Рождение Люцифера - Чингиз Абдуллаев

– Вы перепутали жанры, – усмехнулся Дронго. – Я частный эксперт, а не наемный служащий. И мне не платят, а выплачивают гонорар за конкретную работу.

– Не обижайтесь, – попросил Райхман, – я остановил вас не из-за этого. Просто хотел вам сообщить, что готов удвоить сумму вашего гонорара. Теперь мне самому интересно понять, что именно происходит и кто мог нанять этого Моисеева. Знаете, господин Дронго, я ведь убежденный атеист. Но когда узнал о том, что с нами происходит, то начал верить… нет, не в Бога, это все-таки для меня слишком объемное понятие. Я начал верить в Дьявола. Иначе чем объяснить, что появляется человек, который решает испортить жизнь сразу такому количеству людей?

Дронго ничего не ответил, только молча смотрел на банкира.

Вечером того же дня они с Эдгаром Вейдеманисом сели на поезд, отходивший в Москву.

Глава 18

Как только Дронго оказался дома, он сразу принял горячий душ, выпил несколько стаканов крепко заваренного чая и сел за письменный стол. Итак, их шестеро. Шесть молодых людей, которые дружили и вместе работали на этом режимном предприятии. Потом они начали оттуда постепенно уходить. Двоих перевели в Санкт-Петербург, который тогда назывался Ленинградом. Остальные остались в Орехове Зуеве. Последним оттуда уволился Охманович. Итак, шесть человек. Начнем с Охмановича. Достаточно состоятельный, только его уволили, подставив с этим письмом. Понятно, что в сложной обстановке, накануне президентских выборов, ошибка Охмановича была слишком вызывающей, и уволили его справедливо.

Предположим, что он сам все и организовал. Денег у него достаточно, хотя мотивы абсолютно непонятны. Но он ведь оставался там до конца. Может, он за это время узнал что-то необычное или секретное? А потом подстроил собственное увольнение, чтобы иметь абсолютное алиби. И убрал Хузина. Он мог уговорить его нарочно поменять цифры. Ведь никого больше не убили, кроме Хузина. А вдруг его убрали нарочно, чтобы скрыть причастность Охмановича ко всем этим событиям? Итак, первый подозреваемый у них есть.

Второй, возможно, Борис Райхман. Он, конечно, переживал из-за ухода своей супруги. Но здесь очень интересны психологические мотивы. Его уязвленное самолюбие, его возможная импотенция, измена жены, появление рядом ее молодого друга могли перерасти в настоящую ненависть ко всему миру. И тогда он решил мстить. В том числе и своим бывшим друзьям, которые, может быть, узнали о его несостоятельности. Мотив более чем убедительный. И еще интересно, что об отношениях своей жены с Романом Керышевым он знал достаточно давно. А значит, имел время подготовиться. Кроме того, он самый богатый среди этой шестерки и вполне может потратить несколько миллионов на такие страшные «забавы».

Третий подозреваемый – сам Петер Кродерс. Ведь Дронго лучше других знает, насколько хитроумными бывают уловки организаторов преступления. Кродерс не мог не понимать, что рано или поздно все эти повторяющиеся с его друзьями несчастные события и трагедии вызовут вопросы и либо Мухамеджанов, либо Райхман, либо Охманович захотят разобраться, что именно происходит, и наймут частных детективов для расследования всех этих событий. И ведь Кродерс пострадал не так сильно, а цена земли могла быть искусственно завышена в условиях финансового кризиса, так сильно ударившего именно по Латвии. И тогда, чтобы скрыть свою причастность к этим событиям, Кродерс решил через своего двоюродного брата выйти на Эдгара Вейдеманиса и самого Дронго. Версия убедительная, но мотив непонятен.

Остальные трое могут быть подозреваемыми лишь достаточно условно. У Фазиля Мухамеджанова погиб сын, и ни один отец не станет убивать собственного сына, чтобы сделать себе такое страшное алиби. Тем более единственного сына, потерю которого он так страшно переживает. Эту версию можно даже не рассматривать. У Делии Максаревой сын провел в тюрьме почти два месяца, и здесь тоже случай более чем исключительный. Это ее сын, с которым Максареву связывали особо доверительные и близкие отношения. Тоже не подходит. Остаются Старовские. Сначала у них были проблемы, потом проблемы решились, а через полгода появились снова. Судя по выражению лица заместителя министра, он действительно не очень хотел подписывать это распоряжение о закрытии клиники Старовских. Но на него слишком сильно давили.

Теперь продумаем, что дальше. Хузин убит. Здесь цепочка обрывается. Звирбулис сбежал, он тоже ничего не знает и не понимает. Роман Керышев проклинает Моисеева, уговорам которого поддался, и не знает, как найти своего искусителя. Остается цепочка от сестры Виталия, водителя Райхмана. Нужно будет ее проверить. И еще судья Шевелева. Она вынесла явно неправовое решение. Интересно, кто именно сумел ее уговорить? И чем она руководствовалась, когда выносила подобное решение по клинике, принадлежавшей Старовским? Или на нее тоже оказали давление?

Дронго сидел за столом довольно долго и чертил различные схемы, пока ему не позвонил Эдгар Вейдеманис:

– Ты не забыл насчет сестры водителя Райхмана?

– Не забыл, конечно. А ты узнал ее адрес и номер телефона?

– Конечно. Пока ты обсуждал с банкиром моральные аспекты поведения его семьи, – шутливо добавил Эдгар. Ночью в поезде эксперт пересказал ему свой разговор с Борисом Райхманом.

– Никогда в жизни больше ничего тебе не расскажу, – шутливо пообещал Дронго. – Звони его сестре. Как ее зовут?

– Зинаида. Зинаида Трофимовна.

– Позвони и узнай, когда мы сможем с ней встретиться.

– Я уже позвонил, – сообщил Вейдеманис, – и уже договорился о встрече. Она будет через полтора часа у бывшего комплекса «Известий» на Тверской. Она там работает вахтером.

– Твоя прибалтийская скрытность меня однажды убьет, – рассмеялся Дронго.

Через полтора часа они уже разговаривали со старшей сестрой Виталия. Она оказалась женщиной необъятных размеров, веселой, улыбающейся, с круглым лицом и почти детскими косичками.

– Ваш брат сообщил нам, что некий господин Моисеев вышел на него через вас, – сказал Вейдеманис. – Вы не знаете, как мы можем найти этого господина?

– Конечно, знаю, – обрадовалась женщина. – Он приезжал ко мне и спрашивал номер телефона моего брата. Сказал, что его фамилия Моисеев. Но мой сын узнал его, когда этот господин приходил сюда во второй раз. Костя как раз привозил мне лекарство, он работает в газетном киоске и продает газеты и журналы. Костя сразу узнал его, хотя он и представлялся как Моисеев. Непонятно, почему он не хотел назвать свою настоящую фамилию.

– А откуда ваш сын его знает?

– Я же говорю вам, что он продает газеты и журналы. Не здесь, а в Сокольниках. И он мне сказал, что сразу узнал этого господина. Это бывший полковник милиции Бежоев. Иса Бежоев. У меня память на фамилии знаешь какая? Я ведь здесь вахтером уже восемь лет работаю, ни одну фамилию за это время не перепутала. Но Бежоев как Моисеев. Ну, да Бог ему судья. Раз так сказал, пусть так и будет. Только мой сын сразу узнал Бежоева и знал, что он – бывший полковник.

– А почему Бежоев два раза к вам приезжал?

– В первый раз он сказал, что едет к моему брату, спросил, работает ли еще Виталик в банке. Я ответила, что работает, и дала его телефон. А у Виталика, оказывается, мобильный телефон сменился. Вот этот Моисеев, или Бежоев, называйте как хотите, через три дня снова приехал, у меня как раз Костя был, и попросил домашний телефон Виталика, чтобы с ним встретиться в Санкт-Петербурге. Я и дала его домашний телефон. А мой сын сразу узнал полковника.

– Вы можете позвонить сыну? – спросил Дронго, протягивая свой телефон.

– Могу, конечно, – кивнула Зинаида Трофимовна и набрала номер телефона: – Алло, Костя. Тут пришли насчет твоего полковника. Да ты не бойся, они от Виталика приехали. Просто поговори с ними.

– Здравствуйте, Константин, – сказал Дронго, беря трубку. – Я бы хотел уточнить у вас, где раньше работал Бежоев.

– Я ничего не знаю, – быстро ответил молодой человек.

– Мы его друзья и давно ищем Бежоева. Только скажите, где он раньше работал?

– В нашем районе, в уголовном розыске, – сообщил парень. – Но я больше ничего не знаю.

– Больше ничего и не нужно. Спасибо. – Дронго убрал телефон в карман и улыбнулся женщине: – Большое спасибо, Зинаида Трофимовна, вы нам очень помогли.

Они вышли из здания.

– Поразительно, как бывает в жизни, – усмехнулся Эдгар. – Этот человек затратил столько усилий, чтобы остаться неизвестным. Всем представлялся как Моисеев, нашел телефон спившегося бомжа, на имя которого и зарегистрировал номер, сумел обмануть Звирбулиса в Риге, застрелил Хузина в Москве, вышел на водителя Райхмана в Санкт-Петербурге, подкупил Хасанова… Одним словом, проявил чудеса изобретательности и конспирации. И вдруг его разоблачает обычный торговец газетами, который случайно оказался рядом со своей матерью совсем в другом районе и точно знал, что его фамилия не Моисеев, а Бежоев. Я тоже думал, что этот тип должен быть каким-то образом связан с правоохранительными органами. Очевидно, бывший полковник милиции получил конкретные задания, которые он выполнял с большим усердием.