Кровь и Пламя - Максим Вишневенко

куда её усадил Лисицын, когда подавил её волю. На ней был тот же летний сарафан и кеды — здесь совершенно ничего не поменялось.

Напротив неё на столе сидел сам русский волшебник, сидел по-турецки поедая вилкой что-то из тарелки. Рядом с ним стояла ярко горящая керосиновая лампа и чашка, от которой поднимался пар.

Девушка пошевелилась и повернула голову, оглядываясь.

— С пробуждением, сударыня, — Романов сидел, закинув ногу на ногу, у изголовья кровати сбоку от неё и также что-то ел из тарелки, — Прошу прощения за действия этого пса режима. Он, конечно, утверждает, что действовал из самообороны, но я ему не верю.

Лисицын на эту фразу закатил глаза и отправил вилкой кусок чего-то себе в рот.

Кристина вдохнула, усаживаясь на кресле прямо, и учуяла запах кофе. Повернула голову и увидела на табуретке чашку с чёрным ароматным напитком и тарелку. На тарелке лежал стейк и печёные овощи. Судя по всему, именно это и ели русские волшебники.

— Верните мои палочки, господа, — голос Кристины был недовольным, она одновременно была удивлена, что проснулась несвязанной и вообще вполне целой, но с другой стороны понимала, что попытка силой вырваться отсюда для неё будет чревата.

— Верни палочки, ирод, — произнёс ироничным тоном Михаил и посмотрел на Ивана, который даже перестал жевать.

— Ты сидишь на них, — недовольно произнёс тот и дожевал кусочек. Романов вопросительно поднял бровь, Лисицын кивнул в сторону кровати, — Там сумка под тобой.

— А! — воскликнул глава аналитиков WC, поставил тарелку на кровать, наклонился и вытащил сумку, — А.

— Открой, она не кусается, — произнёс Иван, жуя новый кусок.

Кристина внимательно следила за балаганом, происходящим перед ней, и размышляла, будут ли её преследовать, если она сейчас попробует сбежать? И какие вообще у этих двоих на неё планы — сейчас они вообще не выглядели сколь-нибудь опасными, но она обоих уже видела в бою, а ещё успела послушать разного о них. Кто же эти русские, и чего они хотят?

Михаил тем временем раскрыл сумку, аккуратно вынул оттуда две волшебные палочки и передал их девушке, рукоятью вперёд. Та также аккуратно забрала их и кивнула:

— А теперь я уточню, я пленница этого благородного собрания? — одну палочку Кристина спрятала, а вторую оставила в руке.

— А? Нет, — помотал головой Романов, задвинув сумку обратно, и уселся обратно на кровать, вернувшись к еде.

Француженка перевела вопросительный взгляд на Лисицына.

— Нет, можете идти, — тот помотал головой, потом кивнул на табуретку возле кресла, — Еду сможете потом доесть.

— Нет, спасибо, — она поднялась на ноги и поправила сарафан, — Я, пожалуй, пойду своей дорогой.

— Ваш номер на этаж ниже, — улыбнулся русский, сидевший на столе, — Нас в одном и том же отеле поселили.

— О, неплохо, — Кристина обворожительно улыбнулась, подошла к двери, открыла её и вышла из номера.

— Ставлю на пятнадцать минут, — произнёс Романов.

— Да не, номер правда на этаж ниже, тут и десяти хватит, — ответил Лисицын.

— Ну, она должна осознать, понять, куда ей обращаться… — Михаил сделал неопределённый жест с рукой, в которой была вилка.

— А вдруг она подумает, что нам нельзя доверять? — Иван доел свою еду и поставил пустую тарелку на стол.

— Доверять можно только себе, и это в целом нормально.

— Вроде бы, пока всё указывает, что наши цели с ней схожи, — фсбшник вытер рот салфеткой и спустился со стола, — Из Бундестага известий никаких?

— Нет, — покачал головой аналитик, доел свою порцию и поставил на стол, — Думаю, мы сами скоро узнаем.

— Когда боевой отряд Анненербе придёт сюда измерять черепа?

— Ну, что ж поделать, если у европейцев периодически такое развлечение случается? Но вообще я считаю, что идеальной стратегией во всей этой истории было бы постоять в стороне, пока турки с фашистами разбираются.

— Только вокруг ещё куча людей, которые хотят во всех этих разборках принять деятельное участие, — Лисицын отпил кофе.

— Ну, нельзя просто так взять и оставить в покое крупное государство в центре Европы, — усмехнулся Романов, — Опять же, что Аненербе, что Глубинное Государство, все они радостно торгуют на рынке союзничества и предоставления разнообразных услуг третьим сторонам.

— Их услуги всё же не отличаются особым разнообразием, — улыбнулся фсбшник.

— Ну, в целом, как и у нас, — пожал плечами Михаил, — Можно сказать, мы даже конкурируем с ними, на каком-то уровне.

— На уровне участия в гражданской войне, — скривился его собеседник.

— Надеюсь, немцы до такого уж совсем не опустятся. Сам-то что думаешь, пёс режима? — аналитик рассмеялся.

— Что даже если они не захотят опускаться, остальные с радостью им помогут в этом, — злобно ответил тот, — Сейчас ещё прогрессивная общественность осознает вашу роль, товарищи-наёмники, в деле низвержения в хаос Британии и Франции, так вообще будет геополитический праздник.

— Францию не мы, Франция сама себя, — помотал головой Михаил, — Но ты даже немного прав, из Лондона нас вытащили именно что при помощи геополитических игр.

— Как и меня, — улыбнулся Иван и задумчиво посмотрел на дверь, — Мне кажется, она не вернётся. А между прочим, детей ей тоже надо искать.

— В её возрасте, проще новых сделать.

— Так это ж не её, тут своими не заменишь.

— На что тебе она? — хитро посмотрел на собеседника Романов, — На Лубянке есть виды на эту особу?

— Ну, одну француженку вы забрали, сейчас мы ещё одну заберём, — пожал плечами тот.

— Де Алонсо была испанкой, — рассмеялся аналитик.

— В общем нет, мне просто одиноко и грустно, — многозначительно произнёс Лисицын, — Ты же не хочешь меня сопровождать в лечебницу Агриколы.

— Потому что соваться туда без отряда прикрытия, это дурость. Хотя лисе можно.

Иван рассмеялся и раскрыл блокнот, который лежал на столе. И примерно на минуту комната погрузилась в тишину.

— Слушай, а вы не наводили справки об этой возрождённой Аненербе? — спросил Лисицын, листая блокнот.

— Ты про что именно спрашиваешь?

— Про их цели, — он перелистнул ещё одну страницу, — Я просто думал, зачем им два мальчика? И однозначного ответа не нашёл.

— Для богомерзких ритуалов, очевидно же, — поморщился Михаил.

— Они собираются с большой долей вероятности либо призывать кого-то в наш мир, либо, что ещё хуже, возрождать кого-то умершего, — Иван обернулся к собеседнику, держа блокнот в руках.

— Гитлера? — улыбнулся тот, — А второй мальчик им для чего, про запас?

— Проще было бы украсть парочку мирянских детей. Никто бы не заметил даже.

— Важны сами дети и их кровь, — пожал плечами Романов.

— Отпрыски чистокровного рода прибалтийских немцев… — задумался Лисицын.

— Я считаю, что их просто было удобнее забрать, — его собеседник допил свой кофе.

— Их забрали сколько, три недели назад? И ничего не сделали с ними.