Провинция (сборник) - Павел Бессонов

– Вот оно как, – не зная, что сказать, Виктор помолчал. – А кем ты меня представила?

– Тебя? Товарищем по работе, другом даже. Я была неправа?

– Ты права, Оля! Будем дружить! – заключил Виктор.

Пожав руки, они расстались у дома Оли.

Оля всё больше нравилась Виктору. Они стали встречаться у Стаса. Приносили сладости к чаю и для Владика. Общались, Оля с Томкой, Виктор со Стасом. Пили чай и потом уходили в коридор, облюбовав себе место на ларе, где Томка хранила старые вещи. Они сидели, прижавшись друг к другу плечами, касались руками, но ему и в голову не приходило обнять Олю или поцеловать, хотя разговоры становились всё более доверительными и откровенными.

О чём они только ни говорили! Часто разговор касался книг, ими читанных, литературных героев и героинь. Виктор признался в подростковой любви к Павке Корчагину и парню из «Школы» Гайдара. И Печорин, фаталист и покоритель женских сердец, был одно время его кумиром. Виктор копировал его вежливо-презрительный тон, манеру поведения.

– А твоя героиня кто? Наташа Ростова или Жанна Д’Арк? – как-то поинтересовался Виктор.

– Смеёшься? В пятом классе я прочитала «Евгения Онегина» и запала, что называется, на Татьяну Ларину. В старших классах страсти по «Онегину» поутихли, а выпускной вечер перечеркнул мою виртуальную любовь. Да и любовь вообще…

Вопрос «Почему?» Виктор посчитал бестактным, и рассказал о своём выпускном, суматошным, немного пьяном, с массовым купанием в реке. Тогда Толика Лизунова чуть не утопили, еле откачали… Большинство из класса готовилось служить Родине. Никто не откупался, не «косил». Отец ему тогда сказал: «послужи сынок, научись подчиняться, чтобы потом мог командовать».

И он послужил…

Виктору пришло письмо от матери. Писала она, что прибаливает, скучает по нему, хочет, чтобы приехал хоть на недельку. Отец слабеет, возраст даёт о себе знать. Родни в городе почти не осталось. Старые умирают, молодёжь разбегается кто куда. Антонина иногда заходит. С новым боссом у неё разногласия. В конверте был вдвое сложенный листок бумаги – записка от Антонины. Писала его бывшая, топ-модель городская, что учла свои прежние ошибки и готова вновь продолжать совместную жизнь.

Виктор сунул письмо и записку в карман перед уходом к Стасу, а, уходя вместе с Олей, вспомнил:

– Мать прислала письмо, зовёт в гости.

Виктор достал письмо, и в отрывках, пропуская подробности, прочитал.

– Виктор! Ты должен обязательно поехать. Когда у тебя отпуск?

– Могу хоть завтра взять отпуск, только время не отпускное. У нас сейчас грязюка по колено, и искупаться в речке нельзя…

– Какая речка! Мать же тебя просит приехать! – возмутилась Оля.

То ли из хвастовства, то ли по глупости Виктор подал Оле записку.

– Что за писулька? – Оля улыбалась, разворачивая листок.

– Прочти!

Оля пробежала взглядом короткие строки записки, потом ещё раз, и вдруг начала бледнеть. О таком Виктор только читал в романах, но никогда не видел. Ему показалось, что Оля падает. Он обнял Олю и прижал к себе.

– Оля, что с тобой?

Она освободилась от его объятий, отстранилась.

– Так что с тобой, Оля?

Она достала из кармана платочек и провела им по лицу.

– Дурак ты, Виктор! Я люблю тебя… Вот что со мной…

Виктор почувствовал, как кровь бросилась к его лицу. Этот клочок бумаги сработал, как детонатор.

«Я, конечно, был дурак, не заметивший, как Оля раскрывалась передо мной в разговорах, как влюблённо смотрела на меня при встречах. Я дурак, я слепой… Что сейчас сказать ей в ответ, что?»

– Проводи меня домой, Виктор. Устала я от всего этого…

Он шёл рядом с Олей, о чём-то говорил… Сказал, что поедет к матери во вторник. Оля безучастно обронила: «Езжай».

В понедельник в цехе Виктор подошёл к Оле, поздоровался. Она посмотрела на него каким-то потухшим взглядом, сказала: «Здравствуй, Виктор» и отвернулась к станку.

В его родном городе, на неглавной его улице, грязи хватало. Мать плакала от радости, отец, покашливая, курил самосад – сигарет он не признавал. Он действительно сильно изменился. Остатки седых волос лохматились за ушами, ввалились щёки. Он приглядывался к Виктору, интересовался его работой.

– Работа твоя несерьёзная – чужие огрехи искать. Работа – это когда готовую вещь свою можно в руках подержать… Да ладно! Сейчас молодые, здоровые парни не работают. Покупают – продают. Базар!

На правах экс-супруги пришла Антонина. Топ-модель. Высокая голубоглазая блондинка, с грустной миной на намакияженном лице.

– Витя! Я тебе в записке всю правду написала, и готова поклясться…

– Тоня! Не клянись. Поезд ушёл. Тот, свадебный… – прервал Виктор её монолог.

– Но почему? Ведь мы почти два года с тобой жили… Я заведу ребёнка… – настаивала Антонина.

– Заводи. Всё у тебя впереди, только не со мной, – отрезал Виктор.

Он увидел, что Антонина приходит в состояние ярости, как случалось с ней и во время их супружеской жизни. Не сказав «до свидания», она ушла, хлопнув дверью.

Узнав о приезде Виктора, пришёл младший брат отца, дядя Иван. Он всю жизнь до пенсии проработал сельским учителем. Любил выпить и пофилософствовать. Виктор помнил, как узнав, что он собирается жениться на Антонине, дядя Иван высказал мысль, верность которой осозналась много позднее:

– Красивая у тебя, племяш, жена будет. В моё время такие девчонки редко попадались. Были росточком поменьше, фигурой поплотнее. Красивая Тонька, ничего не скажешь! Женишься – сразу заводи ребёнка. Да не одного! Тогда и будет семья. Без детей, без домашнего хозяйства, женщина не жена – игрушка. А игрушку или выбросишь, или она сама к другому перебежит.

С дядей выпили по чарке, поговорили. Вспомнив про Антонину, дядя Иван повторил ранее сказанное: «Пустая девка».

Дожив до субботы, Виктор совсем заскучал. Смотрел в окошко, как, размешивая грязь резиновыми сапогами, идут в кинотеатр парочки. Смотрел. Думал.

Конечно, он любит Олю. Это не прошедшая шальная страсть к Антонине, не влюблённость к Тане… Эта любовь, о которой ему рассказала бабка Мария, покойница.

– Егор ведь так жалел меня! – вспоминала она мужа. – И я его жалела.

– А любила ты, бабка Маша? – Виктору тогда было шестнадцать, и вопросы любви его интересовали.

– А как же! Только это пока мы с Егором женихались…

Виктор как будто знал Олю много лет, любовь его к Оле подходит под формулу любви бабки Маши: он Олю желает и жалеет…

Он взял билет на поезд и послал Оле телеграмму. Последнее слово в телеграмме было: «Люблю».

Оля бежала по перрону, разбрызгивая мокрый снег. Она поскользнулась, чуть не упала, и сердце Виктора сжалось от испуга. Она подбежала, сверкая своими азиатскими глазками, счастливая и… испуганная. Виктор обнял её и осторожно поцеловал. Первый раз поцеловал…

У него оставалось ещё несколько дней отпуска. Виктор то садился за стихи – они не шли, то выходил в город, подходил к ещё скованной льдом реке. Он позвонил Тане и сообщил, что в его жизни грядут изменения. Она выдержала паузу и потом буднично спросила:

– Это та девушка, с которой был на спектакле?

– Да…

– Поздравляю. По-моему, она хорошая. Счастья тебе, Виктор. – и повесила трубку.

В пятницу они с Олей подали заявление на регистрацию брака, а вечером пошли к Стасу.

Стас бурно выразил своё одобрение и, конечно, предложил отметить этот факт застольем.

– Томка! – в обычной манере он дал указание жене, какая уже обнимала Олю. – Готовь всё к столу, а я в гастроном. Вы, голуби, сидите, воркуйте.

Виктор вручил остатки отпускных Стасу. За столом тот сыпал тостами и пожеланиям. Томка пила с ним на равных. Стас хвалил Олю, ругал Томку. Подтянув Виктора к себе, предложил на ухо:

– Оставайся у нас с Олькой. Наша кровать в вашем распоряжении. Вы же молодожёны!

Томка ушла к Владику в спальню, Стас успокоился, уткнувшись в стол лицом, а Виктор и Оля ушли на «своё» место и сидели там, держась за руки.

– Ты знаешь, Витя, баталии у нас в доме не прекращаются. Мама все сплетни о тебе собрала и выложила на семейном совете. Отец и слушать не стал. Сказал, что Виктор, то есть ты, мужчина, и этим всё сказано. Татьяна посмеялась и пристыдила мать, а та всё причитала о Вадиме, какой он талантливый, культурный, интеллигентный… Я встала из-за стола и ушла к себе.

– Оля, а Стас расщедрился и предложил нам, как молодожёнам, свою семейную кровать. Прямо на эту ночь. – неожиданно с улыбкой сообщил Виктор.

Вдруг Оля опять начала бледнеть. Она справилась с собой, вздохнула, держась за сердце. Виктор с испугом глядел на неё, не понимая причину шока.

– Витя! Я не девушка… не девственница. Тогда, на выпускном, напоил меня… подонок…

Лицо её исказилось гримасой горя, и она зарыдала.

Виктор обнял Олю, прижал её к себе:

– Дурочка ты моя! Любимая дурочка!

Двое в большом городе

– Ну, какие планы, сынок?