Том 15. Простак и другие - Пэлем Вудхауз

Я провел их в класс и включил свет. В воздухе мешались самые разные запахи. Пустота будто выявила букет школьных чернил, мела, промокашек. Так ночь усиливает аромат цветов. Во время семестра я никогда не понимал, что в классе такой характерный запах. Свободной рукой я закурил сигарету.

— Молодой человек, — тут же приступил к делу Сэм, — мне хотелось бы напомнить вам, что пришли мы под флагом перемирия. Целиться в нас и кричать: «Руки вверх» — неправильно. Я уверен, мой друг МакГиннис согласен со мной.

Он стрельнул глазом на Бака, который поддержал заявление, сплюнув в камин. Еще при предыдущих разговорах я заметил его любопытный дар облегчать таким способом Душу. В молчаливом выражении чувств, если перевести его на обычные словесные стандарты, Бак был настоящим оратором.

— Мистер МакГиннис со мной согласен! — жизнерадостно объявил Сэм. — Так опустить руки? Можно нам принять позу номер два? Мы пришли для маленького дружеского разговора между джентльменами и можем поговорить с тем же успехом в менее напряженных позах. Небольшой отдых, мистер Бернс. Можно опустить руки? Спасибо.

Разрешения ждать он не стал, да оно и не требовалось. Сэм и мелодрама — как масло и вода, смешать их невозможно. Положив пистолет на стол, я сел, как и Бак, бросивший тоскливый взгляд на оружие. Сэм уже сидел и смотрелся так уютно, так по-домашнему, что я чуть не счел за упущение с моей стороны, что не предложил приятной компании хересу и печенья.

— Итак, — начал я, — чем могу служить?

— Давайте объясню, — тут же встрепенулся Сэм. — Как вы уже, конечно, догадались, мы с мистером МакГиннисом стали партнерами. Объединенная компания «Золотце».

— Догадался. И что?

— Разумное партнерство — душа бизнеса. Мы с мистером МакГиннесом были конкурентами, но оба увидали, созрел момент для искренней улыбки, сердечного рукопожатия, в общем — для союза. И сформировали, сынок, крепкую команду. Специализация моего партнера — действие. Я обеспечиваю стратегию. Зачем же дурить?

— Вы считаете, что непременно победите?

— А то!

— Тогда зачем же беспокоиться и приходить на встречу со мной?

Видимо, я облек в слова мысль, давно досаждавшую МакГиннису.

— Вот это точно! — вскричал он. — Какая в этом польза? Разве я не говорил? Чего зазря тратить время? Чего мы тут рассыпаемся? Давайте дело делать.

Сэм махнул рукой, как лектор, иллюстрирующий свои доводы.

— Вот видите! Человек действия. Ему подавай заварушки. Он напрашивается на них, так и набрасывается. Ну, а я предпочитаю мир. Зачем суетиться, когда можно получить то, что хочешь, спокойно? Это мой девиз. Вот потому мы и пришли. Предложение прежнее. Мы здесь, чтобы купить вас. Да, помню, вы отказались от моего предложения. Но всё меняется. Правда, теперь ваши акции упали. Теперь мы не сможем взять вас в долю. Сейчас мы предложим только комиссионные. Казалось бы, в данный момент у вас крепкая позиция. Вы в доме, мальчишка у вас. На самом деле это ничего не значит. Мы могли бы захватить его в пять минут, если б пошли на заварушку. Но мне кажется, в шумихе нет необходимости. Мы легко, конечно, победим, если дойдет до сражения. Хотя, с другой стороны, у вас — пистолет и, пожалуй, кого-то из нас ранят. Зачем же это, если можно все уладить мирно? Так как, сынок?

МакГиннис зарокотал, готовый высказаться, но Сэм утихомирил его взмахом руки и вопросительно обратил на меня карие глаза.

— Пятнадцать процентов, — высказался он.

— Подумать только! Раньше было 50 на 50.

— У нас бизнес суровый.

— Бизнес! Да это грабеж чистейшей воды!

— Наш потолок. Да и на это-то было нелегко уговорить Бака. Он отбрыкивался, как мул.

Бак пошаркал ногами и с неприязнью оглядел меня. Наверное, трудно думать по-доброму о человеке, который сломал тебе ногу. Очевидно, МакГиннис совсем не стремился похоронить прошлое.

Я поднялся.

— Что ж, сожалею, что ваши хлопоты пропадают даром. Позвольте проводить вас. По одному, пожалуйста.

Сэм опечалился.

— Так вы отвергаете предложение?

— Да.

— Минуточку. Давайте всё проясним. Вы понимаете, против чего идете? Не думайте, что сражаться придется только с Баком и со мной. Здесь все ребята, ждут наготове. Та же шайка, что и в тот вечер. Будьте разумным, сынок. У вас нет ни одного паршивого шанса. Не хотелось бы мне, чтобы вы пострадали. А ведь никогда не угадаешь, что может случиться. У ребят на вас пребольшущий зуб из-за ваших делишек в тот вечер. Не стал бы я упираться как идиот, сынок. Ну, честно!

В голосе у него слышалась добрая нотка, которая тронула меня. Между нами возникла странная дружба. Он жаждал провернуть сделку, но искренне огорчится, если мне причинят вред. Я видел, что он вполне искренен. Он уверен, что я в глухом тупике, а мои шансы против «Объединенной компании» микроскопически малы. При такой очевидной победе ему наверняка стоило немалых трудов убедить своих союзников. Но он проглядел одно — телефон. То, что Сэм допустил такую промашку, удивило меня. Будь это Бак, я бы еще понял. Разум Бака вполне мог подвести его. От Сэма я ожидал большего, тем более что телефон без конца звонил. Он сам воспользовался им всего полчаса назад.

Я цеплялся за мысль о телефоне. Она подпитывала спокойную уверенность игрока с тайным козырем в кармане. Ситуация была в моих руках. Полицию здорово переполошил предыдущий налет МакГинниса. Стоит мне позвонить — а я собирался позвонить сразу же, как только закроется дверь за послами, — промедления не будет. На этот раз пришлют не только констебля Джонсона и инспектора Бонса. Несметные тучи рьяных помощников бросятся нам на выручку.

С такими мыслями я ответил Сэму любезно, но твердо:

— Мне жаль, что я так у них непопулярен, но всё равно… И я указал на дверь.

Эмоции, требовавшие выражения в словах, вскипели в МакГиннисе. Он с рычанием прыгнул вперед, но тут же отступил, увидев мой верный пистолет.

— А ну-ка! Слушай, ты! Ты будешь… Сэм-миротворец потянул его за локоть.

— Угомонись, Бак! Шагаем быстро.

Бак заколебался было, но потом позволил увести себя. Мы вышли из классной комнаты в том же порядке, как вошли.

Восклицание на лестнице заставило меня оглянуться. Над перилами наклонилась Одри. Лицо её было в тени, но я понял по голосу, что наша маленькая процессия поразила её, чему я не удивился. Бак был субъектом живописным, а его привычка бурчать про себя на ходу весьма настораживала посторонних.

— Добрый вечер, миссис Шеридан, — вкрадчиво поздоровался Сэм.

Одри не ответила. Она не могла оторвать взгляда от Бака.

Я распахнул парадную дверь, и они вышли. Автомобиль по-прежнему урчал мотором на подъездной дороге. Пистолет Бака исчез. Наверное, его подобрал шофер. Предположение подтвердилось несколько секунд спустя. Не успела машина тронуться, как раздался сухой треск, и в стену справа от двери вонзилась пуля. Я тут же скакнул в холл, чуть ли не перекувыркнувшись в воздухе. Хотя я и был настроен на насилие и стрельбу, именно в этот момент я совсем не ждал выстрела и неприятно удивился. Захлопнув дверь, я запер её на засов. С крайним раздражением я обнаружил, что у меня дрожат пальцы.

Одри уже спустилась и стояла рядом со мной.

— Они выстрелили в меня, — пожаловался я.

При свете коридорной лампы я увидел, что Одри совсем бледная.

— Но промахнулись на милю. — Нервы мои всё еще ходили ходуном, и я говорил резко. — Не бойся.

— Я не… не испугалась, — неубедительно заверила она.

— А я — очень, — у меня тон был вполне убедительный. — Так всё неожиданно. К этому надо привыкать постепенно. В следующий раз буду готов.

Я направился к лестнице.

— Куда ты?

— Звонить в полицию.

— Питер…

— Да?

— Это был тот… тот человек?

— Да, это был Бак МакГиннис. Они с Сэмом стали партнерами.

Одри колебалась.

— Прости, — наконец сказала она.

Я был уже на середине лестницы. Остановившись, я оглянулся через перила.

— За что?

— Я тебе днем не поверила.

— Ну, ничего. — Я пытался говорить безразлично, потому что остерегался, как бы не подкралась коварная дружба. Загнав себя на позиции безразличной враждебности, я предугадывал в будущем прежний хаос, если позволю себе отступить. Подойдя к телефону, я снял трубку.

Деревенские телефонистки несколько неторопливы, и то, что меня не сразу спросили, какой номер мне нужен, вначале не встревожило меня. Подозрение закралось, я думаю, после того, как осталось без ответа третье «алло». Промедления случались и прежде, но таких долгих не бывало.

У телефона я стоял верных две минуты, крича «алло, алло», и, наконец, понял правду. Бросив трубку, я обессиленно прислонился к стене и постоял с минуту, оглушенный. Меня точно стукнули по голове. Даже думать я был не в состоянии, и только постепенно пришел в себя настолько, что расслышал голос Одри.