Горящие огни - Белла Шагал

ЛОДКА

Каждый день мы с Абрашкой бегаем на мост смотреть, кто и что плывет по реке.

Что-нибудь да движется беспрерывно. Скользят плоты, переезжают с берега на берег лодки.

Сами волны не дают реке покоя. Катят и катят, нет им угомону. Гонят реку все дальше и дальше.

Вот бы хоть раз подхватили и меня!

- Эй, Башка, опять замечталась? - Брат пихает меня в бок. - Проснись! Гляди, видишь вон ту лодку? Она сейчас отчалит. В ней уже люди сидят. Ой, что это? Так и есть... это он. Вон и очки его блестят!

- Где? Кто?

- Ослепла, что ли? Ничего не видишь! Это же дядя Бере! Он каждый вечер едет домой на лодке. Бежим скорей, еще успеем его догнать и переплывем с ним вместе на тот берег!

- А лодка не может разбиться, как плот?

Мы бежим по мосту, спускаемся по деревянным ступенькам к самой воде.

Доски прогибаются под ногами. Внизу искрится мокрый песок. Последний прыжок. И вот она, река. Мне кажется, что мы уже на воде.

- Дядя! Дядя Бере!

Тяжелые дядины сапоги проминают скрипучий песок.

- А, это вы? Привет! Откуда вы взялись? Неужели гонялись вплавь за рыбками?

- Дядя, вы сейчас домой? - бормочет Абрашка.

- Пророк, да и только. Все видит насквозь. Ну и что, если домой?

Глаза его лукаво искрятся за очками.

- Ах вы сорванцы! По носу вижу: вам тоже хочется прокатиться! Ну Абрашка - я еще понимаю... но ты-то, Башенька, тебе не страшно?

Даже если бы и было страшно, я бы ни за что не призналась. Брат поднял бы меня на смех.

Все втроем спускаемся к причаленной лодке, влезаем на борта. Лодка качается. Кое-кто из пассажиров отодвигается. Но старый лодочник даже не смотрит на нас. У него борода и загорелое лицо.

Он хоть и еврей, но похож на настоящего крестьянина. Толстыми пальцами сворачивает самокрутку, слюнит ее и сплевывает в воду.

Мозолистым рукам его явно труднее справляться с тоненьким листиком бумаги, чем управлять лодкой.

Ни слова не говоря, он только все плюет и плюет, будто в реке не хватает воды.

Мы садимся лицом к остальным. Окунаем пальцы в воду, трогаем сложенные вдоль бортов весла.

Узловатые руки лодочника висят, как еще одна пара весел.

- Долго еще ждать будете, реб Юд? - спрашивает дядя. - Или собираетесь весь город в лодку усадить?

Старик в ответ молчит. Молчат и пассажиры. Я, словно онемев, гляжу на реку. Наконец лодочник поднимает голову и, насупясь, бормочет в курчавую бороду:

- Вас и так слишком много... Сядьте поплотнее...

Он оборачивается, плюет себе в ладони, берет одно весло и отталкивается от берега. Лодка сползает с мели и зависает на поверхности воды. Проворные струи обтекают ее со всех сторон. Дует свежий ветер, совсем как на море. Лодка пляшет на волнах, одни поддевают ее, другие расплескиваются вдребезги.

Кругом закипают водовороты, вспыхивают и гаснут солнечные блики на водяной ряби, будто рыбки поблескивают серебряными чешуйками.

Лодка качается, мы тесно прижались друг к другу, свесив головы и уставясь в воду - будто помогаем веслам взглядом. Я крепко вцепилась в дядин рукав. Мы плывем меж двух миров. Там, на берегу, было столько места. И вся эта огромная земля теперь смыкается с небом

Ни голоса, ни звука. Даже Абрашка примолк. Все замерли. Только ходят вверх-вниз плечи гребца. Весла пролетают над поверхностью и с плеском опускаются в воду.

Течение увлекает лодку, словно тащит ее на цепи.

Вдали маячит другой берег...

Сижу завороженная зыбью.

Скорей на сушу, ступить на песок, пойти, побежать по твердой земле.

ЖЕМЧУЖНОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ

Переступив порог магазина, папа замирает и погружается в себя. Размышляет над прочитанным с утра стихом из Торы или выискивает новые поводы для тревоги, что мерещатся ему на каждом шагу? Никакого участия в торговых хлопотах он не принимает и возиться часами ради того, чтобы продать пару вещиц в подарок к свадьбе, предоставляет маме.

Однако именно у этого молчаливого и благочестивого отца семейства предпочитают делать покупки местные светские дамы, особенно одна - супруга богатого директора страховой компании, которую он привез откуда-то издалека на зависть всему городу.

Жизнерадостный коротышка с приторной улыбкой на устах и дежурной остротой на языке, он ни минуты не стоит на месте, блестит глазками за стеклами очков, сияет гладкой лысиной, которую, как ни старайся, никак не прикрыть жидкими волосами.

Он любит быть в центре внимания. Его вечно осаждает целый рой молодых бездельников, не знающих, чем бы занять день - вечером можно хоть в карты поиграть.

Стоит ему выйти из дома, как они со всех сторон стекаются к нему. Каждый норовит оттеснить другого, старается первым пожать директорскую руку и привлечь его внимание громким приветствием и угодливой фразой.

- Что нового, господин директор? Хорошо ли вам спалось?

- Что за вопрос?

- Ловко вы вчера карточку выложили, а, господин директор? Все так и раскрыли рот!

- О, наш господин директор не лыком шит! Ему нет равных!

Громкий смех раскатывается по идущим под уклон улицам. Директор расплывается в улыбке, очки в золотой оправе поблескивают и пляшут у него на носу, будто вот-вот соскочат и оседлают носы всей компании.

Все эти лоботрясы буквально потеряли головы, когда в городе внезапно появилась его молодая жена.

- Ну и ну, господин директор, - так всех провести! Хоть бы словечком обмолвился!

- Верно, дурного глаза боялся!

- Да уж, повезло, ничего не скажешь!

- Не зря дожидались, господин директор! Главный выигрыш отхватили! Это же прелесть, само совершенство, у нас такого и не видывали!

Хрупкая молодая женщина стала предметом всеобщего обожания, точно слетевший на землю ангел небесный.

Поначалу она всем рассеянно улыбалась. Казалось, и правда она принесла мужу счастье. Дела его пошли в гору. И сам он словно бы вырос. Но времени для жены у него не оставалось. Он только осыпал ее подарками. Тогда она перенесла всю свою любовь на блеск золота и драгоценных камней. У нас в магазине она появлялась теперь чуть ли не каждый день.

Когда роскошный черный экипаж бесшумно подкатывал к нашему дому, все работники сбегались к витринам.

- Госпожа Бишовская приехала. Где хозяин, зовите его скорее!

Дюжий кучер застывает перед самым входом. Дамы за его спиной и не видно. Она почти не приминает мягких сидений, будто парит над ними, того и гляди, совсем улетит прочь. Вот она сходит на землю, ее стройная фигурка покачивается, все еще сохраняя ритм колес.

Алебастровое личико залито матовой белизной и никогда не розовеет. Миндалевидные глаза мягко улыбаются. На облаке золотисто-каштановых волос сидит крохотная шляпка. Стоит ей сделать несколько шагов - и оборачивается вся улица. Мужчины пожирают ее глазами. Девушки шепчутся, подталкивают друг друга локтями:

- Посмотри-ка на платье! Сразу видно, не тут куплено! Наверняка заграничное!

- Вот это наряд!

- А кружева как подобраны! Как они ей к лицу!

- Вся в шелке и бархате - прямо картинка!

Она робко подходит к двери, толкает ее рукой в белой перчатке и проникает в магазин, как занесенный ветром цветочный аромат. Завидев стоящего на своем обычном месте у большого сейфа папу, направляется к нему.

Папа почтительно и галантно приветствует даму:

- Как поживаете, госпожа Бишовская? Хорошо отдохнули летом?

- О, да! Отлично, изумительно! Никогда не видела столько народу со всего света. А какая страна! Вы ведь бывали на водах в Австрии?

- Как же, бывал несколько раз, там действительно очень хорошо.

- Но если бы вы поехали туда в этом году, вы бы ничего не узнали.

Как бы шумно ни было в магазине, она всегда говорит тихо, не повышая голоса. Щебечет. Иногда вдруг рассмеется переливчатым, словно росинки на солнце, смехом. Папа смотрит на нее и удивляется: богатая, красивая женщина, а здесь, в магазине, у нее вид пугливой пташки. Но, глядя на папу, дама успокаивается и доверительно говорит:

- Уверяю вас, все было прекрасно. Безумно весело, но по временам мне делалось грустно... Знаете, один тамошний сановник никак не отпускал меня. И вот его подарок - ожерелье. Я принесла, чтобы вы на него взглянули.

Она достает из сумочки изящный футляр синего бархата. Под крышкой роскошное бриллиантовое колье. Вооружившись лупой папа склоняется над камнями.

- Да! Вас не обманули. Крупные камни редкостной красоты. Дай Бог мне отыскать такие же для моих заказчиков! Хотите посмотреть? - Он передает ей лупу. - Вот... ни одного изъяна... Чистейшей воды... Ну а маленькие... между нами говоря...

- В том-то и дело. Потому я вам и показываю. Тут слишком много камней. Они утяжеляют колье. И человек тоже был тяжелый.

Папа не может сдержать улыбку. У госпожи Бишовской темнеют глаза.

- Вы же знаете, я не привередлива. Ко многому отношусь терпимо, но на этот раз было просто невыносимо... Эти заграничные врачи зарабатывают на мне кучу денег. - Она снова рассмеялась.

Папа делает вид, что ничего не слышал. К чему эти излияния? Потом ей самой будет неловко. Он переводит разговор на другое.