, достаточная, чтобы…

– Деньги-деньги-деньги… Всюду и везде только они. Бездушный металл. Как можно чем-то мертвым мерить что-то живое? Тьфу на вас, грешники!

Хорошо, что плевок не долетел. Смачный такой. От всей души.

Хозяин дома, выбравшийся из гамака скорее по нуждам тела, нежели духа, выглядел грозно. Этаким карающим ангелом-громовержцем. Только что не потрясал опустевшей бутылью. И явно чувствовал себя не лучшим образом. А Эста сразу потянулся за…

– Эй, ты же сказал, что принес это мне?

– На всех хватит! К тому же… - Он качнулся, приближая губы к моему уху. – С папашей Ллузи можно иметь дела только в двух состояниях: либо полного опьянения, либо полной трезвости. А сейчас все как раз посередине.

Прошуршала мельница, свистнула плита, и по кухне снова разлился аромат. Несколько лучший, чем с утра довелось вдыхать мне.

– Вот, хлебните-ка!

Пьяница покосился на преподнесенную кружку с подозрением. Принюхивался, приглядывался, гладил пальцами, о чем-то мечтал. Минут пять. Потом все же решился сделать первый глоток и тут же сообщил о своих ощущениях протяжным:

– Хорошооо!

– Когда последний раз пили? – спросил Эста и поспешил уточнить: - Кофе, а не что-то другое?

Вместо ответа последовал рассеянный взгляд.

– А ели что-нибудь в последние дни?

Можно было подумать, что они родственники. Прямо-таки, любящий внук пришел навестить деда.

– Ты же знаешь, моя еда это…

– Сеньор Ллузи, так нельзя. Если не пообещаете нормально кушать, я поговорю на рынке, чтобы вам не меняли паек на выпивку. Это понятно?

Взгляд пьяницы стал осмысленнее: пустил в себя угрозу.

– Я ведь тебя видел ещё таким, Эстебан… - мозолистая ладонь опустилась к полу. – Под столом гулял, как по площади.

– Я уважаю вас, сеньор Ллузи. Глубоко и горячо. Но несмотря на все моё уважение, не позволю…

– Это моя жизнь. Я хочу жить так, как хочу.

Эста что-то собирался сказать, но обреченно махнул рукой. А потом почему-то перевел взгляд на меня.

– Ещё один упрямец на мою голову! Такой же, как ты. Никто бы даже не удивился, если бы вы оба были…

Когда в голову приходит мысль, это всегда событие. Особенно для наблюдателей, которые получают возможность насладиться художественным изображением столбняка.

– Вот и выход!

А мы разве куда-нибудь входили?

– Придется, конечно, слегка приврать… Сеньор Ллузи, есть дело! Важное и серьезное.

Пьяница не проявил особого интереса, но из вежливости сделал вид, будто слушает.

– Я пообещаю не вмешиваться. Никуда. По крайней мере, какое-то время. Но от вас тоже кое-что потребуется.

– И не будешь строить свои душеспасительные козни?

– Не буду.

– Девой Марией поклянешься?

– Сеньор Ллузи!

– Да ладно, и так поверю. Чего хочешь-то?

Эста схватил меня за плечи и толкнул вперед. Поближе к столу.

– Вот!

Мы оба в равной степени не понимали, что происходит, а потому дружно и нечленораздельно переспросили:

– М?

– Этому человеку нужно имя.

* * *

Рубашка, которую папаша Ллузи нацепил по поводу посещения муниципалитета, белой казалась только в помещении: на свету полотно засияло ярче солнца. Глаза слепила уж точно.

Сбривать щетину он не стал, только пригладил шевелюру, вымазав в чем-то пахучем, и на этом счел приготовления к выходу в люди оконченными. Но и такой малости хватило, чтобы на всем пути следования то одна, то другая местная матрона, а иногда и сверстники спрашивали, окликая:

– Что за праздник на твоей улице, Фелипе?

Ллузи не отвечал. Гордо и таинственно поднимал подбородок, проходя мимо удивленных зевак. Мы с Эстой шли следом, тоже, по всей видимости, вызывая вопросы, но не настолько животрепещущие, чтобы нам их попробовали задать.

О приближении Вилла Лимбо можно было легко понять по расширению улиц, плавному, но неизбежному. Если в Низине все кучковалось на ограниченной территории, здесь жили заметно просторнее. Заметно – для меня теперь. И богаче, конечно же: штукатурка не осыпалась, да и вообще выглядела свежей, чуть ли не только что положенной. Наверное, поэтому и воздух ощущался более чистым, ведь пыли неоткуда было взяться.

Здание муниципального совета, облицованное мозаичными плитами, и вовсе могло показаться дворцом после низеньких лачуг Вилла Баха, но когда я машинально двинулся к главному входу, Эста поймал меня за рукав:

– Нам не туда. С другой стороны.

Это крыльцо было поскромнее. Узенькое, почти неприметное. Практически черный ход, ведущий в коридор, стены которого топорщились полуоткрытыми дверными створками.

Я никогда не бывал в канцелярском крыле, даже сопровождая сенатора. Наши маршруты прокладывались по конференц-залам, парадным холлам, кабинетам больших начальников, а не через муравейник мелких клерков. Или улей?

Посетителей и тех, кто их принимал, вроде можно было пересчитать по пальцам. В каждой комнате. Тем не менее, гул они создавали. Монотонный, занудный, угнетающий. Но подтверждающий: да, жизнь продолжается. Несмотря ни на что. И когда из распахнутой двери по ушам ударила тишина, я почувствовал себя как-то неуютно.

Мебели внутри хватало только на одного человека. Собственно хозяйку комнаты с табличкой «Отдел регистрации», недовольно оторвавшуюся от вязания пожилую женщину.

– Постановка на учет – дальше по коридору! – объявили нам, не позволив издать ни звука.

– Мы туда непременно отправимся, но позже, сеньора Васкес! – широко и чуть заискивающе улыбнулся Норьега, высунувшись из-за спины папаши Ллузи.

– Эста, малыш! – расцвела чиновница. – Какими судьбами?

– По делам, тетушка, все по делам! Тут такая история…

Поднятая ладонь велела Эстебану замолчать.

– Лучита, девочка, - склонилась над