Секрет рисовальщика - Рольф Майзингер

— Стоять, тварь, и не двигаться! А то изрешечу, падаль!

Я замер с открытым ртом.

В дверном проеме сначала показалось дуло пистолета. Затем сжимающие оружие руки. И лишь после этого в избу запрыгнул майор Галкин. Он бесцеремонно целился мне прямо в голову.

— Давай сюда, мужики! — прокричал он, не спуская с моего темного силуэта глаз.

Следующим появился капитан Стриж. Его пистолет смотрел в потолок. За ним показался лейтенант Синицын. Он тут же стал шарить по стене в поисках выключателя.

— Что за черт! — выругался он. — Где этот…?!

По мгновенному голубому всполоху я догадался, что лейтенанта здорово дернуло током.

Стриж метнулся к соседней стене и включил свет там. Мне еще в первое посещение Кащеева дома бросилось в глаза присутствие выключателей на каждой стене. Яркая вспышка ослепила, и я прикрыл глаза руками.

— Не двигаться! — тут же заорал Галкин. И потом: — Это ты, что ли, Майзингер?!

Я щурился из-под руки, пытаясь его разглядеть.

— Тьфу ты, черт! — произнес Стриж. — Прямо смерть с косой!

— Товарищ майор, — раздался взволнованный голос Синицына, — смотрите!

— Твою мать! — ругнулся Галкин. — Это же Кащей! Синицын, посмотри, он еще дышит?

— С такими повреждениями, товарищ майор, уже не дышат.

Весь этот диалог я услышал, еще не успев как следует проморгаться.

Кащея обнаружили в углу, за печью. К его телу тянулся широкий кровавый след. Хозяин избушки на курьих ножках был мертв.

— Я надеюсь, это не ты его? — строго взглянул на меня Галкин.

Еще не совсем понимая, что Кащея больше нет в живых, я только отрицательно покачал головой.

— Где Астафьев?

— Не знаю, — отозвался я. И, кивнув в сторону окна, сообщил: — Там, под лавкой, лежит его…

— Его что?

— Лапа.

Синицын метнулся в указанном направлении и извлек из-под скамьи отсеченную конечность.

— Он не должен был уйти далеко, — бросил Стриж и выскочил наружу.

Мы последовали его примеру. Медленно и все же неумолимо светало. Было тихо. Так тихо, как бывает только ранним утром.

— Стриж, Синицын…! — попытался отдать распоряжения майор, но тут же осекся.

Откуда-то из леса послышалось громкое всхлипывание. Мы замерли на месте и прислушались. Галкин поднял руку вверх, и когда послышался очередной не то стон, не то вздох, резко выбросил ее в сторону:

— Там!

Все трое как по команде бросились в лес. А я вдруг почувствовал, что силы оставляют меня. В глазах потемнело. И если бы не коса, на которую я опирался, я так бы, наверное, и свалился. Легкий ветерок донес до моих ушей очередное всхлипывание. Этот звук отдаленно напоминал крики о помощи упавшего в водосточную трубу и застрявшего там котенка. Я, с трудом передвигая ноги, двинулся вслед моим товарищам.

Метрах в ста от избушки, уткнувшись лицом в кучу валежника, лежал и громко стонал лейтенант Астафьев. Стоны эти сопровождались скрипом зубов и протяжным поскуливанием. Он был босиком, а его обнаженная спина покрылась гусиной кожей. Лейтенант резко вздрагивал и медленно двигал обнаженными ступнями. Из вытекающей из-под него крови образовалась вязкая лужица. Синицын приблизился к раненому и бесцеремонно перевернул его на спину. Левая рука Астафьева отсутствовала, а источающую кровь культю туго перетягивала разорванная на полосы тельняшка. Лейтенант находился без сознания. Его как полотно белое лицо с посиневшими губами было просто ужасным. Не приходилось сомневаться, что если в самое короткое время ему не будет оказана помощь, живым его уже никто больше не увидит.

— Теперь он не опасен… — покачал головой майор Галкин и, помолчав, добавил: — и, видимо, уже не жилец.

— Что будем делать? — спросил командира Стриж.

— Надо бежать в село и вызывать наших, — ответил Галкин. Он тяжко вздохнул и произнес: Майзингер! — Но обернувшись ко мне и увидев, каково мое состояние, тут же изменил свое мнение: — Отставить, рядовой! Лейтенант Синицын, давай дуй в деревню! Там должен быть телефон. Вызывай вертолет! И давай побыстрее!

Синицын убежал. Майор Галкин и капитан Стриж, взвалив Астафьева себе на плечи, понесли его в дом Кащея. Я же, продолжая опираться на косу как на костыль, заковылял за ними.

Галкин улетел вместе с Астафьевым. Труп Кащея опустили в свинцовый гроб с крохотным стеклянным окошком на уровне лица и тоже погрузили в вертолет. И все это под плач неизвестной мне молодой еще женщины.

Я лежал на печи и без интереса наблюдал за тем, что происходило во враз осиротевшей избе. Здесь работала группа незнакомых мне людей. Скорее всего, криминалисты и судмедэксперты. Они прибыли с вертолетом и теперь все внимательно изучали и фотографировали. Один из них, мужчина лет тридцати, не торопясь двигался по комнате. Иногда он на несколько минут останавливался в определенных местах и что-то спешно заносил в свою записную книжку. Задержавшись у окна, через которое я прошлой ночью проник в дом, он задумался. Затем, бегло прочитав что-то в книжке, сделал два шага в сторону и снова замер. Потом резко прыгнул к стене, подняв при этом обе руки и сделав ими взмах, как если бы собирался косить. Я догадался, что он пытается представить себе, как все было. Ту т он поднял голову. Его умные глаза встретились с моими. Я ждал, что будет, а он вдруг мигнул мне и по-дружески улыбнулся.

— Вот силища-то! Он его, видимо, одним взмахом смел, — донесся от двери голос лейтенанта Синицына.

Я взглянул туда. У входа возились двое. Один из них что-то осторожно извлекал из древесины маленьким металлическим пинцетом. Другой измерял рулеткой повреждения на бревне. На том самом месте, где должен был находиться выключатель. Сейчас там можно было видеть крупную выемку с рваными краями. Словно бы там кто-то усердно поработал стамеской, не особо заботясь об эстетическом виде странного «шедевра». Лейтенант стоял чуть в стороне. И задумчиво разминал пальцы левой руки. Именно по ним пришелся удар тока при соприкосновении с торчащей из стены проводкой.

— Я могу вам сообщить лишь то, что услышал от майора Галкина, — эти слова, сказанные Стрижом, проникли в дом через распахнутое настежь окно.

Я поменял положение на печи и теперь лежал головой в противоположную сторону. Отсюда я мог не только хорошо видеть, что происходило на другой половине дома, но и лучше слышать слова капитана. Он и его собеседник стояли снаружи, под самым окном. Стриж курил. Это я понял по поднимающемуся сизоватому дымку. А что это курил именно капитан — по недовольному покашливанию незнакомого мне человека.

— И что же сообщил вам майор Галкин?

— Почему бы вам не поговорить об этом с ним самим? — тянул резину Стриж.

— Поверьте мне, капитан, с вашим Галкиным мы еще успеем поговорить. А если возникнет необходимость, то и с его мамой, бабушкой и даже кошкой, — судя по интонации неизвестного, его раздражала манера Стрижа уходить от прямого ответа.

— У Галкина нет кошки, — просто сказал капитан.

Я улыбнулся.

— Что? — не понял его собеседник. И тут же добавил: — Прекратите валять дурака, капитан! И давайте говорить по существу. Итак! Что вам сообщил майор Галкин?

Стриж глубоко вздохнул и лишь после этого стал рассказывать…

Астафьев нервничал. День шел на убыль, а он еще совершенно ничего не знал о той миссии, ради которой они с Галкиным покинули лагерь. Каждая ветка, которая норовила хлестнуть его по глазам, каждый поваленный ствол дерева, грозящий поломать ему ноги, раздражал лейтенанта. Поэтому всякий раз, когда Астафьев вынужден был наклоняться или подпрыгивать, он изрыгал проклятия. Конечно, делал он это тихо. Чтобы, не дай бог, никто из его спутников их не услышал, но Галкин слышал все. Слышал и понимал. Понимал, что догадывается Астафьев о приближающейся развязке, а посему так нервничает, прямо из кожи лезет. Это сравнение не понравилось майору. Вышли они из лесу уже в десятом часу. Кащей не больно-то и торопился, а Галкин не хотел выдавать своего стремления поскорее внести ясность в события прошлой ночи, и, безусловно, того, что было раньше… С того самого момента, как все трое покинули царство деревьев, майор ни на минуту не выпускал Астафьева из виду, и от этого Астафьев нервничал еще больше. Поддавшись уговорам Кащея остаться этой ночью у него, Галкин, однако, чувствовал, что делает непростительную ошибку, но удерживать ситуацию под контролем в темное время суток, да еще и в неизвестном месте, казалось ему в тот момент не совсем разумным. Кащей сходил в деревню и договорился, что к девяти утра из районного центра к его дому прибудет машина. Таким образом, Галкин с Астафьевым уже к вечеру следующего дня могли быть на ближайшей железнодорожной станции. Что они станут делать дальше, знал только майор. Пока Кащей отсутствовал, офицеры перекидывались в карты и молчали. В какой-то момент Астафьев вдруг спросил:

— Товарищ майор, мне это кажется, или мы уже виделись с вами раньше?