Воздушные разведчики - Владимир Силантьев

Некоторые разведчики подружились с девушками из батальона аэродромного обслуживания, который закрепили за нашим отдельным полком. БАО путешествовал с нами постоянно по всем полевым аэродромам. Его четко работавшие службы обеспечивали наши самолеты горючим, боеприпасами, запчастями. Работники БАО кормили, лечили, обстирывали, одевали нас, раз в неделю топили баню.

Война продолжалась. Теперь летчики и штурманы, которые встречались с боевыми подругами, стали еще строже относиться к себе, к своим полетам. Они испытывали двойную ответственность -перед Родиной и перед любимой.

Иди в огонь за честь отчизны, За убежденья, за любовь...

Эти некрасовские строки я переписал в один из боевых листков эскадрильи в те дни. Думал, политрук Пронькин забракует, но он ничего не сказал.

Девушки старались не показывать волнения, когда их дружки улетали в тыл врага. Но можно ли сохранять спокойствие, если твой любимый мог не вернуться, погибнуть, попасть в плен?

Ефим Мелах едва отбился от "мессеров", вернулся с раненым мотором. Двигатели "обрезало", когда самолет снижался на посадку. Он падал, не дотянув двухсот метров до бетонированной полосы. Мелах успел только крикнуть Ящуку, чтобы тот крепче держал его в кресле, когда самолет ткнется в глинистую землю. Штурман удержал друга, иначе Мелах разбился бы о козырек кабины, как разбиваются сегодня автомобилисты при столкновении. Но сам Ящук повредил плечо. Вылечился, продолжал летать, но на лыжных соревнованиях вынужден был выступать с одной палкой - плечо побаливало.

Вслед за этим Петров посадил раненую машину "на живот" поперек взлетно-посадочной полосы. Он летал на разведку коммуникаций гитлеровцев в районе Лепеля. Задание выполнили без происшествий, до линии фронта оставалось совсем немного, как вдруг радист Чашечников закричал: "Командир, справа с тыла атакуют шесть "фоккеров"!" Виктор не успел сманеврировать, как мимо бомбардировщика скользнули огненные трассы. "Экипажу наблюдать за воздухом!" - скомандовал летчик и бросил "пешку" в отвесно.е пикирование. Радист просигналил, что истребители отстали.

Впереди показался родной смоленский аэродром. Но самолет был поврежден, заклинило рули высоты. Стоило выпустить шасси, как машина резко падала на нос и не слушалась летчика. Проявив настоящее мастерство, Виктор приземлил машину "на живот": "Пешка" была .изрешечена осколками снарядов. Механики нашли пробоины в лопастях винтов, бензобаках.

Мой новый командир, малоразговорчивый Валентин Сугрин был отличным разведчиком. Он умел концентрировать в воздухе всю свою энергию и внимание. Крепко сбитый, Сугрин и в небе выделялся напористым характером. Его штурман Евгений Романов очень хорошо знал свое дело. Ребята летали на разведку почти каждый день. Мой третий самолет - тьфу, тьфу! - работал безотказно.

И вот однажды в конце июня Сугрин не вернулся.

Уже на исходе был третий час с момента вылета. Ждать было бессмысленно, но мы не уходили с аэродрома и пристально всматривались в сторону заходящего солнца. Ведь могли сесть на вынужденную, подзарядиться горючим и прилететь. Но они не прилетели. Когда в тяжелом раздумье я добрел до наших казарм, то увидел на крыльце сгорбившуюся Шуру, писаря нашей эскадрильи. По щекам ее текли слезы, она шептала какие-то невнятные слова и, казалось, обвиняла в гибели ее любимого Валентина нас. Я попытался было ее успокоить, но вызвал лишь еще более громкие рыдания у девушки.

"СМОЛЕНСКИЕ ВОРОТА"

После освобождения Смоленска наши войска остановились на подступах к Витебску и Орше. Гитлеровцы создали тут мощный оборонительный рубеж не только на земле, но и в воздухе. Но дальним разведчикам было сподручнее переходить линию фронта именно здесь, через "Смоленские ворота". За ними лежал прямой путь на разведку и фотографирование важных объектов на территории Белоруссии, Литвы и Латвии. Однако "ворота" денно и нощно охранялись гитлеровскими стервятниками. Разведчиков стали сбивать. Чтобы сохранить боеспособность полка, командование решило посылать разведчиков в обход "ворот". Опыт показал, что наиболее безопасный маршрут пролегал севернее, между Витебском и Полоцком.

Летчикам приходилось целый час лететь над своей территорией, а затем они пересекали линию фронта. На полет в тыл оставалось мало горючего. Но другого выхода не было. "Смоленские ворота" были заперты - все подходы к ним защищались мощными средствами ободраны. Еще осенью 43-го Сугрин с Романовым узнали, чего стоит полет сквозь эти "ворота". Они вылетели на разведку рубежей обороны гитлеровцев на участке Витебск - Орша и впервые по-настоящему встретились лицом к лицу со смертью. Как раз этот полет и заставил командование задуматься, как воевать дальше.

Осень выдалась теплой, хотя и дождливой. Сугрин, как всегда, даже в непогоду приехал с непокрытой головой. В шлемофоне на земле ему было жарко, а пилотку не хотелось брать в полет. Романов же был при полном снаряжении. От его шлемофона, словно косичка, болтался шнур с вилкой подключения, а на боку - планшет с полетной картой. Как и стрелок-радист, Евгений обычно надевал широкие очки, и оба были похожи на мотоциклистов.

Но вот отданы последние указания. Валентин забрался в кабину, опробовал, плавно ли работают элероны, и, высунувшись в окошко, крикнул:

- От винтов!

- Есть от винтов!

В этот момент летчик надел наконец шлемофон. Метеобоги обещали неважную погоду в районе разведки. И они не ошиблись. Шел дождь, небо было в сплошных облаках. Когда пробили облачность, увидели, что находятся на подходе к цели. Евгений включил фотоаппарат, и почти одновременно вражеские зенитки открыли ураганный огонь.

- Маневр, Валя, маневр! - крикнул ему штурман и потянулся к выключателю фотоаппарата.

- Наплевать и забыть про зенитки! - зло крикнул Сугрин. - Вперед, к цели! Пусть попробуют сбить...

Снаряды рвались справа и слева от фюзеляжа. Чувствовалось, как мелкие осколки стучат об алюминиевое тело самолета. Но Валентин не собирался пикировать или сворачивать в сторону. При любом маневре объектив аппарата оказался бы смещенным. Фотографирование пришлось бы повторять, а значит, делать второй заход на цель.

Начинать все сначала было равносильно самоубийству. Сугрин всполошил всю противовоздушную оборону врага. Поблизости от объекта разведки находился вражеский аэродром с истребителями, они уже поднялись на перехват. Не успел Сугрин подумать об этом, как навстречу из облаков вынырнули два "фоккера". Фашистов явно наводили по радио с земли. Один из них мелькнул перед носом "пешки", но реакция Сугрина была мгновенной. Он нажал на гашетку переднего крупнокалиберного пулемета и увидел, как огненные трассы прошли под крылом стервятника. Валентин потянул штурвал на себя, дал форсаж .моторам и скрылся в облаках.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});