Опасная связь (СИ) - Джолос Анна

— Нет. Мне все ясно. Его задевает твое равнодушие.

— Похоже на то… — соглашаюсь с ним я.

— Ты молодец. Я горжусь тобой, Саш, — звучит совершенно искренне.

— Да уж. Было бы чем, — потираю нос.

— Я не поняла, вы чего на улице мерзнете? — буквально из ниоткуда перед нами вырастает фигура моей мамы.

— Добрый вечер, Евгения Владимировна.

— Привет, Камиль! — весело отзывается она. — Ну-ка, идемте чай пить!

— Спасибо за приглашение, но мне пора, — вежливо отказывается парень.

— Нет-нет, отказы не принимаются! — объявляет родительница. — Заодно поможешь донести пакеты, если тебе, разумеется, несложно, — мастерски хлопает ресницами.

Ой лиса…

— Мам, — посылаю ей красноречивый взгляд, однако пакеты уже передаются моему другу. Причем самым наглым образом.

— Ой, вечно как зайдешь в магазин! То надо, это надо! — без умолку сорокой трещит она, поднимаясь по ступенькам. — Давайте догоняйте! У Паши в заначке чудный наполеон! Его и схомячим, ха-ха-ха. Бегом-бегом, молодежь!

Мы с Юнусовым переглядываемся.

— Тот самый случай, когда нет смысла спорить и проще согласиться, — выдыхаю я. — Идем.

От лифта до квартиры рот у мамы не закрывается. На лестничной клетке Камиль предпринимает еще одну попытку с нами распрощаться и сбежать, однако эта неугомонная женщина практически затаскивает его к нам домой.

* * *

— Проходи и не стесняйся. Сашиным друзьям мы всегда рады!

Насчет папы я бы не была столь уверена…

— Почки нужно беречь с молоду!

Юнусов разувается и растерянно смотрит на тапочки, украшенные огромными розовыми бантами.

— Тьфу ты, не те! Это бабушкины, — хихикает мать, доставая из тумбочки другие. Новые. В клеточку, мужские. — Гля на Сашкины! — показывает ему мои, с медвежьими когтями.

— Мам! — возмущаюсь я.

— Ладно-ладно. Иду включать чайник. Рыжик, а ты пока проведи экскурсию по дому. Камиль ведь у нас в гостях первый раз?

Конечно первый. Что за вопросы!

— Не может, чтобы не выпендриться, — закатываю глаза, когда она исчезает в недрах квартиры. — Предки недавно ремонт организовали. С тех пор мама хвастается при каждом удобном случае.

— Какой аквариум! — Юнусов останавливается напротив огромной стеклянной инсталляции.

— Папкина релакс-зона. Он когда злющий, сидит и долго-долго пялится на своих рыб. Успокаивает расшатанную нервную систему.

— Впечатляет.

Эмоций, как обычно, никаких не выдает, но вроде ему и правда нравится.

— Нам туда, — веду его направо. — Присаживайся, куда хочешь. Кресло, диван, стул.

С интересом осматривает просторную гостиную, оформленную в стиле рококо.

— Матушкина гордость. Терпеть не могу вычурность и помпезность.

— Почему?

— Не мое, — признаюсь, сморщив нос.

Лепнина, орнаменты, позолота. Обилие узоров, габаритные скульптурные вазы, резная мебель. Сплошная показуха!

— Как по мне, пережиток прошлого, но мамку прямо прет от всего этого, — отмахиваюсь я устало.

— Ну как тебе у нас? Правда, супер? — спрашивает она, влетая в комнату с чашками от самого дорогого сервиза.

Не поленилась, достала!

— У вас очень красиво.

— Душу вложила в этот ремонт! — восхищенным взором окидывает окружающее пространство. — Санек, помоги-ка принести сладости.

— Так ты не пошутила? — хмыкаю ей в спину.

— То есть?

— Мы же на диете, — услужливо напоминаю я.

— Один разок нарушим, — беззаботно бросает через плечо.

— Надо же…

На нее это совсем не похоже.

— Зай, я не помешала вам? Там, внизу? — понижает голос до полушепота и поигрывает бровями.

— В смысле? — не понимаю я.

— Вдруг Камиль хотел тебя поцеловать, а я…

— Что ты такое себе напридумывала? Мы просто дружим, — перебиваю, краснея до корней волос.

— Ну мало ли. Он ТАК на тебя смотрит… — кокетливо улыбается.

— Прекрати, мам. Давай уже свой наполеон! — шикаю на нее я. — И еще, пожалуйста, не вздумай предлагать ему свою фирменную овощную бурду.

— Откуда ты знаешь, вдруг он оценит!

— Нет, — отрезаю я сухо.

— А погреть вам супчик со шпинатом? Или, может, приготовить оладушки из кабачков?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Мам! Чай. Черный! И торт!

— Ладно-ладно, договорились! — сдается родительница, тонко считав мой настрой.

Чаепитие проходит под девизом «опозорь свою дочь на все сто». За то время, что несчастный Камиль находится у нас в гостях, мама успевает выдать море лишней информации. Про то, что я родилась недовеском (два килограмма четыреста граммов). Про то, что истерила весь младенческий возраст. Срывала с себя памперсы и бегала голозадой по двору деревни. Требовала купить огромного розового фламинго в первую поездку на море. Про то, что пела матершинные частушки и носила «стильный» горшок на голове. Еще и фотку показала! Ну не коза?!

— Прости, Камиль, это был кошмар, — сгорая со стыда, роняю лицо в ладони, когда едем в лифте.

— Ты что! Я столько всего о тебе узнал, — улыбается он.

— Да уж, спасибо маме!

— Ты правда пела матершинные частушки?

— Угу. У меня бабушка — баянистка. Таскала меня на заработки в метро, когда я мелкая была.

— И ты реально соседям дачу поджигала? — явно не верит он.

— Да, — признаюсь я. — Они папку паршивым ментярой обозвали. Я разозлилась! Поджарила им крышу. Потом увидела кота на этой самой крыше. Пришлось ловить его и с ним оттуда удирать.

— Никто не пострадал, надеюсь?

— Нет. Дома никого не было, я точно знала. У кошары хвост немножко подпалился, я коленки содрала, а так… пожар быстро потушили. Я ж к родителям заявилась, чтобы гордо сообщить, что Еремины щас останутся без крова и свалят с территории в закат.

— Вот это да. Опасная ты девушка.

— Скорее уж дурная! — смеюсь, толкая дверь подъезда.

— Не провожай на улицу. Холодно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но я уже спускаюсь по ступенькам, кутаясь в дутую куртку, накинутую на плечи. Да так и замираю, резко тормознув. Камиль от неожиданности в меня врезается, хватая по инерции за плечи.

— Ты чего, Саш? — обходит сбоку.

Он ждет от меня ответа, а я кручу головой по сторонам. Ищу Паровозова или его черную приору.

— Что такое? Все нормально? — хмурится Камиль.

— Да, — взволнованно сглатываю.

— Точно?

— Точно.

— Иди домой. Не мерзни. Спасибо за чай и угощения.

Киваю.

— До завтра, — выжимаю через силу.

— Пока, Саш!

Не знаю, сколько проходит времени. Юнусов уже давно исчез за поворотом, а я все еще стою на морозе с трепыхающимся под ребрами сердцем.

Блин.

Он был здесь.

Смотрю на припорошенный снегом букет ромашковых хризантем, лежащих на лавочке, и чуть не плачу…

Глава 20. Гнездо разврата

Илья

Кабан давит ленивую улыбку, когда мы толпой заваливаемся в одно из московских заведений. Пару недель назад его хозяина жестко прессанули. Клуб хотели отжать по беспределу, но в игру по команде «фас» вступили отмороженные на всю голову мы…

— Вот она, столичная развлекуха. Глянь-ка, — Витос толкает меня локтем в бочину и кивает в сторону извивающихся на помосте девиц.

— Охренеть! Они голые? — Черепанов присвистывает, подставляя морду под мигающие стробоскопы. — Того рот, я хочу тут жить!

— Тише, вы че как дикие! — возмущается Кирилл.

— Следуйте за мной, — встретившая нас у входа хостес разворачивается на своих высоченных каблуках-ходулях и направляется к лестнице.

— Очуметь, — Динамит едва не спотыкается на ступеньках, разглядывая периметр.

— Под ноги смотри, — недовольно цокаю языком.

— Сюда, — хостес, покачивая бедрами, ведет нас через зал, расположенный на втором этаже. — Ложе номер семь на сегодняшнюю ночь ваше. Располагайтесь.

Отодвигаю плотный занавес и прохожу следом за ней в кабинку, рассчитанную на приличную компанию.