Поле боя — Украина. Сломанный трезубец - Георгий Савицкий

«Вот и все. Теперь кости — за борт!» — подумал Щербина. Опустить щиток шлема, переключить подачу кислорода, подобрать руки и ноги, спину — ровно, иначе двадцатичетырехкратная перегрузка за полсекунды сломает позвоночный столб, как спичку, голову откинуть на заголовник. «Поехали!» — Олег нажал на предохранители и рванул красные ручки катапульты. Полыхнули заряды самоуничтожения на секретных приборах, клацнули аварийные обхваты, отлетел колпак кабины, и чудовищная сила вышвырнула кресло из кабины гибнущего истребителя. Катапультное кресло закрутило в потоке, свет в глазах летчика померк.

* * *

Генерал стоял на краю взлетно-посадочной полосы и следил за садящимися самолетами. Ему уже доложили о потерях — было сбито три истребителя Су-27, один из бомбардировщиков разбился уже на обратном пути, летчики Су-24 не имели опыта полетов на сверхмалой высоте. Девятка «Грачей» потерь не понесла, хотя два штурмовика сели на вынужденную, дотянув, как говорится, «на честном слове и на одном крыле». Командир прикрывающей восьмерки Су-27 тоже не вернулся из боевого вылета. А у него осталась беременная жена… Как ей теперь в глаза смотреть?..

Генерал развернулся и, сгорбившись, пошел к штабу.

— Все сели? — встретил его вопросом командир полка.

— Все. Из тех, кто вернулся…

— Черт! — полковник Михайлов в сердцах шарахнул кулаком по столу. — Не нужно было отпускать его в этот вылет. Щербина — самый опытный летчик в полку.

— Если бы не он, то америкосы посбивали бы все наши самолеты, — тихо ответил генерал. — Он спас всю группу…

Полковник Михайлов с силой сжал виски.

— Что я его жене скажу?

Так они и сидели молча, никто не решался первым признавать страшную правду. Примерно минут через сорок в штаб ворвалась растрепанная Оксана.

— Где он?! Олег уже сел?

Полковник Михайлов оторопело поднялся со своего места.

— Оксана, ты как сюда попала?!

— Дежурный офицер на КПП пропустил. Геннадий Викторович, где Олег? — повторила она свой вопрос.

— Понимаешь, Оксаночка…

Уже по тону полковника Михайлова Оксана поняла все и медленно опустилась на стул. Готовое сорваться рыдание застыло на ее губах.

Внезапно снаружи раздался какой-то шум и звуки, похожие на работу мотоциклетного мотора. Полковник Михайлов выглянул в окно и не поверил своим глазам — над полосой кружился легкий самолетик, в котором полковник опознал польскую «Вильгу» — буксировщик планеров.

Все не сговариваясь выбежали из штаба. Самолет покрутился и пошел на посадку. Было несколько странно видеть его рядом с грозными «МиГами» и «Су». Зарулив на стоянку, где раньше стоял Су-27 капитана Щербины, летчик выключил двигатель. Открылась дверца, и на бетонку спрыгнул не кто иной, как сам капитан. Немая сцена продолжалась недолго, набежавшие летчики взяли его на руки и стали подбрасывать своего командира.

— Живой, чертяка! Живой!!!

— Да что вы делаете?! Да, елки!.. Отпустите.

Наконец, смеющиеся летчики поставили своего командира на землю. К нему подбежала Оксана и бросилась на шею, плача от счастья.

— Олеженька, ты вернулся! Родной мой.

— Оксанка, ну куда бы я от тебя делся?! Не плачь, любимая, перестань… Солнышко, неудобно же перед командирами…

— Ничего-ничего, дело молодое, — улыбаясь, разрешил генерал.

— Товарищ генерал, все сели?

— Все, кто вернулся. — Генерал рассказал ему о разбившемся бомбардировщике.

— Ясно, — вздохнул летчик. — Принимайте трофей, — он указал на легкий самолетик. — Кстати, — он хлопнул по плечу подошедшего Александра Черных, — твое пиво — в «Вильге». Ящик «Хольстена» подойдет?

— Что, махнул не глядя? — усмехнулся генерал, вспомнив незабвенный фильм Леонида Быкова.

— Да нет, трофей внутри. Я вам сбитого американца привез.

— Ну, дела! Олег, как это у тебя получилось?

— Напоите чаем — расскажу.

* * *

…Олег пришел в себя от резкого порыва ветра. Автоматической системе все же удалось стабилизировать катапультное кресло и принудительно раскрыть парашют. До земли уже оставалось меньше сотни метров, оранжево-красный купол раскачивался под порывами ветра, который нес парашютиста поневоле на деревья. Олег успел сгруппироваться. Ноги вместе, руки на лямки, тыльной стороной внутрь, чтобы не поранить предплечья о ветви. Перед глазами мелькнула зелень, раздался хруст и треск. Летчик пробил крону молодого деревца и завис, раскачиваясь на стропах в полутора метрах над землей.

Олег щелкнул замками отцепки подвесной системы и упал на мягкую траву. Ощупав себя и убедившись, что кости целы, Щербина поднялся на ноги. Немного кружилась голова, подташнивало, во рту чувствовался солоноватый привкус крови.

Летчик огляделся. Рядом лежало катапультное кресло, отделившееся в момент раскрытия парашюта. Он подошел, оторвал верхнюю часть сиденья. Внутри находился контейнер с носимым аварийным запасом: едой, медикаментами, сигнальными патронами и специальными дымовыми шашками. Здесь же были уложены аварийная рация «Комар» и самая увесистая и необходимая на войне часть аварийного снаряжения — укороченный автомат Калашникова АКС-74У и три запасных магазина к нему. Еще два Олег носил в самодельном разгрузочном жилете поверх камуфлированного летного комбинезона. В жилете также была кобура со «стечкиным» и запасными обоймами, боевой нож, выменянный еще давно у одного десантника, аптечка, пара перевязочных пакетов, галеты, шоколад, фонарик и прочая нужная мелочь.

«Выпотрошив» НАЗ, Олег сориентировался по компасу и зашагал на юго-восток. Примерно после сорока минут ходьбы его внимание привлек шорох и хруст веток, словно кто-то ломился сквозь кустарник.

Олег мгновенно распластался на траве, выставив короткий толстый ствол автомата. Из кустов на тропинку вышел человек, тоже одетый в летный комбинезон, только на рукаве у него была эмблема в виде стилизованного белоголового орла. Не заметив опасности, незнакомец прошагал по тропинке.

— Stay here! Hands up, mother fucker! — Олег держал американского летчика на мушке.

Тот послушно поднял руки.

— Don’t shoot! I am an American pilot. Save my, and will be paid. A lot of money![39]

— Знаю-знаю, что ты пилот. Руки за голову. — Присев возле военного и держа автомат в одной руке, Олег быстро обыскал его, вытащил из кобуры «беретту». Пока «шмонал» американца, рука с автоматом порядком затекла. «Да, это не кино, где герой палит очередями, держа «калашников» на весу», — подумал Олег. Забрав у американца документы и стянув руки за спиной куском стропы, Щербина двинул его прикладом между лопаток.

— Пошел!

Вот так они и продолжили свой путь. У Щербины к тому времени созрел план собственного спасения. Олег понимал, что организовать эвакуацию в таких условиях, когда у самих вертолетов — в обрез, да еще при полном господстве в воздухе американцев, просто невозможно. Но перед самым катапультированием он приметил площадку, похожую на полевой аэродром. Во время полета пилот всегда осматривается в поисках места для аварийного приземления. Этого требуют правила летной эксплуатации, которые со временем въедаются в подкорку мозга и становятся привычкой. Туда они сейчас и направлялись.

Один раз над ними пролетел «Черный ястреб». Олег сразу же юркнул под дерево, а пленный американец попытался было привлечь к себе внимание. Правда, со скрученными за спиной руками получилось плохо, да еще и разозленный Олег саданул его прикладом по ребрам. Вообще с пленным он не церемонился: их никто сюда не звал, а поставленные вне закона собственным правительством повстанцы конвенций об обращении с военнопленными, естественно, не подписывали.

Развернувшись над лесом, вертолет ушел куда-то к Днепропетровску. Олег втайне позавидовал американскому летчику — вон какая за ним силища. Сбили, и вертолеты за ним высылают, да и на авиабазе у них курорт… Был.

Полевая площадка, которую заприметил с воздуха капитан Щербина, оказалась заброшенным аэродромом авиационно-спортивного общества Украины — АСК ОСОУ. Двухэтажное заброшенное здание штаба, казармы с потрескавшимися стенами, разбитый, поросший травой асфальт дорожек, запущенный спортгородок… Олег грустно вздохнул — как всегда, у государства не было денег на настоящий, а не лубочный патриотизм. И что теперь с этим государством?..

Оставшиеся самолеты на заросшей бурьяном, когда-то заасфальтированной стоянке были в ужасном состоянии. Два стоящих рядом Ан-2 хлопали на ветру изорванным перкалем крыльев, силовой набор плоскостей сиял белым дюралем, словно кости скелета. Три учебно-тренировочных Як-52 стояли без винтов, элеронов и рулей, пневматики шасси были спущены. Рядом с одним из «Яков» валялся сорванный капот двигателя.

В относительном порядке была только старенькая «Вильга», которая, судя по виду, таскала планеры еще при Союзе. Но Олег, сняв капот и покопавшись в моторе, удовлетворенно хмыкнул. Пошарив по аэродромным постройкам, он нашел почти полную канистру бензина и банку масла. Заправив самолет и прокрутив винт, Щербина усадил на правое сиденье пленного американца. Тот за все время не проронил ни слова, наблюдая за действиями русского летчика. Потом высказался в том духе, что лучше бы русский его пристрелил, чем заставлял лететь на такой допотопной развалюхе.