Убийство с продолжением - Виктор Васильевич Юнак

что, Ихменева, придется тебе меня терпеть до самого выпускного. – Девушка в ответ лишь улыбнулась. – Но у меня есть цель. Знаешь поговорку: плох тот солдат, который не мечтает стать генералом? Так вот и я хочу стать генералом. Генералом от литературы. Я хочу написать такую вещь, о которой бы заговорили во всей стране, а может быть, и за рубежом тоже. И я это напишу. Давай еще по одной, и я продолжу.

Он налил себе шампанского и Светлане снова капнул в сок.

– Был такой колумбийский писатель, к сожалению, несколько лет назад скончался. Габриэль Гарсиа Маркес. Так вот он каждый раз говорил: пишу гениальную вещь, на Нобелевскую премию потянет. Над ним только беззлобно посмеивались. А он не унывал и продолжал писать до тех пор, пока из-под его пера не вышел роман «Сто лет одиночества». И он в самом деле получил свою Нобелевскую премию по литературе. Вот так, Ихменева! У любого человека должна быть цель, к которой он всегда должен стремиться, невзирая ни на какие препоны. И мне кажется, я сейчас такую гениальную вещь и пишу.

Жанна принесла горячие блюда, убрала опустошенные тарелки из-под салата.

– Мороженое вам сейчас принести или попозже?

Достоевский глянул на Ихменеву.

– Чуть попозже, теть Жанна.

Когда официантка ушла, Ихменева спросила:

– Илья Иванович, а это сложно?

– Что сложно?

– Ну, писать. Как вы придумываете свои рассказы, стихи, как вот этот роман написали?

– А я их не придумываю. Они сами вырываются наружу.

– Как вырываются? – не поняла Ихменева.

– Вот отсюда вырываются, – Достоевский кулаком постучал себя по голове. – Сначала рождаются мысли, потом на эти мысли, как платье на человека, надеваются слова, и все – рука потянулась к перу.

– А вы что, не на компьютере набираете?

– Света, ну это же образно так говорится, про перо…

И тут взгляд Достоевского обратился на идущего к их столу невысокого роста плотного мужчину с уже просвечивающейся плешью на макушке. Он явно был чем-то взволнован.

– А вот, кажется, и отец твой пожаловал.

Ихменева даже не сразу поняла последнюю фразу, переспросила:

– Какой отец?

– Поверни голову!

Светлана оглянулась, там и в самом деле шел ее отец, его увидела Жанна и пошла ему навстречу. Он ей кивнул, она что-то на ходу ему сказала, и он через несколько шагов уже стоял рядом с дочерью.

– Это его тетка Жанна вызвала, – успела шепнуть Светлана.

– Скорее всего! – сказал Достоевский и, чуть приподнявшись, улыбнулся Ихменеву. – Денис Арнольдович, присоединяйтесь. И простите, что, не предупредив вас, дочку вашу в кафешку завел. У меня сегодня праздник – вот мой роман, мой первый роман вышел. За это и угощаю.

Ихменев был явно обескуражен этими словами. Не знал, как себя вести. Машинально пожал протянутую Достоевским руку и присел на свободный стул.

– Я, понимаете ли, шел, душа у меня пела. И эту песню услышала Света. Ну, я и не мог ее не пригласить, сами понимаете.

Ихменева прыснула в кулак.

– Но вы не подумайте… Шампанское пью я, а Светлана только сок… Кстати, коль уж вы пришли, может, мы того… кое-чего покрепче закажем, а? Одному водку пить как-то не комильфо, потому и шампанское заказал. А вдвоем уже можно, а? Я угощаю.

Ихменев явно остыл и даже был доволен, что Светлана проводит время не где-то в подворотне не пойми с кем, а в довольно культурном заведении с учителем.

– Я не против!

Достоевский повернулся было, чтобы подозвать официантку, но Ихменев положил ему ладонь на предплечье.

– Я организую, не беспокойтесь.

Он встал и пошел к барной стойке, где стояла, глядя в зал, Жанна. Он подошел к ней, и она удивленно спросила:

– Ты что, знаешь этого мужика?

– Это не мужик… То есть, конечно, мужик, но не в том смысле. Это Светкин учитель. У него книжка вышла, и он ее пригласил, так сказать, отметить.

– А-а! – разочарованно протянула Жанна. – Зря, что ль, тебе позвонила?

– Почему зря, как раз хорошо. А вдруг это и правда был бы какой-то мужик. Ты вот что, Жанн, сделай нам по сто грамм водочки. Ну и на закусь что-нибудь.

Он оглянулся назад, где мило о чем-то беседовал учитель с его дочерью.

– Писатель угощает, – заговорщически шепнул он официантке и сам хихикнул, и Жанна улыбнулась.

Разумеется, ста граммами не обошлось. Выпили еще по сто. Сок кончился, и Светлана под шумок налила себе в стакан шампанское. Заметив это, отец погрозил ей пальцем, но ничего говорить не стал. Она улыбнулась и, чокнувшись с мужчинами, выпила.

– Вас не того, не развезет, Илья Иванович? После шампанского – водку, – забеспокоился Ихменев.

– Нет, нет, не волнуйтесь, я же по нарастающей, – тем не менее язык у Достоевского стал слегка заплетаться. – Сейчас уже домой пойдем, а там баиньки. У меня, знаете, стихотворение есть на эту тему. Хотите, прочту?

– Конечно! – кивнул Ихменев.

Достоевский слегка покашлял в кулак, прочищая горло, беззвучно пошевелил губами.

– Не всегда бывает утро добрым.

А если была бессонная ночь?

И ты не вскочишь с постели бодрым,

А будешь ноги едва волочь.

А если вчера гулял по полной,

А ночью «болел» опять?

И утром нужно стакан наполнить

Лишь для того, чтобы встать.

– Гениально! – Ихменев протянул Достоевскому ладонь, и тот стукнул по ней своей пятерней. – За это надо выпить.

– По последней?

– По последней!

Они чокнулись. Светлана стала явно скучать. А тут еще шампанское немного ударило ей в голову. Она почувствовала себя лишней, встала, пошла в туалет. Она была недовольна, что отец испортил весь вечер. Хотела было уйти молча, но, уже одевшись, развернулась и подошла к Жанне.

– Теть Жанна, вас никто не просил вызывать сюда отца.

– Светочка, время-то сейчас какое! Я же не знаю, с кем ты пришла. Может, он вор, насильник, или этот… педофил. Сначала тебя угостит, напоит, а затем куда-нибудь затащит, изнасилует и убьет.

– И что теперь? Теперь по вашей милости мой папа напился. А ему потом всегда плохо после этого бывает. Спасибо вам большое!

Она резко развернулась и ушла. Ошарашенная Жанна смотрела ей вслед с приоткрытым ртом – хотела что-то сказать, да не успела. Зато высказалась ее напарница:

– Хамка – не девка! Вот так Жанна, не делай добра, не получишь и зла.

А мужики за столом продолжали диалоги.

– А я, знаешь, немножко другой стишок знаю, – перейдя на «ты», произнес Ихменев.

– Ну-ка!

– Кто ходит в гости по утрам,

Тот поступает мудро!

Стаканчик тут,