Ты и Я - Сводные (СИ) - Сью Ники

— Ты обалдел, Беляев? — выплюнула недовольно Романова, пытаясь вырваться из надежной хватки.

— Разговор есть.

— Я что тебе мешок с картошкой? Руки убрал, придурок! — процедила сквозь зубы Наташка. В ее глазах огня было больше, чем на любом тренировочном стрельбище.

— Уберу, думаешь мне охота тебя трогать? — фыркнул Беляев.

— Что тебе надо от меня? — уже более спокойно спросила Ната. Саша замедлил шаг, и наконец, отпустил девчонку. Они шли рядом, и со стороны вполне могли сойти за парочку. Оба красивые, оба притягивали чужое внимание.

— Скажи Даше, что я хороший парень. — Заявил Беляев.

— О Боже! — возвела Романова глаза к небу, громко вздыхая. Ей было смешно, да и в принципе, просьба была странной. Сашка и сам понимал. Но другого пути он не видел. Явно подруги напели гадостей про него, не просто же так Лисицына выстроила надежную стену. Иногда кажется, вот-вот преграда разрушиться, а потом опять по новой.

— Давай не будем друг другу мешать. Я же знаю, ты напела про меня гадостей. Уж кто, а ты это можешь.

— И это ТЫ мне говоришь? — Наташка резко остановилась. Склонила голову на бок, губы поджала, и куда вся куклятская красота подевалась.

— Уже два года прошло, что ты бесишься до сих пор?

— Я ведь тебя тогда также просила, по-человечески, Саш! Я умоляла не лезть в мои отношения. А ты что? Ты что сделал, а? — на последней фразе Романова сорвалась на крик. Ее грудь то и дело поднималась, выдавая нервозное состояние.

— Хочешь сказать, это я виноват, что вы расстались? — Беляев тоже не стал терпеть. Он умеет кричать, тем более, когда ему в мешок закидывают чужие заслуги.

— А кто? Кто сделал доброе дело?

— Ты же поверила, сама все решила. Если любила, то что не побежала с пеной во рту отстаивать своего ненаглядного? Нет, Наташка, — Саша сделал шаг вперед, склоняясь над девчонкой. Неужели она всегда была такой, неужели она могла ему когда-то нравиться. — Это Ты сломала свои отношения, а не я. Да, не без моей помощи вы потерпели фиаско. Но и не без твоей.

— Конченный урод! Больной на голову! — завопила Романова, топая ногами.

— Отпусти и живи дальше, делов-то?!

— А может я люблю его до сих пор, не думал? Может я ночами плачу, потому что тоскую по нему? Ты вообще обо мне хоть раз думал, а? Да тебе плевать на всех. И на Лисицыну в том числе. Зачем она тебе? Что телки перестали давать? Или у вас новое развлечение?

— Ну так если любишь, — хмыкнул Сашка. — Пойди и скажи ему об этом. Пусть знает, что Королева готова для него на все.

— Простой такой. Думаешь, все как твои шлюхи, готовы падать в ножки, стоит их только поманить? — Романова подняла подбородок и со всей девчачьей силы ударила кулачками в грудь Беляеву. Удар был слабый, но выражал всю ту неприязнь, которая копилась годами в женском сердце.

— Да он тебя никогда не любил, слышишь? — Саша обхватил пальцами кисти рук Наты, и резко дернул на себя. Она чудом смогла удержать равновесие. Их взгляды прожигали друг друга, а ненависть росла в геометрической прогрессии. — А ты променяла меня, человека, который готов был подарить тебе весь мир. Меня, который бегал за тобой с пеленок. И что теперь? Счастлива? Ты ему нахер не нужна, и знаешь что? Мне ты тоже нахер не нужна.

Глава 21

Даша

Стоило мне только переступить порог квартиры, как из кухни высунулась голова Ильи. Он смотрел на меня каким-то серьезным и крайне подозрительным взглядом, будто поймал вора за кражей. Потом полностью вышел, опять в образе аля Бэтмена: с мантией из пледа на плечах. В этот раз смешок сдержать не удалось.

— Вот, — протянул Царев внезапно градусник, не дожидаясь даже пока скину обувь.

— А может я хоть разденусь для начала? — выпалила, как на духу я.

— Можешь раздеться, хоть стриптиз станцевать, но сначала температуру озвучь, девушка в красном платье, — то ли пошутил, то ли наехал — тон Ильи для меня оставался загадкой. Он вроде говорил серьезно, даже вздохнул для пущего эффекта. Фразу про платье я пропустила, хотя хотелось высказать недовольство. Пусть своей Нине говорит, куда ей ходить и в чем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Цунами накроет наш скоромный городок раньше, чем я для тебя станцую, — фыркнула недовольно, и схватила градусник. Покрутила его перед глазами, и поняла, какие мужчины в этом плане все-таки забавные.

— Все очень плохо, Илья!

— Да ладно? — Царев аж в лице поменялся, побледнел. Потом в очередной раз громко вздохнул и поплелся на кухню, волоча по полу покрывало. Я скинула обувь, а затем вошла следом, продолжая мысленно потешаться.

— Тридцать шесть и девять, — достаточно эмоционально взмахнула руками я. Илья никак не отреагировал, молча уселся на стул, расставив широко ноги, а голову запрокинул к потолку.

— Когда эта фигня закончится, я уже задолбался болеть. Даш, сделай мне терафлю что ли, — жалобным тоном попросил сильный мужчина.

— Да, — протянула я певуче, — с такими-то градусами из дома выходить опасно. А вместо терафлю, сделаю тебе лучше молока с медом. У тебя, кстати, как горло, болит еще?

— Болит! Температура думаешь просто так скачет? А терафлю почему нет? Знаешь, как фигово я себя чувствую! — возмущенно продолжал Царев. Даже губы поджал обиженно, ну ребенок ей Богу. Как тут устоишь? Вот и я не устояла, подошла, чуть наклонилась к нему и потрепала по волосам.

— Эй, ты чего? — вспыхнул Илья, отталкивая мою руку. Мы замерли друг на друге: он удивленно скользил по мне глазами, а я отчего-то смущенно припустила ресницы. Щеки начал покрывать жар, и дабы хоть немного взять ситуацию под контроль, мозг подсказал совершенно неожиданную команду.

— Точно! У нас же мазь есть, давай компресс сделаем? Мне всегда помогает.

— Компресс?

— Угу!

Это было максимально лишнее предложение. Но порой, мы понимаем исход только тогда, когда он наступает. Поэтому я вытащила из холодильника мазь, взяла пищевую ленту, отрезала нужный кусочек и протянула все это добро Цареву. Он, естественно, озадаченно вскинул бровь, явно не понимая, что должен делать.

— Горло натереть, ты… никогда не ставил компресс?

— Бабушка в детстве ставила, но на водке там или… на коньяке. И обычно она это делала сама, я только голову поднимал. Так что давай не будем нарушать традиции. Я подниму, а ты все необходимые махинации произведешь.

Ответить Илья мне не дал. Подбородок его приподнялся, а плед чуть припустился вниз, открывая моему взору шею и область ключиц. В глаза сразу бросилась серебряная цепь, как на фотке в WhatsApp: толстая, объемная, с очень красивым переплетением.

— Какой ты безрукий.

— Долго еще ждать?

— Фига! А где «пожалуйста», Дашенька?

— Дрессировке не поддаюсь, Дашенька, — имя мое Царев иронично пропел по слогам, а затем и вовсе усмехнулся. Правда, без всякой желчи, по-доброму как-то. Я вздохнула, отмазаться не получится. Сама предложила, вот и пожимай плоды.

Пришлось подойти ближе. Воспоминания внезапно нахлынули: вечер, комната Ильи и мы едва не поцеловались. Сердце бухнуло, дыхание перехватило. Но я сглотнула, сделала глубокий вдох, и слегка наклонилась вперед. Нужно просто отключить голову, выгнать все лишнее прочь. Подумаешь, Царев сидит прямо передо мной на расстоянии десяти сантиметров, подумаешь его запах назойливо захватывает в свою власть. У него есть Нина, напомнила я себе. А еще он откинул самый ужасный комплимент на мое новое платье. Нечего смущаться!

Илья мне не нравится! А если, до ненормального нравится, то это временное явление. Завтра он поправится, прекратит сидеть дома, мы отдалимся, и все пройдет, как осенняя гроза. Только почему-то в реальности следовать командам и строгим наставлениям оказалось тяжело. Безумно тяжело.

Я выдавила немного содержимого из тюбика и аккуратно коснулась шеи парня, в зоне лимфоузлов. Провела пальчиком, стараясь втирать в кожу мазь как можно нежнее. Царев покорно молчал. Наклонял голову то вправо, то влево, и иногда мне казалось, что он не в потолок смотрит, а на меня.