Опасная связь (СИ) - Джолос Анна

Тяну носом морозным воздух. Слушаю, как скрипит под ботинками снег и кожей ощущаю колючие снежинки, летящие навстречу. Нравится мне зима. Красиво… Она идет даже этому отвратительному мегаполису.

Телефон снова вибрирует. Сперва собираюсь проигнорировать этот входящий, но потом все-таки решаю ответить. Зачем — да хер его знает.

— Илья, можем мы поговорить? — спрашивает на удивление спокойно.

— А надо?

— Надо. Я по поводу букета…

— Не утруждайся с объяснениями, — перебиваю сразу. Уже поперек горла эти долбаные ромашки, клянусь!

— Подожди. Послушай! Я действительно не взяла его, но это вовсе не значит, что он мне не понравился. Просто…

— Просто что? — гаркаю недовольно.

Она какое-то время хранит молчание. Потом тяжело вздыхает.

— Не могу я принести домой цветы. Не могу! — кажется, будто девчонка вот-вот расплачется, но, возможно, у меня тупо разыгралась фантазия.

Останавливаюсь у входа в метро, затягиваюсь поглубже.

— В девятом классе на день Святого Валентина мальчик из параллели подарил мне коробку рафаэллы и открытку. Отец такой разнос устроил, когда увидел! Орал, за ремень порывался схватиться. Наказал меня тогда надолго. Ходила с Глебом, как с нянькой, буквально повсюду. Еще и воздыхателю моему досталось. Подкараулил его у школы. Короче, позор.

— К чему клонишь?

— Такие скандалы мне не нужны.

— Ясно.

По ходу, та еще семейка…

— Не обижайся на меня, пожалуйста.

— Розы на черта в урну выбросила? — делаю очередную затяжку.

— Мне надо было от тебя избавиться, — невозмутимо выдает после затянувшейся паузы.

— Зашибись, Рыжая, у тебя методы! — стискиваю челюсти до скрежета. Издевается она, что ли? Сейчас уже я испытываю острое желание бросить трубку.

— Почему так тихо? Ты ушел из клуба?

— Это имеет значение? — выкидываю окурок.

— Для меня имеет.

Имеет… Королева, мать ее, логики!

— Еще не наигралась, Сань? — спрашиваю напрямую.

— Ничего у нас не выйдет, Илья. Ну ты же сам понимаешь… — шмыгает носом. Реально плачет, что ли? — Я ни о чем не жалею. Правда. Спасибо за прекрасные цветы, и за надпись на стене, и за свидание в парке. Никто никогда для меня подобного не делал…

В этот раз как будто действительно прощается. И мне бы забить на всю ту голимую муть, происходящую между нами, но от мысли, что я больше не смогу увидеть Рыжую Сашку, неприятно ноет под ребрами.

— Ладно, спокойной ночи. Извини еще раз. Знаю, что обидела.

На этой фразе и заканчивается наш разговор. Не дождавшись моих комментариев, она снова сбрасывает вызов. В третий раз.

Смотрю на экран телефона до тех пор, пока меня не окликает какой-то не то нарик, не то алкаш. Молодой, кстати. На вид, плюс-минус, мой ровесник.

— Че хочешь?

— Денег. На хлеб.

— На хлеб, как же, — достаю из кармана наличку, отдаю ему и намереваюсь спуститься в подземку.

— Закрыто. До часу работает, брат.

Забавно, пара сотен — и ты уже брат.

— Слушай это… — подходит ко мне ближе и опасливо озирается. — Тебе баба не нужна на ночь?

— Не понял…

— Светка, она это, умелица, на все согласна, — кивает в сторону обдолбаной девки, сидящей на тротуаре.

— Ты че? Подругу свою под меня подложить хочешь? — уточняю удивленно.

— Эт сеструха моя. Она не против.

Зарядив ему по роже, громко матерюсь. У меня в голове вся эта хрень не укладывается. Насколько нужно опуститься, чтобы скатиться до такого.

— Эээ! Ты че делаешь? Не трогай Мишу! Отошел от него, урод! — орет та самая Света и, шатаясь, направляется к нам.

«Все в этом мире продается и покупается» — звенит эхом в ушах.

До тошноты.

Ненавижу этот город. Здесь люди из-за бабок просто сошли с ума…

Глава 22. Вернуть трофей

Саша

Который час плачу, уткнувшись носом в подушку. За окном уже рассвет, а я никак не могу успокоиться и принять тот факт, что все закончилось. Причем, так и не начавшись…

Зажмуриваюсь. Черт возьми, почему так больно было говорить о том, что ничего у нас с ним не получится… И ведь знала же, что к тому идет, но зачем-то саму себя обманывала. На свидание пошла. Какой был смысл? Только хуже сделала, потому что тот вечер действительно стал для меня по-настоящему особенным. Давно не было так здорово…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Детально прокручиваю в памяти наш телефонный разговор с Ильей. Про цветы я ему нисколечко не соврала. С тяжелым сердцем тогда оставила на морозе любимые ромашковые хризантемы. Такие красивые и желанные! Обиднее всего, что Илья решил, будто я специально это сделала, решив по новой его унизить. А я ведь подобной цели не преследовала и на самом деле очень расстроилась, что не смогу их взять по очевидным причинам.

— Сашка, подъем! — голос матери нарушает тишину молчаливого зимнего утра. Она раздвигает занавески в стороны, и комнату заливают лучи взбирающегося на небо солнца. Слишком яркие и нервирующие, но я даже не предпринимаю попытку отвернуться.

— Встаем. Слышишь? Не поняла… — чувствую, как она приседает на краешек кровати, а уже в следующую секунду ощущаю мамины нежные руки на своем лице. — Ты чего, Рыжик, плачешь?

— Живот болит, — лгу, медленно открывая глаза.

— А что такое, зай? — обеспокоенно на меня смотрит.

— Просто эти дни начались.

— И что, Саш, так сильно, до слез болит? — гладит меня по голове.

Да, мам. Сильно болит. До слез…

— Поехали к врачу, а?

— Мам, пожалуйста, не нужно поднимать панику на пустом месте. Просто дай мне еще немного полежать, — натягиваю одеяло повыше. В данный момент больше всего на свете я хочу просто остаться наедине с собой.

— Сейчас принесу тебе таблетку и завтрак. Побудешь сегодня дома, напишу Элеоноре Андреевне, что ты плохо себя чувствуешь. Контрольных и тестов у вас сегодня нет. Так что, думаю, ничего страшного не произойдет, если эту пятницу мы пропустим.

Знала бы она, какое чувство благодарности я испытываю. После бессонной ночи я вообще не в состоянии воспринимать учебный материал.

Целует меня в лоб и уходит на кухню. И все время пока она там, я борюсь со своей совестью. С детства учили, что обманывать нехорошо, но, к сожалению, озвучить правду я не могу. Как и рассказать маме про Илью. Эту историю она точно не одобрит. Особенно ее начало.

Илья…

Значит, в клубе отдыхал. Ясно. Решил поразвлечься, а чего нет? По большому счету, сама виновата. Ни один нормальный парень не продолжил бы за мной ухаживать после всего, что произошло. А такой, как Паровозов, тем более.

Интересно, с кем же он вчера был? Неужели… делал с ней все то же самое, что и со мной? Целовал, трогал и… Черт!

— Бедняжечка моя, тебя еще и тошнит? — спрашивает мама, по-своему оценив выражение моего лица.

Конечно тошнит. Как представлю его с какой-нибудь девкой, так еще сильней отчего-то рыдать хочется.

Забудь его, Сашка. Забудь! Все!

Добилась, чего хотела.

— Давай-ка, покушай, дочка.

Принимаю сидячее положение, и она ставит мне на ноги поднос с любимыми сырными гренками.

— Спасибо тебе, мамуль, — обнимаю ее крепко-крепко пять минут спустя.

— Полежи, милая. Я в салон смотаюсь, скоро буду дома. Если не успею к обеду, разогреешь себе суп и рагу.

— Занимайся своими делами, не переживай за меня.

— И кто тут у нас захворал? — доносится до нас голос отца.

— Привет, пап.

— Выглядит и правда неважно, — констатирует он, обращаясь к жене.

— Таблетку мы выпили, покушали. Отдохнет — все нормализуется.

Я под внимательным взглядом отца несколько тушуюсь, но стараюсь не подавать вида, что взволнована.

— Позанимайся хоть, чего просто так валяться в постели, — кивает на стопку книжек, оставленных на столе.

Ну да, преступление века.

— Позанимаюсь, пап, — обещаю, отдавая маме пустой поднос.

— Сама отнеси, не ленись.