Заколдованная рубашка - Н Кальма

Лука невыразимо обрадовался. Вот оно, настоящее имя!

— А так и зовут: Ирсуто — Лохматый! — объявил он и позвал: — Ирсуто, Ирсуто, ко мне!

Пес подбежал и потерся о ногу своего нового хозяина.

— Хорошая собака, умная, — похвалила Лючия, и это сильно расположило к ней мальчика.

— Так, значит, вы, синьорина, тоже дали стрекача из дому, как и я? спросил он, шагая по каменистой дороге. — Вы молодчина, как я погляжу! Нисколько на девчонку не похожи. Ведь я слышал, что вы говорили этому Датто. Когда я расскажу все моим офицерам, они тоже, наверное, скажут, что вы молодчина.

— Что-о?! Ты собираешься передавать все, что услышал, синьору Леоне и… и синьору Алессандро? — испуганно воскликнула Лючия. — Да ты с ума сошел!

Лука с удивлением уставился на девушку:

— А то как же? Я обязан доложить моим офицерам, где был и что делал. Ведь я пошел в разведку, так сказать! — Он гордо повел головой.

— Да, но это… это… — растерянно пробормотала Лючия.

Внезапно они услышали конский топот. Приближались какие-то всадники. Лука схватил девушку за руку и оттащил ее в тень домов. Оба они с тревогой прислушивались. А топот все ближе, ближе… Уже можно различить говор. Вдруг Лука выпустил руку Лючии и побежал на дорогу. За ним с громким лаем помчался Ирсуто.

— Это наши! — закричал радостно Лука. — Наши! Я слышу голос синьора Леоне! Наверное, и синьор Алессандро с ним!

Он замахал руками. Ирсуто залился еще более истошным лаем.

— Стойте! Стойте! Остановитесь! — кричал Лука.

Всадники (их было двое) сдержали лошадей.

— Лукашка, ты? — в один голос воскликнули Лев и Александр. — Куда ты пропал, Лукашка?

Ирсуто иступленно лаял, невозможно было расслышать, что отвечает маленький денщик.

— Да уйми ты эту проклятую собаку! — махнул рукой Лев. — Откуда она взялась?

Еле-еле удалось Луке успокоить лохматого пса. Ирсуто все косился на незнакомых офицеров, все принюхивался к ним: а может, это тоже враги и хотят обидеть его нового хозяина?

— Я здесь не один, я с синьориной Лючией. Знаете такую? — принялся объяснять Лука, когда наконец водворилось спокойствие.

— Как, тебе удалось найти Лючию? — обрадовался Александр. — Где же она? Веди нас поскорее к ней.

— Да вот она, со мной.

Лука обернулся. Но там, где только что стояла девушка, уже никого не было.

31. В поход

Гарибальдийская «тысяча» провела ночь в Марсале. Часть бойцов разместилась в казармах, часть — в портовых складах, монастыре, старых церквах, а большинство предпочло спать под теплым небом, прямо на земле.

За ночь слух о том, что пришли гарибальдийцы, проник даже в самые отдаленные селения, и с гор к Галубардо начали стекаться все новые и новые волонтеры. Почти все они были вооружены, но боже, что это было за оружие! Какие-то средневековые пищали, старые кремневые ружья, карабины и пистолеты прадедов, дубинки со свинцовыми наконечниками, кинжалы, стилеты, корсиканские и каталанские ножи, даже вилы и мотыги. Каждый вновь прибывший с гордостью показывал свое вооружение. Обмундирование было тоже под стать оружию: от бархатных камзолов и замшевых штанов до холщовых крестьянских рубах и рваных сандалий. Однако ни самих волонтеров, ни Гарибальди это не смущало: была бы у людей добрая воля, вера в победу своего дела, настоящая любовь к родине. Ни о какой военной науке и стратегии новые бойцы и слыхом не слыхали, ни один из них никогда не участвовал в настоящих сражениях. Поэтому Гарибальди приказал всех вновь прибывших разместить по флангам и в арьергарде «тысячи»: он хотел проверить, как поведут себя эти импровизированные солдаты, встретившись с регулярными войсками Бурбона.

Сиртори удалось еще вечером достать несколько коней. Часть их впрягли в орудия, других полковник роздал своим офицерам. Александр и Мечников тоже получили лошадей.

Александру достался низкорослый лохматый и очень послушный конек, которого он тут же окрестил по-русски — Горбунок, а Лев облюбовал и получил нервного горячего скакуна, по имени Прыгун. Обоим друзьям сейчас же, вечером, захотелось попробовать новых коней под седлом. Вот как случилось, что уже поздно вечером на отдаленной уличке, спускающейся к морю, молодые офицеры повстречали своего пропавшего маленького денщика.

— Да где же она, Лючия? — повторил свой вопрос Александр.

Но Лука только вертелся вьюном да бормотал что-то неразборчивое.

— Что ты говоришь?

— Санто Джованни! Санта мадонна! Приснилось мне это, или, может, это все колдовство, — шептал Лукашка. — Ведь только что эта бешеная была вот тут, рядом со мной, только что мы с ней говорили.

— Так куда же она девалась? И где ты нашел Лючию? И где капитан Датто, за которым ты побежал? — забросали его вопросами оба друга.

Пришлось Луке доложить во всех подробностях синьорам офицерам, где он был и что делал после того, как убежал следом за Датто из телеграфной конторы.

Услышав, что Датто держал Лючию запертой в рыбачьей хижине, Мечников кивнул.

— Я был еще тогда, на «Пьемонте», убежден, что он знает, где скрывается девушка, — сказал он. — Ведь при высадке он был абсолютно спокоен.

— Нет, но каков негодяй — принуждать беззащитную девушку быть его женой! — горячился Александр.

— Ну, не очень-то она беззащитная, — вмешался Лука. — Послушали бы вы, как она шипела на него, как вопила на весь дом: «Я люблю синьора Алессандро! Я люблю только его одного!»

Конек-Горбунок сделал неожиданный курбет, и всадника с лошадью отнесло от Мечникова и Луки, будто сдуло ветром.

— Ах ты, с-скотина! — Александр усмирял ни в чем не повинного конька и казался совершенно поглощенным этим занятием. — Уж я тебя заставлю слушаться!

— А вы не колите его изо всех сил шпорами, — спокойно посоветовал Лев. Потом обратился к Лукашке: — Значит, когда ты вызволил синьорину из-под замка, ты повел ее к нам?

— Ну да, а куда же еще? — удивился Лука. — Она же сама этого хотела. А когда я сказал, что доложу обо всем вам, она вдруг как раскричится: «Ты с ума сошел! Ты с ума сошел!» А тут вы и подъехали. Я говорю: «Это наши!» Подскочил к вам, а она вдруг возьми да и сбеги! И чего ей было нужно, не пойму. Шальная какая-то девка, — заключил свой рассказ Лука.

— Ну, теперь, кажется, все понятно. По крайней мере, мне. — Лев покосился на Александра. — А вам, мой друг?

— Да, да, конечно, — пробормотал Александр, все еще возясь с Горбунком. — Но не пора ли нам вернуться, Лев? Ведь нас, верно, ждут?

— Пора. — Мечников подозвал Луку. — Садись, Всемирный Следопыт, в седло либо ко мне, либо к синьору Алессандро. Эх ты, Следопыт, упустил ты и синьорину и капитана Датто! А все потому, что погнался за двумя зайцами сразу, — прибавил он с упреком.

Смущенный Лукашка предпочел взобраться на Горбунка, подальше от строгого капитана Леоне. Всадники повернули в город, к древнему католическому монастырю, во дворе которого расположился отряд Сиртори.

Там уже горели костры, и Пучеглаз успел приготовить целый котелок неизвестно где раздобытого кофе. Он долго ждал своих русских друзей, но потом сон его сморил, и он растянулся прямо на земле, подложив под голову походную сумку. Здесь, в углу двора, у древней стены, и нашли его возвратившиеся всадники и Лука. Лукашка, наскоро пожевав что-то, подозвал к себе Ирсуто, который подозрительно обнюхивал всех соседей, и, привалившись к Пучеглазу, тут же уснул. Собака прилегла у костра, повздыхала, как усталый человек, и тоже заснула. Не спали только двое друзей. Мечников порылся в сумке, вынул походный альбомчик и развернул его, приготовляясь «по горячим следам» занести в него свои впечатления о начале экспедиции. Альбомчик раскрылся на том самом пейзаже с домиком, который Лев показывал зимой своим приятелям-студентам на Васильевском острове. Теперь, разглядывая этот рисунок, он вспоминал новогодний вечер, Наташу Осмоловскую и свои тогдашние мечты о коммуне в Италии. Сколько воды утекло с того зимнего вечера! Как далеки сейчас от этого сицилийского монастыря и братья Дремины, и Наташа, и то, чем жил тогда Мечников! Кто мог бы предположить, что в начале мая он и Есипов будут в красных гарибальдийских рубахах лежать у костра рядом с бойцами, пришедшими освобождать Сицилию! Мечников порывисто перевернул страницу с домиком, вынул карандаш и принялся быстро писать и набрасывать на полях наиболее характерные бородатые физиономии соседей по бивуаку.

Александр не спал. Он, как всегда, думал об «Ангеле-Воителе». Никогда еще не чувствовал он так ясно, как серьезна и как возвышенна его любовь. Правда, любовь эта его состарила, сразу перевела из детства в зрелость, потребовала от него мужества, воли, терпения. Но ему так посчастливилось: женщина, которую он полюбил, исповедует те же идеи свободы, что и он, так же думает, так же чувствует. Он может довериться ей, делиться с ней всем, что его тревожит, следовать ее указаниям. Она будет горда, если ему удастся что-то сделать здесь для Италии, ведь она сама благословила его на этот поход…