Дар Кроуги - Анна Пушкина

собраться Амидере, мы с ней отправимся… – он замолчал, решив не уточнять куда, и выпустил меня из стальных объятий.

Я открыла было рот, чтобы возразить, что он и без меня может отправиться на все четыре стороны, но осеклась. Следует помнить, с кем имею дело и на что он способен. Добровольно или нет, но, если муж того пожелает, я отправлюсь, куда он захочет. Пожалуй, именно о таких моментах следует думать до того, как согласиться на брак с сильнейшим магом.

Спустя время, собравшись, я чернее тучи стояла в том же холле и нервно постукивала носком туфли о лежавшую рядом дорожную сумку. Тиральда принесла огромную корзину с едой. Следом появился князь, переодетый в простую и удобную одежду: брюки, рубашка, сапоги, плащ. Он легко подхватил сумку, корзину, открыл портал и шагнул в него. Я без возражений пошла следом.

Вышли мы в глухом лесу около небольшого деревянного домика. Старая чаща приветствовала нас птичьим щебетанием и запахом влажной листвы. Не оборачиваясь, будто не сомневаясь, что я последую за ним, Рагонг вошел в дом. Я огляделась и поплелась следом в недоумении.

Внутри стоял полумрак. Князь распахнул ставни и окна, впуская свежий воздух и солнечный свет. Ветер пронесся по комнате, поднимая пыль, лежавшую тут не один круг. Я осмотрелась. Первая комната дома служила одновременно и гостиной, и кухней. Затем маленький коридорчик, который заканчивался дверью черного выхода. И две другие двери по сторонам: одна вела в крохотную спальню, вторая – в не менее крохотную купальню. Молчание начинало тяготить.

– Что это за место?

– Охотничий домик.

– И зачем мы тут?

– Будем решать проблему с твоим неумением использовать силу по назначению.

Всем нутром я ощущала его недовольство, вероятно, вызванное моим признанием в том, что знаю истинную причину нашего поспешного супружества.

– Сними медальон, – приказал князь.

Я подчинилась и аккуратно расстегнула цепочку.

– Слишком много людей теперь знает о том, что ты княгиня Кроуги, и скоро тобой заинтересуется Эруан Минола. Знаешь, какими способностями обладает наш правитель?

– Он телепат.

Это я знала от отца.

– Не просто телепат, а очень одаренный. Сильные арканники заточены на защиту и интуитивно чувствуют вмешательство посторонних в их головы. Первое, чему тебе нужно научиться, – это прятать свои мысли, пока не научишься выставлять щит.

Князь Кроуги опустился на стул и ногой подвинул другой для меня, приглашая сесть напротив. Мне не хотелось, но я послушно уселась.

– Даже самому сильному телепату сложно прочесть все твои мысли, это требует исключительного таланта. Но довольно легко можно узнать именно те, которыми ты занята в данный момент. Для этого достаточно задать наводящие вопросы. Например, почему тебя хотят исключить из Фебраны? – спросил князь и посмотрел на меня в упор.

В голове зашумело, и я почувствовала непривычное давление. Как если бы воздух вдруг стал давить мне на макушку. Обдумывая вопрос князя, я вспомнила Тараю, спрашивающую у Келдрика, надумал ли он остепениться, затем ее обвинения в моей никчемности вперемешку с ревностью.

– Она решила, что ты невеста Келдрика, а ты не могла сказать ей правду.

Я вскочила со стула, понимая, как он это узнал. Проклятье! А читал ли он мои мысли до этого?

– Нет, не читал.

– Прекратите немедленно! – угрожающе огрызнулась я.

– Чтобы не дать кому-то узнать твои мысли, думай о чем-то постороннем. Это сложно, но работает.

Он лукаво улыбнулся и спросил:

– О чем бы ты не хотела, чтобы я узнал?

Давящее чувство в голове усилилось. Колоколом зазвенели мириады мыслей о нем, о которых я бы никогда не решилась сказать ему.

Князь улыбнулся еще шире, если это вообще было возможно.

– Ты так часто думаешь обо мне?

Провоцирует меня, вот же дохлый демон! Понимая, что именно этого он добивается, я сосредоточилась на рине Лидии и ее ромурутке. Интересно, нашла ли она землю из эльфийского сада и удалось ли ей оживить цветок? Я думала об этом намеренно медленно, вспоминая пожухшие листики и восстанавливая в памяти образ цветка, когда он полон сил. Затем начала вспоминать Сетсея и себя, лежавшую от усталости на полу в его зале во время тренировки. Но мысли о князе против воли проникали через эти воспоминания и возникали в голове.

Вот Рагонг стоит на поляне во время нашей свадебной церемонии. Солнце за его спиной создает контур светящейся фигуры и играет в его волосах.

Нет-нет, думай о другом!

Горка в конюшне, надо его навестить. Вернусь в имение и обязательно полетаю на своем грифоне.

И снова картинка против воли сменилась. Я иду к князю через поляну, опираясь на руку Келдрика. А Рагонг смотрит таким странным, глубоким взглядом, протягивает мне теплую ладонь. Почему он так смотрел на меня? Мне нравится этот взгляд.

Рагонг уже не просто улыбался, он торжествовал. Мне захотелось вмазать ему прямо по довольной роже. И вдруг я поняла, как играть в эту игру. Фантазировать легче, чем вспоминать. Пристально посмотрела в его глаза, давая возможность увидеть все в самых ярких деталях, которые только способна придумать, и начала представлять Келдрика. Как он подходит ко мне, берет за плечи, медленно разворачивает к себе, поправляет лямку платья, наклоняется надо мной. Его губы так близко от моих…

Маг резко перестал улыбаться. На его лице больше не было эмоций. Вот и вернулся привычный Рагонг.

– Молодец, – холодно процедил он. – Хотя представлять, что целуешься, сложновато, если ни с кем до этого не целовалась. Выбирай в следующий раз что-то знакомое.

Это он намекает, что будет следующий раз? Больше пускать его в свою голову не хотелось. Ну ничего, для следующего раза я уже такого нафантазирую, что лезть в мою голову ему навсегда перехочется. Я потянулась к своему медальону, намереваясь надеть его обратно на шею.

– Пока не надевай, – мягко потребовал Рагонг.

Я принялась разглядывать фиолетовый кристалл с нанесенной на него руной касты разума. Теперь ценность медальона выросла для меня стократно.

– Эруана этот медальон, может, сдержит, но ненадолго, – добавил князь.

– А вас?

– Картинки целующегося Келдрика меня отпугивают куда лучше.

Рагонг поднялся и направился к черному выходу, кивком указывая следовать за ним. Мы вышли с другой стороны дома на небольшую пристроенную террасу. Князь закатал правый рукав рубашки выше локтя. Вся рука была исписана рисунками и знаками, захотелось подойти ближе и рассмотреть их внимательнее. Но я не решилась. Одна из меток была мне знакома, точно такая же имелась и на моей руке. Дрянная печать наших клятв. Попадись мне когда-нибудь этот Олидберг, внятно растолкую ему, почему нельзя клеймить людей без их согласия.

Из всех рисунков самым большим был летящий с расправленными крыльями орел. Глаза князя блеснули серебром, и орел из рисунка вылетел, превратившись в живую птицу. Поток воздуха от размаха крыльев колыхнул мои волосы. Орел приземлился на перила террасы и начал крутить головой в