Империя смерти - Даниил Мельников

Итак, в прошлом веке в России «охотников в палачи» не находилось, палачи назначались из числа лиц, совершивших тяжкие преступления, и содержались в тюрьмах; они были, так сказать, дважды отверженными, дважды изгоями.

В западноевропейских странах, как говорится в энциклопедиях, в средние века существовали «особые цехи». В некоторых странах должность палача была наследственной, в других — передавалась из рода в род. В дореволюционной энциклопедии Брокгауза и Ефрона сказано:

«В средние века (имеется в виду Западная Европа. — Авт.) палачи образовали особые цехи и им была присвоена особая одежда».

Палачество в разных странах и у разных народов считалось самой низкой, вселявшей некий суеверный ужас профессией. Палачи были париями общества, которым и на людях-то было срамно показываться!

Но вот в XX в. десятки тысяч палачей старались быть на виду, гордились своими палаческими эсэсовскими мундирами, с превеликой охотой хвастались убийствами безоружных, объявили себя элитой общества. Они не только не прятались в укромных уголках, они буквально лезли на авансцену. И именитые граждане громко кричали: «Возьмите и меня. Меня и моего сына. Я тоже хочу в палачи, украсьте меня рунами СС».

Что же произошло в цивилизованной стране? Как это стало вообще возможным? Была создана соответствующая идеология. Вот что главное. Иначе мы ничего не поймем. Не поймем, почему двенадцать с половиной лет безотказно действовала машина «селекции», массовых казней и пыток.

Известный западногерманский ученый Карл Дитрих Брахер в одной из своих работ заметил: «…история национал-социализма — это есть история его недооценки». Действительно, западные политики 30-х годов, как говорится, в упор не видели гитлеризма. А некоторые из нынешних исследователей на Западе упрямо не желают замечать того факта, что у германского фашизма существовала своя чрезвычайно действенная идеология. Более того, в гитлеровском государстве впервые было теоретически обосновано «право» на государственный терроризм, на массовые убийства.

Но самое главное — это то, что западные историки явно недооценивают роль и значение идеологии фашизма в деятельности карательных органов в коричневом рейхе. Характерно, что в самых известных трудах об «ордене под знаком мертвой головы» нет специальных разделов, глав или параграфов, посвященных идеологии этого самого «ордена».

Почему до сих пор существует такая недооценка нацистской идеологии в целом и идеологии аппарата насилия в частности?

Видимо, для этого есть несколько причин.

Во-первых, гитлеровские преступники на всех известных нам процессах утверждали, что они были винтиками, гайками некоего чудовищного механизма, действие которого ускользало от их понимания. Будто убивали они по приказу свыше. Естественно, это был их способ защиты.

Во-вторых, идеология фашизма, не имевшая научных корней, серьезной философской, экономической и политической базы, кажется нелепой, мы бы сказали, даже чудовищно нелепой. Но господствующая идеология, как показала история, не обязательно должна быть научно обоснованной, умной и передовой.

В-третьих, нацистская идеология, особенно идеология насилия, была чисто конъюнктурной, она менялась в зависимости от тех задач, которые ставили себе гитлеровцы. Это правильно подметила западногерманский философ Ханна Арендт. В книге «Эйхман в Иерусалиме. Рассказ о банальности зла» Арендт писала: «Восемьдесят миллионов немцев были отгорожены от действительности и фактов… отгорожены ложью, глупостью и самообманом (сиречь нацистской идеологией. — Авт.). Та ложь, в которую в каждый данный момент верили, ежегодно менялась и часто друг другу противоречила. Кроме того, различные части партийной иерархии, попутчиков и народ не обязательно кормили одинаковой комбинацией лжи. Но для всех стало привычным обманывать себя, ибо это было моральной предпосылкой для выживания, и эта привычка вошла в кровь и плоть…»

В этой цитате надо особо подчеркнуть одно обстоятельство: Арендт подметила, что в «третьем рейхе» существовали теории, предназначенные для различных частей партийной иерархии.

Существовала и «идеология» для «избранных», для аппарата НСДАП и аппарата насилия.

Однако не надо забывать: все эти «теории» опирались на одну и ту же нацистскую «теорию», сформулированную сперва Гитлером в «Майн кампф», а потом в значительно расширенном и систематизированном виде Розенбергом, главным идеологом НСДАП, в «Мифе XX века». Именно розенберговский вариант идеологии сыграл огромную роль в формировании нацистской «элиты», к которой принадлежали в первую очередь сотрудники карательного аппарата.

Историки на Западе считают ныне, что «Миф XX века» вообще-де никто не читал. Видно, ученые мужи не представляют себе, каким было нацистское государство. Там и дилеммы подобной не существовало — читать или не читать. Приказали читать. Стало быть, читали. А потом цитировали. Упоминали в разговорах. Заставляли детей заучивать наизусть, ибо боялись доноса соседей, сослуживцев, консьержки, блоклейтера. Да и вообще — у стен есть уши. Ведь у каждого, как мы писали выше, было какое-то «пятно». И его хотели скрыть, отмыть, замолить грех! Поэтому старались не только запомнить и усвоить догматы нацистской веры, но и «проникнуться»!

Вот перед нами эта книга Розенберга, один из краеугольных камней нацистского идеологического государства: «Миф XX века»[50]. Подзаголовок: «Оценка душевных и духовных основополагающих битв нашего времени». Издательство Хоэнайхен, Мюнхен. 1935. Следовательно, всего-навсего третий год нацистского господства. А издание уже 54-е. Итого: 273 тыс. экземпляров. За два года раскупили почти 300 тыс. (Первое издание было в 1930 г., но, думается, поначалу не очень-то хватали. Кто знал балтийского немца Розенберга?) А потом спохватились и стали покупать. «Майн кампф» в торжественных случаях (включая свадьбы!) вручали как подарок. А Розенберга покупали.

По новейшим данным, к 1943 г. тираж «Майн кампф» достиг 9480 тыс. экземпляров, а «Мифа XX века» — почти миллиона экземпляров. Для «научной» книги — неслыханный тираж по тем временам!

Что же представлял собой «Миф XX века», посвященный «памяти двух миллионов германских героев, которые пали в первой мировой войне во имя самого существования германской расы и германского рейха, во имя чести и свободы»? Уже в посвящении — явная спекуляция на жертвах первой мировой войны, развязанной империалистами. Но такая спекуляция неплохо срабатывала в разоренной кабальным Версальским договором Германии… Итак, памяти жертв.

Пробираемся сквозь гелертерский язык Розенберга. (Впрочем, в те времена все псевдонаучные труды писали именно таким языком.) Вызывают раздражение откровенные подтасовки и передержки. Однако не забудем, немецкий обыватель 30-х годов читал эту книгу совсем иными глазами. Книга льстила обывателю. С ним говорили об «умном», да еще «умным» языком. Тут тебе и Ницше, и Достоевский, и Лао-Цзы, и древнеиндийская философия, и древнегерманские мифы, тут тебе и древняя история — Египет, Рим, этруски. Тут тебе и Шопенгауэр, и Вагнер, и Гёте, и Бетховен, словом, полный «джентльменский набор» культурного европейца тех времен.

Книга первая. Схватка ценностей. I. Раса и душа расы. II. Любовь и честь. III. Мистика и действие.

Книга вторая. Сущность германского искусства. I. Расовый идеал прекрасного. II. Воля и инстинкт. III. Объективность и субъективность. IV. Эстетическая воля.

Книга третья. Грядущий рейх. I. Миф и тип. II. Государство и пол. III. Народ и государство. IV. Нордическое немецкое право. V. Немецкая народная церковь и школа. VI. Новая государственная система. VII. Единство сущего.

Всего, включая предметный и именной указатели, 712 страниц. На этих 700 страницах Розенберг пересматривает буквально всю историю человечества. Не приводя ни единого доказательства, изображает ее как историю борьбы рас — полноценной (арийской, нордической) с неполноценными (всеми остальными). Получается весьма стройная картина: то или иное общество образует чистая раса, оно переживает невиданный расцвет (Вавилон, Индия, Египет, Греция, Рим). Но потом появляется «нечистая кровь» — сирийцы, евреи, этруски (Малая Азия, как их именует Розенберг), позднее Африка, негры, «желтые». Смешанные браки становятся нормой. Высшая раса утрачивает свою чистоту. Полукровки губят великую культуру. Мужчины теряют воинственность. Женщины легкого поведения приобретают роковую власть. Общество загнивает, потом разрушается. И на его обломках (иногда нескоро) воцаряется новая чистая раса…

Вот образчики рассуждений Розенберга на «историческую» тему: «Разрушение Карфагена было с точки зрения расы необычайно важным делом: благодаря этому была спасена позднейшая средневековая и западноевропейская культура от зловонных миазмов этого финикийского чумного очага». «Вавилон погиб из-за финикийского проникновения». «…Этот малоазиатский народ» (этруски. — Авт.), «чуждый поэзии», «отравил римскую кровь». «Первая нордическая волна создала древнюю республику Рим. Только с переходом к христианству началось расовое перерождение». «Ренессанс превратился в бурное утверждение нордической, на сей раз германской, крови». «Уже давно стал расхожим тезис, что все государства Европы и их творческие свершения были созданы германцами…». «Вопрос о «прародине» арийской расы исторически неважен». Со ссылкой на Дарре[51] Розенберг утверждает, что «арийцы появлялись повсюду, где люди в древности… начинали пахать землю».