Дебютантки - Джун Зингер

В одиннадцатилетнем возрасте он работал разнорабочим на стройке, подносил кирпичи, а в восемнадцать лет стал бригадиром строителей. Когда в 1875 году родился его сын Патрик, Пэт О'Коннор уже имел собственную строительную фирму и решил, что его сын станет настоящим джентльменом. В 1893-м он послал Патрика в Фордемский университет в Нью-Йорк, где к ирландцам относились лучше, чем в Бостоне. Он предостерегал Патрика, чтобы он не употреблял алкоголя и учился владеть собой и сдерживать приступы ярости, которые, казалось, свойственны его сыну, он хотел, чтобы он вырос истинным католиком и стал адвокатом.

Однако Патрик О'Коннор, голубоглазый, темноволосый, белокожий, высокий и крепкий от хорошего питания знал, как делать деньги легче, лучше своего отца, а он стремился сделать как можно больше денег. Он начал изучать банковское и брокерское дело и по окончании университета вместе со своим однокурсником и другом открыл брокерскую контору в Нью-Йорке. За пять лет Патрику удалось, как говорится, монополизировать рынок железнодорожных акций. С двумя миллионами в кармане и имея крепкую фирму, он решил, что наступило время возвратиться в Бостон, в котором было множество эмигрантов из Ирландии и их детей, которые пытались начать свое дело, однако банки бостонских господ не очень-то их поддерживали. Патрик намеревался открыть банк специально для того, чтобы оказывать помощь этим людям.

Патрик стал весьма влиятельным и богатым, и его однажды пригласили (исключительно по деловым соображениям) на прием в дом Эбботов, одной из самых видных семей Бостона. Взглянув на дочь хозяина дома, он решил, что женится на ней и войдет в протестантскую семью Бостона номер один. В свои двадцать восемь лет он имел немало денег — а теперь он получит еще и имя Эбботов, а также прочный фундамент для того, чтобы дать самые лучшие возможности своим сыновьям. Он получил эту изящную светловолосую Маргарет со всеми ее изысканными манерами и общественным положением. И не имеет значения, что она нехороша собой, — все бостонские дебютантки — дурнушки. Это было общеизвестно.

Первый Джеймс Эббот был среди первых пуритан, поселившихся в Бостоне в 1610 году, и хотя среди них и родословные были более весомыми и кровь голубее, чем у пилигримов Плимут-Рока, но группа на «Мейфлауер» прибыла раньше них. Поэтому некоторые из первых праправнуков Джеймса Эббота иногда говорили: «Мы приплыли на «Мейфлауере», что не вполне соответствовало действительности».

Этот первый Джеймс Эббот преуспел в торговле; его сыновья занимались кораблестроением, а их сыновья пошли в юриспруденцию, занимались торговыми перевозками, работали с серебром. Когда началась Революция, Эбботы были уже богаты, влиятельны и очень уважаемы. Несколько членов этой семьи были тори, однако Эбботы не очень-то упоминали этот факт. Один из Эбботов был вместе с Полом Ривером, другой подписал Декларацию Независимости, а еще один был среди тех, кто подписал Конституцию. Один из Джеймсов Эбботов был назначен судьей самим Джорджем Вашингтоном.

К тому времени, как начался девятнадцатый век, многие из влиятельных семей потеряли богатство или же свое положение в обществе. Многие, но не Эбботы. Они процветали не только в коммерции, но также в медицине, юриспруденции, а также на поприще образования — один из Эбботов был президентом Гарвардского университета. Один был активистом антирабовладельческого движения в середине 80-х, в то время как другой представитель этого клана был активистом движения, выступающего против запрещения рабства — в конце концов семья вложила немалые деньги в рабовладельческую экономику Юга.

Но одной из наиболее известных и влиятельных семей не только в Бостоне, но и во всех Штатах Эбботов сделала их коммерческая деятельность, поскольку их деньги были вложены в самые различные области. Они занимались пароходами, железными дорогами, металлоизделиями, даже мехами. Современный Джеймс Эббот был банкиром и олицетворял собой все самые лучшие качества этого клана. Его жена Элис была из семейства Хейтов и, следовательно, происходила от потомков «Общества «Мейфлауер». У нее сохранились документы, свидетельствующие о том, что ее предки жили в хижине по соседству с Майлзом Стэндишем на плантации Плимут. Она также была членом Массачусетского общества колониальных дам.

Короче говоря, Джеймс Эббот принадлежал к высшей касте и пытался общаться лишь с представителями столь же высокородных семей, хотя это и не всегда ему удавалось. Однажды ему пришлось пригласить на один из приемов Патрика, хотя он и был ирландцем, а следовательно, человеком с пятном на биографии.

Однако Маргарет Эббот сразу же влюбилась в высокого, красивого, темноволосого ирландца. Втайне она была романтической натурой и хотя получила надлежащее воспитание и знала, что ее будущий избранник должен обладать рядом качеств — деньгами, безупречной родословной (хорошо, чтобы это был какой-нибудь троюродный или четвероюродный брат, чтобы деньги Эбботов остались в семье), гарвардским (в крайнем случае, йельским) дипломом, — все эти требования вылетели из ее головы с поразительной скоростью. У Патрика О'Коннора были деньги и мозги, но этим все и ограничивалось, не говоря уже о его явных недостатках. Однако все это уже не имело никакого значения для Маргарет, попавшей в сети обаяния Патрика.

Обычно не очень разговорчивый и подверженный припадкам бешенства, Патрик предстал перед очарованной Маргарет в наилучшем свете. Он был необыкновенно красноречив, без конца рассказывал забавные ирландские истории и анекдоты. Он обаятельно улыбался, прекрасно танцевал и смог даже спеть несколько печальных ирландских баллад. Все это в сочетании с пронзительными синими глазами и шапкой темных кудрей было чересчур для воспитанной в строгости Маргарет, которая прежде не была избалована вниманием молодых людей. Дело еще было в том, что хотя Маргарет была не такой уж юной девушкой, за ней еще никто всерьез не ухаживал.

Естественно, Патрику и Маргарет приходилось встречаться тайком. И ни разу Маргарет не увидела в блестящем, нежном Патрике даже намека на мрачного, ожесточенного, честолюбивого человека, которым он в сущности был. Он ненавидел истинных протестантов почти с такой же силой, с какой хотел стать одним из них. Маргарет охотно согласилась стать его женой, думая лишь о брачной ночи, когда море страсти захлестнет их.

Ни Маргарет, ни Патрик не испытывали особой приверженности к своей религии. Вопрос состоял только — в том, кто из них пожертвует своей верой ради веры избранника. Они оба были готовы принести себя в жертву: Маргарет, чтобы доказать истинность своей любви, хотела принять более таинственное и экзотическое католичество; Патрик же был полон решимости стать прихожанином церкви св. Павла, поскольку членами общины этой церкви было все семейство Эбботов. Он ни на секунду не допускал мысли о том, чтобы Маргарет обратилась в католичество, — он собирался сам сменить религию, как только женится на Маргарет. Однако он допустил серьезную ошибку. Он позволил Маргарет думать, что собирается сменить религию ради нее, в знак своей беззаветной любви.