Сметенные ураганом - Татьяна Осипцова

– Минуточку! Почему вы вообразили, что я все еще вас хочу? И с какой стати решили, что стоите двадцать тысяч долларов?.. Шикарная женщина берет двести за ночь.

Униженная, она вспыхнула до корней волос, а в голове мелькнуло: «Неплохо зарабатывают эти проститутки! Всего сто ночей. Но у меня нет трех месяцев в запасе».

Шереметьев оторвался от спинки дивана и повернулся к ней.

– Итак, уточним. Я даю вам двадцать тысяч, и вы становитесь моей любовницей…

«Он сказал – даю», – мысленно перекрестилась она. Ей стало легче, будто камень с души свалился. А Юрий, сверкая глазами и всем своим видом показывая, насколько его забавляет ситуация, между тем продолжал:

– Однако в прошлые разы, когда я имел наглость делать вам подобные предложения, вы отказывали, да еще и обзывали меня всякими нехорошими словами… Воистину, мужскому уму не понять женской логики! Вы не желали пойти на это ради удовольствия, прикидываясь высокоморальной особой, но согласны пойти ради того, чтобы ваша семья не потеряла жилплощадь… Я всегда подозревал, что любая добродетель продается – вопрос лишь в цене.

– Вам доставляет удовольствие оскорблять меня? – выкрикнула она. – Оскорбляйте, сколько хотите – только дайте мне эти деньги!

Светлана не собиралась больше деликатничать и притворяться. Все вещи названы своими именами, все точки над «i» расставлены. А Шереметьев – он всегда был такой, естественно, ему хочется поиздеваться, помучить, расквитаться за попытку обмануть его. Что ж, она потерпит. Она вытерпит что угодно, и сейчас и потом… Лишь бы нависшая над семьей угроза отступила.

– Так вы дадите?

С видимым удовольствием он ответил:

– Нет, не дам.

До нее не сразу дошло, что он отказывает.

– Я не мог бы дать их вам, даже если б захотел. Во-первых, у меня с собой только пара сотен. Во-вторых, я через час уезжаю. Собственно, потому я и еду сейчас в Данию, что мои зарубежные счета арестованы. В России у меня счетов нет. Один тип, которому задолжал когда-то Советский Союз, арестовал мое судно и настоял на аресте счетов, пытаясь доказать, что я нажился на пресловутом «золоте партии». Я ведь имел отношение к деньгам, которыми расплачивались за гуманитарку. Конечно, у меня отличные адвокаты, они сумеют доказать, что я тут ни при чем, но мое присутствие в суде обязательно. Не явлюсь – могу проиграть дело.

Она не слушала. Только поняла, что он обманул ее, желая поиздеваться вдоволь, и вскочила, кипя от злости. Ей хотелось задушить его, выдавить пальцами наглые синие глаза, разорвать ухмыляющийся рот. Руки сами собой потянулись к мерзкому лицу, но он опередил ее, зажав оба запястья одной своей рукой, а другой крепко обхватив за талию. Она вырывалась, пыталась укусить. Злость, ненависть, отчаяние требовали выхода. Она изворачивалась и билась, стараясь освободиться, сердце колотилось как бешеное, дыхание участилось, но Юрий держал крепко. После непродолжительной борьбы он силой усадил ее к себе на колени.

– Света, перестаньте сейчас же! Вы что, хотите, чтобы я вызвал охрану?

Ей было все равно, кого он вызовет, хотелось лишь одного – убить его прямо сейчас! Но он стискивал ее все сильнее, она почти не могла дышать и, наконец, смирилась, ослабла в его железной хватке. Тогда он отпустил ее и осторожно пересадил на диван.

Затем налил почти полный бокал коньяка, поднес к ее губам и насильно заставил выпить. Коньяк тек по шее, но он держал, пока она не допила до дна.

Внутри все обожгло, и некоторое время Светлана сидела, пытаясь продышаться. Наконец закрыла рот и сделала попытку встать, но Шереметьев удержал ее.

– Не прикасайтесь ко мне! – взрыкнула она. – Я ухожу!

– Посидите еще, вам надо прийти в себя.

– Пустите! Поиздевались – и хватит!

– Кажется, я слышу знакомые интонации. Похоже, вы уже в порядке.

Напротив, она ощущала смертельную усталость, такую, что даже злости не осталось. Не было сил двинуться, ноги будто свинцом налились. Она все поставила на карту и все потеряла, даже гордость. Пару минут Света просидела, откинувшись на спинку дивана и закрыв глаза, но как только решилась их открыть и увидела перед собой физиономию Шереметьева, злость на него всколыхнулась с новой силой. Заметив это по ее гневно сведенным бровям, он усмехнулся:

– По вашему личику видно, что вы окончательно пришли в себя.

– У-у, как я вас ненавижу! – прошипела она. – Знаете, вы кто? Вы – негодяй, самый гнусный тип, которого можно себе представить! Ведь вы сразу догадались, зачем я пришла, и знали, что не дадите денег, но не остановили меня, продолжали издеваться. Могли хотя бы пожалеть…

– Пожалеть и упустить возможность услышать все, что вы напели мне?.. Я не мог отказать себе в удовольствии…

Он продолжал издеваться! Она вскочила на ноги, схватила сумочку и сделала шаг к двери.

– Постойте! – удержал он ее за руку, тоже поднявшись.

– Отвалите! – дернулась она.

Юрий отпустил ее и засунул руки в карманы. Она не заметила, как крепко, будто в отчаянии, он сжал кулаки.

– Я был вашей последней соломинкой? – спросил он, пристально вглядываясь ей в лицо.

– А вам-то что? – огрызнулась Света.

– Неужели у вас нет на примете двух-трех поклонников, которых можно развести на деньги?

– Нет, – коротко ответила она, думая о том, насколько он далек от реальной жизни – ее жизни, в которой и в помине нет состоятельных людей.

– Не верю, должен быть хоть кто-нибудь, кого вы сумеете охмурить… И вот что я хочу вам посоветовать: пытаясь добиться чего-то от мужчины, будьте погибче, пособлазнительней. Раньше вы кокетничали намного артистичней. И боже вас упаси выкладывать ему все, как мне сейчас. А когда станете предлагать свое… хм-м-м… «обеспечение», в надежде получить деньги – следите за глазами, они выдают вас с головой. Взгляд приговоренного к казни не разжигает пожара в мужском сердце. Лгите, лицемерьте, льстите – только не показывайте, насколько вам противно на это идти.

– Не нужны мне ваши советы, – вяло отмахнулась она.

Как он может так бессовестно паясничать после всего, что она ему рассказала? Мерзкий тип!

– Я вернусь через пару месяцев и, если вас не выселят до этого – помогу, – сказал он уже ей в спину.

– Боюсь, будет поздно, – не оборачиваясь, процедила Света и вышла.

Глава 12

Коридор был пуст. Через распахнутую дверь одной из комнат доносились голоса, мужской и женский.

– …С шефом едешь? Повезло. И куда вы?

– Вначале в Данию. У него там вроде дела… А потом он обещал, что мы отдохнем на каком-нибудь дорогущем курорте.

– Ты ведь уже не первый раз с ним едешь?

– Третий, – ответила женщина.

Света притормозила за раскрытой дверью.

– Так может, хватит тебе у шеста крутиться?

– Нет уж. Тут я на виду. Если папик бросит – не на панель же идти, за полтинник? Я себе цену знаю…

«„Самые шикарные женщины берут по двести за ночь", – вспомнилось Свете. – Сукин сын! Это он ей по столько отваливает, да еще на курорты возит?»

Стиснув зубы и приняв независимый вид, она поравнялась с входом и невольно заглянула в комнату. Охранник стоял спиной, а в глубине, развалившись в кресле, курила рыжеволосая, та, что извивалась в сексуальном танце на сцене. Девица с интересом посмотрела на Свету, она в ответ смерила ее презрительным взглядом, отвернулась и зашагала дальше.

Охранник выскочил в коридор.

– Вас проводить?

– Нет, спасибо, – бросила она на ходу.

Когда Светлана покинула здание клуба, часы на углу показывали начало первого. В метро опоздала, поняла она, а пешком добираться часа полтора, не меньше.

Похолодало, мелкая морось сыпалась с низкого и темного, без единой звезды, неба. Укутав плечи бесполезным тонким шарфом, она двинулась по пустынной улице в сторону дома. Шагала быстро, не разбирая дороги, не пытаясь обойти многочисленные лужи, блестевшие в свете редких фонарей. Она уже не беспокоилась, что промочит туфли и забрызгает подол своего платья. Наплевать. Все равно этот наряд больше никогда не потребуется. Некого ей соблазнять, разве что бандитов, которые обещали…

«Я не буду думать об этом!» – приказала себе Света.

Довольно скоро она промокла и стала дрожать. Выпитый коньяк больше не согревал. «Если и доберусь до дому не изнасилованной, что само по себе будет чудом, то воспаление легких схвачу как пить дать», – подумала она и прибавила шагу.

Миновав пустынные безлюдные улочки, она вышла на улицу Маяковского. Несмотря на поздний час, движение здесь было оживленным, и пришлось встать под фонарем на перекрестке, пропуская поток машин. Вдруг одна из них, только что свернувшая с Некрасова, затормозила, сдала назад и остановилась перед Светой.

«За проститутку приняли», – испугалась она и, обогнув машину, кинулась через переход.

– Света! Харитонова! – послышался окрик за спиной, и она облегченно выдохнула: кто-то из старых знакомых… Вот бы до дому довез!