Ведьма философских наук (СИ) - Зюман Анна

Зельеварение, а за ним и основы проклятий, прошли на удивление тихо, мирно и спокойно — в шуршании перьев и изучении теоретических основ. А вот следующую пару, основы полетов, я, как и все мои одногруппники, ожидала с особым волнением. Ведь именно сегодня Мадира Вертихвост обещала нам первые пробы полета.

Странно, но постоянные и разнообразные перемещения по воздуху, буквально преследующие меня практически с самого прибытия в этот мир, притупили мой первоначальный страх и даже научили получать от полетов своеобразное удовольствие.

Забрав из общежития наши метлы, мы с Эйсмой вновь направились к портальной рамке.

— Как думаешь, чем наши метлы занимаются в наше отсутствие? — внезапно озадачилась я, наблюдая, как устало бредут наши красавицы за нами следом. Эйсмина метла, которую она наделила довольно странным именем Грося, научилась самостоятельно передвигаться, используя вместо ног прутья. Выглядело это довольно забавно, как будто метла семенила сотней маленьких ножек.

— Вообще-то, они должны спокойно ждать нас, стоя в углу, — задумчиво пробормотала Эйсма.

— И ты в это веришь? — округлила я на нее глаза. — Они даже на ночь в предназначенный для них угол не уходят. А уж в то, что будут спокойно сидеть, ожидая нас целый день, я не поверю никогда. Ты только посмотри на них, — махнула я рукой в сторону метел. — Они же ноги еле переставляют. Чем таким можно было заниматься, чтобы так устать?

Эйсма внимательно осмотрела наши будущие средства передвижения, но смогла лишь пожать плечами. Впрочем, большего я от нее и не ожидала.

На полигоне магистр Вертихвост ожидала нас не одна. Рядом с ней, с предвкушением улыбаясь, стояли еще четыре ведьмы-старшекурсницы.

— Разделиться на группы по пять человек! — без приветствия скомандовала Вертихвост.

Долго студенты не раздумывали. Очень быстро рядом со мной оказались все мои ведьмаки-одногруппники, а Эйсма и так уже была рядом.

После того, как мы разделились, к каждой группе была приставлена старшекурсница, чтобы контролировать нас и координировать наши действия.

— Оседлать метлы! — строго приказала Вертихвост. — Но не взлетать.

На ее последних словах раздался истеричный визг, и подруга Лейвы, моего заместителя, свалилась с резко взлетевшей метлы.

— Кое-кто не справился с домашним заданием, — ухмыльнулась магистр. — А ведь я предупреждала.

Кто-то опять захихикал, высказав предположение, что сегодня день падений и неожиданных причесок. Но стараниями преподавателя веселье быстро прекратилось:

— Кому сильно весело, те будут учиться летать без воздушной подушки. А мы потом все вместе посмеемся, как вы после этого будете ходить. Устраивает? — мгновенная тишина послужила ответом. — Отлично. Заклинание воздушной подушки позволит вам не только комфортно чувствовать себя во время полета, но и повысит вашу безопасность. Итак, приступаем.

Не знаю, как у кого, а после моей попытки применить заклинание моя подгруппа решила освободить лично для меня побольше места. Кларвин потирал ушибленное плечо, Шокки ногу, а Эйсма вовсю веселилась. Просто никто сразу не решился сказать ей, что ее косички встали дыбом, и она стала напоминать Рашвараша.

И я тоже промолчу.

Воздушная подушка, когда она наконец у меня получилась, оказалась очень интересной штукой. Было такое ощущение, как будто что-то невидимое обтянуло пятую точку эластичными, мягкими, но одновременно очень крепкими лентами.

После того, как вся группа одолела заклинания, Вертихвост разрешила нам слегка приподняться над землей. И после этого я поняла, зачем ей нужны были ассистентки-старшекурсницы. На тех, кто просто сваливался с метлы, не обращали внимания — задачей старших ведьм было сбивать тех, кто поднимался выше допустимого. Как правило, виной тому было вовсе не горячее желание студентов. Через пятнадцать минут все, кроме нас с Эйсмой, лежали на земле.

Нельзя было сказать, что наши метлы были идеально послушными. Но, видимо, тот факт, что из бегунцов метлы делали насильно, сыграл свою роль.

В отличие от остальных, которым предстояло повторить игру в выбивного, нам с Эйсмой разрешили попробовать полетать самостоятельно.

Погладив Заразу по древку, я попросила ее не шалить и не пугать меня. Невероятно, но она послушалась.

Хоть и летала я уже в этом мире немало, а пробовать в первый раз делать это самостоятельно, да еще и осознанно было страшно. Я не чувствовала себя сидящей на жердочке курицей — воздушная подушка делала свое дело, и я даже как-то приноровилась к ней, вспомнив, как когда-то прыгала на аттракционах на батуте. Тогда меня тоже в подобную корзинку из ремней упаковывали. Но здесь, в отличие от батута, все было более мягким и комфортным.

Когда мои ноги оторвались от земли, у меня перехватило дыхание и бешено застучало сердце. Умом я понимала, что не свалюсь, но видеть под собой удаляющуюся пусть и на небольшое расстояние землю было несколько щекотно для нервов.

На поворотах меня заносило, и я все-таки два раза оказывалась там же, где валялись остальные мои одногруппники. Зато у Эйсмы были проблемы с торможением, а у меня нет. Это радовало в том смысле, что от ловкой, сильной, привыкшей к постоянным физическим нагрузкам орчанки я хоть в чем-то не сильно отставала.

С полигона мы все возвращались слегка пришибленные как физически, так и морально, наполненные одновременно и восторгом, и страхом, и предвкушением. Уверена, сегодня вечером в общежитии не останется ни одного первокурсника.

Вот только выйдя из портальной рамки и сразу же столкнувшись нос к носу с насупленным Красавчиком-ректором, я поняла — меня там, где будут сегодня мои одногруппники, точно не будет.

Глава 18. Виновата? Или не виновата?

— Что на этот раз я натворила? — устало опустив голову, спросила я ректора.

— У целителей пропало три бочки восстанавливающего зелья, — ответил Красавчик-ректор, дождавшись, когда все студенты скроются за углом. — Отвечайте, Ветер, зачем они вам понадобились?

— Мне? — от удивления я даже рот открыла.

— Мне достать чашу Ровина? — зло поджал губы Красавчик.

— Да, — не менее зло отозвалась я, поскольку мало того, что никакого зелья я не брала, я вообще не знала о его существовании.

Такой наглости ректор, видимо, от меня не ожидал, потому что тоже открыл от удивления рот.

— Студентка Елизаветандреевна, что вы себе позволяете? — хлопнув длинными густыми ресницами, возмутился он.

— Правду, — не моргнув, ответила я. — Я не брала никакого зелья.

И все же ректор вел себя странно. Я же буквально кончиками волос чувствовала, что он достаточно жесткий руководитель, но в то же время в отношении меня он был как бы через силу мягок. Словно чувствовал за собой какую-то вину. А учитывая его странный интерес к моей бабуле, такое поведение выглядело несколько подозрительно.

Чаша Ровина, уже хорошо знакомый мне артефакт, показала весьма странную картину. Бочки из корпуса целителей прямо среди белого дня вынесли… бегунцы. Причем куда они их дели, чаша не смогла показать.

— А разве бегунцы не должны находиться на закрытой территории? — опешив от увиденного, спросила я ректора.

Обернулись мы с ректором, не сговариваясь. И очень вовремя. Зараза, пришедшая со мной, как раз пыталась потихоньку приоткрыть дверь кабинета.

— Стоять! — приказал ректор, создавая воздушный вихрь, который с грохотом захлопнул дверь перед самым древком метлы. — А ну сели, обе.

Пришлось подчиниться и снова моститься на жестком стульчике, правда, на этот раз Зараза села на соседний.

— Лиза, то есть Ветер, — исправился ректор после моего многозначительного взгляда. — Наличие у студента фамильяра накладывает на него определенные обязательства. Ваша метла, гм, — кашлянул ректор, — не имеет права самостоятельно передвигаться по территории академии.

Вот если бы не это его «гм», я бы, может, ректору поверила и, может быть, даже промолчала. Но за свою научную карьеру я этих «гм» наслушалась немало. Тем более, что кто такие фамильяры я уже узнала.