Могильный червь (ЛП) - Каррэн Тим

Фрэнк слегка съежился, услышав, что он влюблен в Тару. Конечно, он знал, что они любят друг друга, но его признание в любви заставило его съежиться. Это заставило его почувствовать, что его собственные чувства к этой женщине были каким-то образом нарушены.

- Послушай, Фрэнк. Ты не поверишь в это.

- Продолжай. Я уже в шоке.

Стив закрыл лицо руками.

- Когда я пришел туда сегодня, я был чертовски влюблен в нее. И я не должен говорить это, так как ты был с ней первым... но, черт возьми, я был так влюблен в эту девушку. Я вскочил на крыльцо и постучал, а потом дверь открылась, и внезапно, внезапно я просто перестал любить.

- В смысле?

Стив посмотрел на него налитыми кровью глазами.

- На секунду мне даже показалось, что это не Тара. Я думал, это кто-то другой. Она не только вела себя по-другому, но и... выглядела по-другому, если это имеет хоть какой-то смысл. Она выглядела как гребаный изношенный скелет, одетый в кожу Тары. Я знаю, как это звучит. Но это была она, и это было не так, понимаешь?

- Почти как подделка?

- Да... ну, знаешь, как в фильме, где инопланетяне спускаются в своих капсулах и имитируют людей. Какое глупое сравнение, но оно почти подходит.

- Ты еще с кем-нибудь разговаривал?

- Я? Нет. Только с тобой. Я не знал, с кем поговорить.

Фрэнк задумался.

- А как же Лиза?

- Тара сказала, что ее нет в городе или что-то в этом роде.

- А как насчет друзей Тары?

Стив издал фыркающий звук.

- Друзья? Да ладно, Фрэнк, у нее нет друзей. У нее едва хватает времени на меня.

- Она дружила с Яной... с той девушкой, с которой работает.

- В Юнион-холле? Нет, уже нет. Тара ни с кем не дружит, Фрэнк. У нее нет времени на две работы, Лизу и этот дом. Господи, какое счастье, если я вижу ее раз в неделю. Она одна, Фрэнк, и я понимаю, что ей это очень нравится.

Фрэнк ничего на это не ответил.

Он знал, как целеустремленно она относится к своей сестре, делая все возможное, чтобы заполнить пробел, оставленный смертью их родителей. Он просто сидел там, пытаясь разобраться в этом и найти рациональную нить, но тщетно. Он закурил сигарету и выпустил в воздух колечки дыма.

Потом он улыбнулся.

- Что? - cказал Стив.

Фрэнк пожал плечами.

- Просто забавно. Я так долго ненавидел тебя всем сердцем. Не мог вынести даже мысли о тебе. Раньше мне хотелось, чтобы Тара пришла в себя и бросила твою жалкую задницу, хотя я знал, что это чистая фантазия. Я просто хотел, чтобы ты ушел. Я хотел, чтобы ты убрался из Биттер-Лейк. Я хотел, чтобы ты вернулся туда, откуда появляются такие парни, как ты. Мысль о том, что ты живешь со мной в одном городе, была как пощечина. Я чувствовал себя... униженным, - oн вытащил сигарету, изучая волокна на ковре. - Когда Тара бросила меня, я просто не мог в это поверить, а может, и не хотел. Я звонил ей четыре-пять раз в день, после того как она порвала со мной, как будто это была какая-то дурацкая шутка, и она придет в себя. Я обычно просыпался утром после долгой ночи жалости к себе и "Будвайзера" и думал: Сегодня тот день, когда Тара осознает, что совершила большую ошибку. Я обычно оставлял дверь открытой, чтобы она могла войти, чтобы она ждала меня, когда я вернусь с работы. Это хреново, я знаю. Но мне было очень больно, и я не могу поверить, что рассказываю тебе все это. Тара приходила время от времени, чтобы приготовить для меня секретный ужин. После того как она ушла к тебе, в холодильнике все еще оставались ее вещи. Ты знаешь, что она обычно готовила из... луковиц чеснока, маленькой банки грибов и маленьких коробочек сливок. Я не мог заставить себя выбросить их, потому что это была единственная связь, которая у меня была с ней, когда она все еще трахалась со мной.

Когда Стив услышал все это, он почти выглядел... ну, виноватым. Как будто он сам был орудием боли Фрэнка, и ему было неловко от этого. В его глазах было большое сочувствие, которое он не мог и даже не пытался скрыть.

- Черт, Фрэнк... Тара никогда не переставала заботиться о тебе. Дело было не в этом... дело было... ну, я не знаю. Наверно, она просто ушла. Я не знаю. Мы никогда не говорили об этом слишком много. Но время от времени она рассказывала мне о том, чем вы двое занимались, и я понимал, что эти воспоминания очень важны для нее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Фрэнк не знал, правда ли это, но слышать было приятно. Как будто огромная рана в его сердце была наконец зашита.

- Я был так влюблен в эту девушку, Стив. Она оставила здесь бандану, которую носила раньше... убирала волосы назад с помощью... ну, черт возьми, я спал с этой гребаной штукой, потому что она пахла ею. И не смей смеяться, или я снова врежу тебе.

- Я не смеюсь, Фрэнк.

Нет, не смеялся, но сам Фрэнк был очень близок к тому, чтобы взорваться. Если бы сегодня утром кто-нибудь сказал ему, что они со Стивом Крузом устроят вечером потасовку, а потом вместе съедят яичницу и хорошенько поплачут, он бы так расхохотался, что у него раскололось бы лицо.

Но вот они здесь.

Открылись друг другу.

- Что мы будем делать, Фрэнк?

Фрэнк почувствовал, как что-то мокрое попало ему в глаз, и вытер его.

- Ну, есть только две вещи, которые мы можем сделать. Мы либо ворвемся туда вместе, либо я пойду один. В любом случае, мы встретимся с ней лицом к лицу. Но это не сработает, и ты это знаешь. У Тары будут сомнения, если она решит, что мы сомневаемся в ее душевном состоянии или в ее способности управлять своей жизнью. И ты это знаешь.

- Я знаю. Каков второй вариант?

- Мы проведем небольшую проверку.

- Проверку?

- Конечно. Что-то происходит, и мы должны выяснить, что именно, так что завтра мы начнем совать нос в ее жизнь. Посмотрим, что к чему.

- И если мы это сделаем? А если это плохо?

Фрэнк сглотнул.

- Тогда мы поставим ее перед фактом. У нас не будет выбора. Что-то вроде вмешательства. Если она сходит с ума, мы должны помочь.

- О, черт. Она просто взбесится.

- Пускай. Это будет для ее же блага.

- Конечно, - сказал Стив. - Ты просто убеди ее в этом.

38

Горели свечи.

Лиза, такая же чахнущая, испуганная и опустошенная, наблюдала за ними, изучая длинные тени, которые они отбрасывали на затянутые паутиной стены подвала, и в то же время думала о Черве. Потому что здесь, во мраке и вонючем подвале, был единственный мир, который Червь когда-либо знала, и, вполне возможно, единственный мир, который она когда-либо узнает.

И что же это было?

Что же это было на самом деле?

Генри – так звали урода, как она узнала – был чудовищем, которое спало днем, как вампир, и Червь... кто или что она такое? Вот, что не давало Лизе покоя. Она была грязной и похожей на животное, простой в большинстве случаев, но злобной и кровожадной, если ей перейти дорогу или Генри натравливал ее. Абсолютный ужас, по правде говоря, грязная шныряющая кладбищенская крыса... и все же, она все еще была маленькой девочкой. Во всяком случае, мысленно. Кто она такая? Как она оказалась здесь?

Она выползла из гребаной могилы, - сказала себе Лиза. - Она пришла оттуда, откуда всегда приходят такие твари, как она: могилы, канавы, черная земля.

Но это было чрезмерное упрощение. Вся эта ситуация была невероятно сложной, но это не означало, что Генри или Червь были ужасно умны, потому что Лиза не верила в это, но обстоятельства, которые привели их обоих и этот дом ужаса, были головокружительными в своей сложности. Здесь все было не так просто. Это была загадка. Акростих. Мозаика. Японская коробка-головоломка. Лиза проводила большую часть своего свободного времени с логическими задачами и головоломками судоку. И как бы она ни презирала эту идею, как бы ей ни хотелось выкрикнуть все это вслух... ее мозг уже приступал к решению этой проблемы, как и любой другой, зная, что ключами были Генри и Червь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вот так-то. Разберись с этим. Обдумай это. У них есть слабости, и ты должна их найти. Нет времени быть королевой подростковой драмы, потому что все зависит от тебя прямо сейчас. Из этого есть выход, и только ты можешь его найти.