Разгадка 1937 года - Юрий Емельянов

Ответом на насильственные методы коллективизации стали вооруженные выступления крестьянства, которые принимали все более широкие масштабы. Только с января по март 1930 года в Сибири произошло 65 крестьянских восстаний. В течение 1930 года только на Средней Волге было 718 крестьянских групповых выступлений против коллективизации. На Ставрополье вспыхнул широкий вооруженный мятеж. Восстания происходили на Украине, особенно в приграничных западных районах республики. Крестьянские восстания произошли в ряде районов Армении, Азербайджана, в Карачаевской и Чеченской автономных областях, в Дагестане и в ряде республик Средней Азии. Страна оказалась под угрозой всесоюзной «Жакерии».

Другой и более распространенной формой сопротивления коллективизации явилось массовое разрушение продовольственного фонда страны. Крестьяне, записанные в колхозы или ожидавшие такой записи, не желали сдавать своих животных в общее хозяйство, а потому их повсеместно начали убивать на мясо. Только в январе и феврале 1930 года было забито 14 млн голов крупного рогатого скота.

Реагируя на кризис коллективизации, Сталин опубликовал 2 марта 1930 года в «Правде» свою знаменитую статью «Головокружение от успехов. К вопросам колхозного движения». Обращая внимание на «теневую сторону» достигнутых успехов, Сталин осуждал действия властей на местах, которые не были предусмотрены планами ускоренной коллективизации. Сталин критиковал стремление распространить сельскохозяйственную коммуну как наилучшую форму коллективного хозяйства. Он подчеркивал, что не коммуна, а сельскохозяйственная артель является «основным звеном колхозного движения». Сталин подчеркивал, что в артели «не обобществляются: приусадебные земли (мелкие огороды, садики), жилые постройки, известная часть молочного скота, мелкий скот, домашняя птица и т. д.». Подтверждая это положение Сталина, «Правда» одновременно с его статьей опубликовала текст Примерного Устава сельскохозяйственной артели.

Он обвинял «ретивых обобществителей» в «разложении и дискредитации» колхозного движения и осуждал их действия, «льющие воду на мельницу наших классовых врагов». Как и прежде, он осуждал грубую атеистическую пропаганду: «Я уже не говорю о тех, с позволения сказать, „революционерах“, которые дело организации артели начинают со снятия с церквей колоколов. Снять колокола, — подумаешь какая ррреволюционность!»

3 апреля 1930 года «Правда» опубликовала «Ответ товарищам колхозникам» Сталина, в котором он подтвердил свои взгляды, высказанные в статье «Головокружение от успехов». Анализируя ошибки, допущенные при проведении коллективизации, он прежде всего говорил о допущении «насилия в области хозяйственных отношений с середняком». Здесь он еще более определенно осудил «кавалерийские наскоки… при решении задач колхозного строительства». В своем «Ответе» Сталин объявил о появлении новой категории «уклонистов» — «левых загибщиков».

Однако, несмотря на эти заявления Сталина, руководители на местах по-прежнему прибегали к насилию по отношению к крестьянам в ходе заготовок хлеба и других сельскохозяйственных продуктов. Применение этих методов в неурожайные годы значительно усилило тяжелые последствия голода, обычного для России в такие времена. Невзирая на трудности, которые испытывали крестьяне в связи с неурожаем, хлебозаготовки осуществлялись неукоснительно, учитывая как быстрый рост городского населения, так и экспортные обязательства государства.

Невзирая на рост антиколхозных настроений в деревне и трудности, которые испытывали крестьяне в связи с неурожаем, хлебозаготовки осуществлялись неукоснительно, учитывая как быстрый рост городского населения, так и экспортные обязательства государства. Если из урожая 1930 года в 835 млн центнеров было заготовлено 221,4 млн ц (из них на экспорт пошло 48,4 млн ц), то из урожая 1931 года в 694,8 млн ц было заготовлено 228,3 млн ц (из них 51,8 млн ц было направлено на экспорт). Хотя, начиная с 1932 года, вывоз зерна за рубеж стал резко сокращаться (в 1932 году было вывезено 18,1 млн ц, в 1933 году — около 10 млн ц), в 1933 году голод повторился.

Так как государственная статистика в то время умалчивала о страшном бедствии в стране, то точных сведений о числе жертв голода 1932–1933 годов неизвестно. Сравнивая сведения о населении в ходе переписи 1926 года с данными переписи 1939 года, американский советолог Фрэнк Лоример пришел к выводу, что общее число «чрезмерной» смертности составило в этот период от 4,5 до 5,5 млн человек и оно сопоставимо с гибелью 5 млн человек во время голода 1921 года. Не менее миллиона из этого числа, вероятно, погибло в Казахстане и Киргизии, где непосильные реквизиции скота спровоцировали попытку массового исхода местного населения в Синьцзян. Это переселение сопровождалось гибелью значительного числа людей, застигнутых в пути на горных перевалах и в степи ранними зимними буранами.

Голод на Дону стал причиной писем писателя М. И. Шолохова И. В. Сталину в апреле — мае 1933 года. В них он откровенно рассказал не только об отчаянном положении своих земляков, но и произволе, к которому прибегали местные партийные работники в ходе реквизиции продовольствия. Он упоминал действия множества партийных работников, которые прибегали к вопиющим беззакониям, жестоким пыткам и угрозам расстрелов, чтобы вынудить крестьян сдать остатки зерна.

Бесчеловечная жестокость, многочисленные проявления которой приводил Шолохов в своем письме, была типична для значительной части администраторов, которым казалось, что они стоят перед неумолимой дилеммой: либо уморить голодом город, разрушить растущую индустрию, обезоружить армию и обессилить страну перед лицом неминуемой военной угрозы, либо пожертвовать материальным благополучием, здоровьем и даже жизнью крестьян, которые представлялись администраторам предельно жадными, корыстолюбивыми и темными дикарями. Ко всему прочему, администраторы прошли школу Гражданской войны, а потому не знали и не умели действовать иначе как методами угроз и насилия.

На письмо Шолохова от 4 апреля 1933 года Сталин 16 апреля ответил коротко телеграммой: «Ваше письмо получил пятнадцатого. Спасибо за сообщение. Сделаем все, что требуется. Сообщите о размерах необходимой помощи. Назовите цифру. Сталин».

Вскоре Шолохов направил второе письмо Сталину, в котором вновь говорил о тяжелом положении деревенского населения Верхне-Донского района. В своем ответе телеграммой от 22 апреля Сталин писал: «Ваше второе письмо только что получил. Кроме отпущенных недавно сорока тысяч пудов ржи отпускаем дополнительно для вешенцев восемьдесят тысяч пудов. Всего сто двадцать тысяч пудов. Верхне-Донскому району отпускаем сорок тысяч пудов. Надо было прислать ответ не письмом, а телеграммой. Получилась потеря времени. Сталин».

В посланном затем письме Сталин поблагодарил Шолохова за то, что письма писателя «вскрывают то, как иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и докатываются до садизма». Он сообщал, что «для разбора дела прибудет к вам, в Вешенский район, т. Шкирятов, которому — очень прошу Вас — оказать помощь». В1933 году М. Ф. Шкирятов был секретарем Партийной коллегии ЦКК ВКП(б) и членом коллегии наркомата рабоче-крестьянской инспекции СССР.

В то же время в последующих строках письма Шолохову Сталин утверждал, что колхозники умышленно саботировали хлебные поставки. Так Сталин выражал традиционное недоверие к крестьянству, сложившееся в партии городского пролетариата. Совершенно очевидно, что шокирующие свидетельства о злодеяниях, которые представил Шолохов, Сталин сопоставлял со сведениями, которые он получал из своих обычных источников информации. Скорее всего его информаторы уверяли Сталина в том, что крестьяне, в том числе и объединенные в колхозы, ставя свои корыстные интересы превыше всего, занимаются саботажем. Нетрудно предположить, что подобные оценки разделяли многие партийные руководители, отвечавшие за хлебозаготовки по всей стране, а также многочисленные городские партийцы и члены «рабочих бригад», откомандированные в советские села и деревни. Вероятно немало среди них было и тех, кто прибегал к методам, описанным Шолоховым, либо смотрел сквозь пальцы, когда подобные методы применялись.

Из письма Шолохова ясно, что люди, которые совершали дикие злодеяния во время хлебозаготовок, были заранее уверены в свой безнаказанности, так как им в прошлом сходили с рук подобные действия. Крестьян же обвиняли в срыве планов хлебопоставок. Докладывая И. В. Сталину в начале декабря 1932 года о ходе хлебозаготовок на Украине, первый секретарь КП(б) Украины С. В. Косиор писал: «За ноябрь и 5 дней декабря арестовано по линии ГПУ 1230 человек — председателей, членов правлений, счетоводов. Кроме того, арестовано бригадиров — 140, завхозов-весовщиков — 265, других работников колхозов — 195». Косиор также сообщал о том, что «вскрыты и переданы в суд 206 групповых дел кулацких и антисоветских элементов».