Инновационная сложность - Коллектив авторов

Если ставить целью решение задач, обозначенных в названии этого раздела, то первое, ключевое звено здесь, с чего следует начинать стратегическое направление в их решении – человек, и прежде всего молодой человек, от ребенка младенческого возраста до состояния взрослости. И дети, и те, кто их воспитывает и обучает, должны быть окружены максимальным вниманием, поскольку именно те, кого и как мы растим и воспитываем сегодня будут демонстрировать адекватное отношение к судьбам своей родины завтра и в более далеком будущем. Образцового отношения к детям достаточно много в мире, чтобы, наряду со всем тем позитивным, что было десятилетиями и столетиями достигнуто в славянском мире, позаимствовать и там необходимый в данном отношении опыт образования и воспитания. Помимо прекрасного наследия Древних Греков с их образовательно-воспитательной системой[132] под названием ПАĤДЕĤЯ (кстати, ей был посвящен 20-й философский конгресс, прошедший в США), это и Финляндия, и Япония, и ряд других государств, где дети издревле составляют предмет первостепенной заботы и внимания, развиваются свободно и получают достойное образование. Реализация принципов свободы слова, мировоззренческого выбора, совести, убеждений предполагает тотальную, круговую толерантность – уважительное, терпимое отношение к разным формам и способам поисков целей и смыслов жизни, формирование внутренней цельности личности в стремлении ее к высоким идеалам.

Есть все основания полагать, что именно она, такая стратегия воспитания и образования, очеловечив человека, позволила бы кратчайшим образом научно обеспечить ускорение и устойчивость развития его и общества на магистральном пути в будущее, сохраняющем общечеловеческие, христианские и национальные ценности, которые представляет собою любовь, сострадание, милосердие, покаяние, как составляющие гуманистической морали и жизнеутверждающего мировоззрения. В синергийном их соединении это обеспечивало бы раскрытие созидательного потенциала и творческой энергии каждого, способствуя гармоничному развитию личности во всей совокупности ее позитивных ценностных ориентаций и устремлений. А в конечном счете – способствовало бы созиданию человека полномерно специфицированное о, в зависимости от доминирования в нем одного из четырех его базовых субстанциальных качеств – разума, чувств, веры, воли[133]. Преобладание в человеке одного из таких атрибутов, как антропоцентрических измерений личности, определяет тип его сущности: человек рациональный, человек волевой и т. д. Неким образом это перекликается с психосоматическими типами: флегматик, меланхолик и пр. Они, эти собственные атрибуты человека, наличествуя в различных удельно-весовых позициях в каждом конкретном человеке в качестве измерений его антропоморфной сущности, его подлинного достоинства и креативного типологического профиля, при необхо-диалом и безусловном наличии какого-то из них в качестве доминанты, способны послужить поприщем для развертки и углубления личностного «Я». Ими определяется не только характер культуры человека, но и специфика индивидуальной программы подготовки его к креативной жизнедеятельности как своего естественного бытия в самом будущем обществе, в которое, говоря словами Маркса, оно переходит ныне, т. е. самопроцессирует из своей предыстории в свою собственную историю не Общества Глобализма, насквозь пронизанного извращенными меркантильными интересами, отношениями вульгаризованной рациональности, а Общества Планетарного Единства как Глобального Ноосферизма и Гармонизма.

7. Бинарная оппозиция и мера

Концепция Гегеля узловой линии мер вошла во все учебники логики и теории эволюции систем. Развитие меры, как его видел Гегель, есть процесс универсальный для всей природы, состоятельный для самых различных типов взаимодействия, без сколько-нибудь значительных исключений. Надо сказать, что и поныне Гегель остается крупнейшим исследователем, внесшим наиболее заметный вклад в постановку проблемы меры и закона ее становления, а также в прогнозирование и возможную оценку ее разрешимости в будущем развивающейся наукой. Его успехи в исследовании этого процесса, разумеется с коррекцией на тот уровень развития научного знания, впечатляют и не могут не вызывать восхищения. Он видел в будущем необходимость раскрытия твердых (или, как он их называет, «прочных») отношений меры в живой природе, связывая с ними надежду на исследование функциональных особенностей организмов – нормы и патологии. «Члены животного организма, – подчеркивал он, – имеют меру, которая, как простое определенное количество находится в отношении к другим определенным количествам других членов; пропорции человеческого тела суть прочные отношения таких определенных количеств; естествознанию еще предстоит проникнуть в связь таких величин с органическими функциями, от которых они целиком зависят»[134]. К настоящему времени, к началу III тысячелетия, выкристаллизовалась одна несомненная истина: закон развития меры есть закон степеней. Это и подтвердило нередко интуитивные прозрения Гегеля о том, что развитие меры совершается «согласно некоторому степенному закону»[135]. В этом смысле ситуацию с законом развития меры как законом степеней, что уже было сказано, разглядел еще Лейбниц: «Нужен новый раздел логики, который занимался бы степенями вероятности». Но не создал тут развитой теории, хотя и мог.

Наиболее просто и наглядно процесс развития меры реализуется в рамках бинарных оппозиций. К бинарным оппозициям сегодня отношение в философском мире если не враждебное, то настороженное. Понятно, что сказывается, как это было присуще манихейству, а также и марксистской философии периода сталинщины, подразделение людей на «друзей» и «врагов» («Кто не с нами – тот против нас»), всего сущего – на «добро» и «зло». Почему же мы, пролагая новые, неведомые пути организации общества, обустройства социальной жизни, должны пренебрегать тысячелетним опытом человечества, наследием предков, теоретическими разработками великих философов мира? В качестве контрдовода нередко ссылаются на Антона Павловича Чехова, который считал, что поскольку мера ассоциируется с серединой, как с чем-то серым и скучным, гладким и прилизанным, то это никак не свойственно (не адекватно) характеру русского человека, пребывающего в постоянном поиске, испытывающего потребность в острых ощущениях, стремящегося к крайностям, живущего в мире необыкновенных переживаний и ярких дел. Конечно, такое понимание меры сопряжено с наглядным образом простых бинарных оппозиций типа «холодное – горячее» (середина, или мера, – теплое), «сухое – мокрое» (мера – промежуточное состояние – «влажное»), «близкое – далекое» (мера – «отдаленное»), «дружеское – враждебное» (мера – «нейтральное»), «день – ночь» (мера – «сумерки») и т. д. Но подлинная мера не имеет ничего общего со столь плоским упрощенчеством, извращающем ее суть. Разумеется, в мире можно найти множество простых оппозиций. Но для понимания истинной сути природы меры, ими, во избежание заблуждений, нельзя ограничиваться, а нужно диалектически включать в орбиту поиска смыслов также и противоположное, а именно – сложные сущности, которые объемлют собой сущности простые. И там, в пространстве сложных бинарных оппозиций, мы обнаружим, что мерой может быть и красота, и гармония, и сопрягающиеся друг с другом внутренне развитые структурно разветвленные формирования. Все он способны проявлять разнообразие, мера которого – оптимальность. Это разнообразие неким образом ограниченное, т. е. умеренно отклоняющееся от своих экстремальных форм: с одной стороны – от разнообразия бесконечного, тождественного мертвящему безмерному хаосу, а с другой – от абсолютного однообразия, как апофеоза всеобщей нивелированности, простоты и пустоты. Именно такое, оптимальное разнообразие присуще всему, что есть в действительности, объективным вещам, процессам и явлениям жизни, наиболее совершенным формам, выдержавшим конкуренцию в длительном эволюционном становлении, а значит доказавшим свою полную состоятельность. Оптимальное, гармонизованное, ограниченное разнообразие тождественно связанной в вещах – системах действительности – структурной, или атрибутивной информации, количественной мерой которой и служит информационная энтропия.

8. Интегративность и мера гармонии. Диагностика состояния нормы-патологии экономики и других сложных систем.

Примеры

Как выразить одним числом-показателем (indexnumber’ ом) состояние экономики страны в целом? Словом, как найти для этого некое подобие градусника, способного выражать также степень целостности, органичности системы, уровень ее интегрированности, дееспосбности. Рассмотрим один из таких методов. Он основан на отношениях, точнее – на принципе кратных отношений, которым оперировал еще К. Маркс в своих рекомендациях расширения масштабов производства, когда речь шла о превращении малых предприятий в большие, обычных мастерских – в технически оснащенную фабрику. И хотя, по справедливому замечанию Лейбница, «идеи отношений – самые бедные (les plus minces) реальности»[136], все же они, как всякое иное содержательно бедное (например, общее в вещах), способны наиболее адекватно выражать всеобщие законы объективного мира. Не случайно Аристотель отмечал, что в гармонии важны не сами числа, как полагали пифагорейцы, а их соотношения, ибо «соотношение есть сущность» (Метафизика 1092 Ь16), и «всякий порядок есть отношение» (Физика, 252 аЮ). И «только определение, в котором сама вещь не упоминается, но которое ее обозначает, и есть определение ее сути бытия» (1029 Ь20). В определении отношения отсутствуют именованные атрибуты (параметры, свойства, величины и пр.), ибо имманентное свойство релятива – быть отстраненным от конкретики и специфики бытия и служить средством выражения сущности вещей (вспомним, к примеру: «сущность человека есть совокупность всех общественных отношений»), общего в них, инвариантного во множестве их специфик. Вспомним К. Маркса: общество (как и наука) начинается отнюдь не там только, где речь идет о нем как таковом.