Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев

о коммунизме эту власть пугает до судорог, поэтому она стремится эту правду спрятать, закопать поглубже, то советское прошлое, которое для нее представляет наибольшую опасность — оболгать и оклеветать. 7 ноября — вычеркнуть из памяти народа. Мавзолей — драпировать. Величайшую эпоху коллективизации и индустриализации, Победы, восстановления страны после войны, эпоху торжества коммунизма — представить временем преступного насилия над народом преступного тоталитарного режима.

Я не думаю, что у нас во власти настолько глупые и недальновидные люди, которые не понимали, чем в будущем для них обернется (уже обернулось) признание за факт существование секретных соглашений между СССР и Германией к договору о ненападении от 1939 года, признание вины за расстрел поляков в Катыни. Но другого выхода не было в то время, когда происходил окончательный слом остатков социализма в стране. Другого выхода не было и когда окончательно правящая верхушка отказывалась от коммунистической идеологии (справедливости ради, к тому времени от этой идеологии осталась одна маскировочная риторика), чтобы не выбросить в народ факты преступности сталинского, коммунистического, режима.

А чьими руками это власть может делать, чтобы вызвать у людей доверие к «фактам»? Кому люди больше всего доверяют? Правильно — ученым. Прошлое каких ученых касается? Историков.

Но, товарищи дорогие! Какими же нужно быть идиотами, чтобы сделать приложение к международному договору, к этому, так называемому, Пакту Молотова-Риббентропа, с грубой грамматической ошибкой?! И какими невероятными идиотами нужно быть, чтобы еще публиковать этот «оригинал»?! Такая же история с документами по Катыни. Но там хоть массив небольшой, негде было по-настоящему разгуляться интеллектуалам с ярко выраженной умственной неполноценностью, но у нас есть значительный массив совершенно потрясающих документов.

Мы с вами рассмотрим эти документы о «преступлениях тоталитарного режима», как вы уже догадались, именно о том, что в историографии получило название Большого террора, о событиях 37–38-го годов. Такое, такие документы, могли сделать только люди, начисто лишенные даже не профессиональной гордости, а элементарного ума, способного хотя бы на элементарные логические построения.

Но как вы увидели в истории с Богуславским, эти «профессионалы» до сих пор не могут успокоиться, продолжают «обнаруживать» в архивах свидетельства преступлений Сталина, нагромождая и так уже на огромную кучу нелепых подделок все более удивительные творения своих рук.

Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.

Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?

Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.

Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.

Некоторые мои товарищи склоняются к тому, чтобы сделать в архивах копии документов, провести их экспертизу и потом использовать результаты экспертизы в пропагандистских целях для разоблачения фальсификаций доказательств БТ. Я категорически против этого.

Во-первых, экспертиза по копии (а оригиналы для проведения экспертизы архивы не выдают) сама по себе ничтожна, выводы эксперта будут предваряться словом «предположительно».

Во-вторых, я хорошо знаю публику, которая нам противостоит, поэтому полагаю опасаться, что тот документ, с которого мы сделаем копию, либо вообще исчезнет из архивного дела, либо будет подменен другой фальшивкой, а нас обвинят в подлоге. Поэтому, не прикасаясь к документам в архивах, мы сохраняем свои руки чистыми. Мы берем только те доказательства и работаем с ними, которые представила противоположная сторона. Если по какому-нибудь документу, опубликованному этими «историками», после изучения и анализа нами будут сделаны бесспорные выводы о его поддельности, то вся проблема экспертного доказывания его подлинности ложится на тех, кто его обнаружил и опубликовал. Хотя, эта обязанность и так на них уже лежит, потому что процесс обнаружения документов о преступлениях сталинского режима таков, что они сами по себе уже доказательствами не являются без экспертизы, но об этом дальше будет.

В-третьих, а что я должен смотреть в архивах, если блок документов по БТ, в том числе и в виде фотокопий многих из них, давно опубликован? Искать неопубликованные документы? Извините, но в архивах по заявке «дайте посмотреть дела с неопубликованными документами по репрессиям 37-го года» ничего не выдают. Архивисту от тебя нужна конкретика. Остается только запрашивать единицы хранения с теми документами, которые опубликованы, ориентируясь на сведения в исходниках. А зачем это нужно? Чтобы посмотреть, что